no name

Ночь уже давно опустилась на город. Вся мирная часть населения уже спокойно спала в своих уютных кроватях.
В мрачном переулке, который немного освещался фонарём, да и то только с одного конца, стоял человек. Он был одет во что-то тёмное, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, будто уже очень долго ждал чего-то. Руки у него были в карманах, в левом он пытался что-то запрятать, но это у него никак не получалось. Человек стоял тут уже достаточно долго и отличался невероятным терпением: несколько часов стоять на одном месте, да при такой ужасно мокрой и холодной погоде – это далеко не каждый сможет. Он постоянно бормотал себе что-то под нос, будто планировал нечто очень важное и тщетно старался укрыться от ветра – холодные и дерзкие потоки воздуха не щадят никого.
Наконец, в светлой части переулка появился ещё один человек. Он шёл довольно уверенно, на лице сверкала неровная улыбка, возможно, он был пьян, но не особо, так как твёрдо держался на ногах, не смеялся как ненормальный, да и вообще вёл себя вполне естественно. Ожидающий воздержался от радостных подпрыгиваний, а только отделался скромной улыбкой и шмыгнул во мрак. Этот предмет в кармане ему невероятно мешался. Вот он уже видит его совсем близко, между ними шагов десять, не больше. Он подходит ещё ближе, останавливается, в его глазах удивление:
- Дом?.. – и он не даёт закончить ему фразу. Тот самый навязчивый предмет быстро мелькает в руках, глаза его полны злобы, а губы надломлены в усмешке.
Момент. Удар пришёлся ровно в живот, сдавленный крик, дыхание замирает, жертва тянется руками к ране. Быстрей, не думать головой, нужно ещё больше крови. Ещё несколько ударов пришлись на живот, потом грудь – жертва уже падает на землю, после уже множество хаотичных ударов, неважно куда – главное добить. Он махал ножом яростно, пачкая кровью всё вокруг. Ещё немного и он выдохнулся. Поднялся с колен, оценил масштаб выполненной работы, припрятал нож, радостно ухмыльнулся и пошёл дальше – дело сделано. А совесть позже.

***

Каждый второй заголовок теперь гласит о том, что я невероятно страшный убийца и вообще лучше всем спрятать своих женщин, детей и свои задницы от меня, а то вдруг я ещё и педофил, и маньяк-насильник. Мне надоело таскаться по всевозможным судам и прочим разбирательствам – для чего? Я не испытываю ни малейшего чувства вины, мне кажется, что я всё сделал правильно. Все норовят узнать мотивы, выяснить для чего я это сделал. И действительно, зачем? Мы ведь всю жизнь были лучшими друзьями, всё мы делали вместе и наши отношения вполне соответствовали общепринятым понятиям о дружбе. А была ли это дружба? Это я никогда не узнаю. Наверное, вся кошмарность моего злодеяния состоит в том, что сделал я это от одиночества. Да, верно, именно оно. Не то что бы мне не хватает внимания, или у меня мало друзей – нет, наоборот. Просто когда человек был всегда с тобой рядом, в любой ситуации, который был полной противоположностью тебе – милый мальчик, который валит улыбкой наповал и нравится абсолютно всем. И вдруг он уходит. Нет, он всегда рядом, тут, и если что, то всегда… в том-то и дело, что не всегда. Вся эта свадьба, семья, дети это занимает огромную часть жизни, я понимаю, но почему-то у меня, всеми любимого такого нет. И когда твой друг-раздолбай за три дня вдруг становится взрослым и самостоятельным, оставляет тебя одного в дураках, хотя все вокруг всегда считали его аутсайдером и про счастливую личную жизнь Беллами никто никогда даже не заикался, и ты остаёшься без этого человека, который всегда готов тебе помочь. Да, он может уделить мне время, но не столько и не такое, как раньше. Согласитесь, это был лучший выход.
За его душонку и моё желание не быть одиноким я получил пятнадцать лет. Не так уж много я думаю.
Ах да, наша разнесчастная вдова мисс Хадсон после смерти Мэтта быстро забрала свою часть наследства, упаковала вещи, схватила своего сыночка и уехала в неизвестном направлении.