Картина шестая

Что в нашей жизни главное и имеет первостепенное значение: сколько прожить, как прожить, или как умереть? Безусловно, хочется прожить долгую счастливую жизнь и легко покинуть этот мир – бесшумно, безболезненно, во сне. Но так не бывает. Одного из этих составляющих всё равно будет недоставать. Что выбрать: долгую и счастливую жизнь, но смерть в мучениях или же долгую несчастную жизнь и лёгкую смерть, или же короткую счастливую жизнь и безболезненную мгновенную смерть? Трудно ответить на этот вопрос, да и не представляется возможным, поскольку выбора никакого нет и быть не может – нет у нас выбора.
Почему всё некогда рождённое должно обязательно умереть? Всё рождённое будет предано земле – это известно, это знают все. Но зачем тогда давать жизнь детям, если они тоже будут когда-то погребены? И неизвестно сколько им будет уготовано прожить и как умереть. То есть, даря жизнь детям, мы в сущности даём им в придачу и смерть. Два по цене одного: приобрети жизнь и получи смерть в подарок…

Отделение реанимации. Марина, закрывая собой ребёнка, спасла маленького Бориса, но сама получила около 80% ожогов тела различной степени. Состояние её оценивается как крайне тяжёлое, и жизнь висит на волоске, готовом оборваться в любой момент.
В холле, где обычно родственники пациента ожидают встречи с лечащим врачом или хирургом, на мягком диване сидит Анна Семёновна, и с болью в сердце, читает Евангелие. Что пришлось пережить Марине за эти несколько минут пожара, в результате которого она не приходит в сознание уже два дня, известно только самой девушке, ведь её мать не может себе даже представить весь кошмар, который перенесла её дочь, выбираясь из горящей квартиры.
Владимир Борисович, не говоря супруге зачем его вызвал врач к себе в кабинет, ушёл, и уже на протяжении трёх часов не появлялся. Анна Семёновна начала нервничать, но решила не звонить мужу, а только сидит и читает, изредка вытирает мокрые от слёз глаза. Вскоре к ней выходит муж, который едва передвигает ноги – видно с каким трудом шагает, в том числе ещё и хромает на правую ногу. Женщина поднялась с дивана.

Анна Семёновна (дрожащим голосом). Всё нормально? Ты где так долго был?
Владимир Борисович (подошёл, сел на диван, усадил жену и взял в свои ладони её трясущиеся руки). У врача.
Анна Семёновна. Что он сказал?
Владимир Борисович. Есть надежда.

У Анны Семёновны хлынул поток слёз.

Анна Семёновна. Правда? Господь услышал мои молитвы. Я же ни на минуту не перестаю молить Бога, чтобы Марина скорее пришла в сознание. И он услышал меня…
Владимир Борисович (прижимает к себе супругу). Ну-ну, не плачь, я прошу тебя, а то сам расплачусь. Господь не заберёт у нас Марину, я тебе обещаю.
Анна Семёновна (поднимает глаза на мужа). Правда?
Владимир Борисович. Правда…
Анна Семёновна. Марина ведь совсем молода, чтобы умирать. Она же только начала жить… Господи, за что ей это?.. (Не перестаёт плакать.)
Владимир Борисович. Такова жизнь. (Сильнее прижимает к себе супругу.)
Анна Семёновна. Наша девочка не оставит нас?..
Владимир Борисович. Нет, не оставит…
Анна Борисовна. А если…
Владимир Борисович. Никаких «если». Марина поправится, и подарит нам ещё внучку. Ты же хотела внучку.

На лице Анны Семёновны сквозь ручей слёз просияла улыбка, сулившая надежду на благоприятный исход событий.

Анна Семёновна. А ведь правда, я хотела внучку. Я её буду баловать. А когда подрастёт, я ей стану лучшей подругой. (Слёзы перестают застилать лицо женщины.) Мы будем ходить за покупками, я её научу изящно одеваться, и, таким образом, что все будут оглядываться.
Владимир Борисович (подбадривая супругу). Лучше, если не все, а только те, у кого есть вкус.
Анна Семёновна. Правильно.
Владимир Борисович. И научишь пользоваться  бигудями? (Целует в лоб.)
Анна Семёновна (улыбнулась). Конечно.

В сердце Анны Семёновны на некоторое мгновение воцарилось умиротворение и, своего рода, спокойствие, а в глазах мелькнул огонёк надежды, ведь надежда никогда не умирает, она только уходит вместе с нами в иной мир, а пока мы живы – мы надеемся, и надежда живёт. А ведь она, в свою очередь, единственное, что никогда нас не покинет, не предаст, не изменит с другим. Она есть то, что называется источником сил и вдохновения. Без неё мы – ничто, а она без нас и существовать не может.
Закрыв глаза, Анна Семёновна окунулась в мир воспоминаний, где она была ещё молодой, а её дочь – совсем маленькой девочкой. В памяти женщины старой кинолентой стали проноситься эпизоды из её счастливой молодости, когда она строила планы на будущее и мечтала, что настанет время, и её единственная дочь будет возле постели умирающей матери. Когда же она вернулась в реальность, её охватил ужас, и, открыв глаза, Анна Семёновна увидела перед собой пожилого врача.

Врач. Прошу прощения…
Анна Семёновна. За что?
Врач. За то, что нарушил ваш покой, но мне нужно обговорить с вами некоторые детали…
Анна Семёновна. Как Марина, доктор?
Врач. О ней мне и нужно с вами побеседовать.
Анна Семёновна. О, Боже…
Врач. Ваша дочь находится в критическом состоянии…
Анна Семёновна. Господи…
Врач. Она нуждается в немедленной операции, которая не может быть отложена до тех пор, пока она придёт в сознание. Однако операция в её случае это большой риск…
Анна Семёновна. То есть, что вы этим хотите сказать?
Врач. Если мы не прооперируем сейчас, то вероятность её смерти, не приходя в сознание очень велика, но если мы отложим операцию, то эта вероятность возрастает в несколько раз и граничит с точностью, что мы потеряем Марину.
Анна Семёновна. Если я правильно поняла, вы настаиваете на операции, и, по сути, не даёте права выбора?..
Врач. Почти…
Анна Семёновна. Что значит «почти»?
Врач. Без вашего согласия на операцию мы её не сделаем.
Анна Семёновна. Хорошо. Мы согласны. Делайте всё, что считаете нужным для спасения жизни нашей дочери. Если надо подписать какие-то документы – я подпишу.
Врач. Нет, подписей здесь никаких не нужно – здесь речь идёт о совести…
Анна Семёновна. Идите, Бога ради, с чистой совестью, и делайте, что вам велит Господь и Клятва Гиппократа. Бог с вами. (В изнеможении положила свою голову на колени мужа.)

Опустив голову и, сложив руки за спиной, врач удалился. Анна Семёновна слышит в ушах какую-то музыку, играющую на флейте… В её волосах утопают пальцы Владимира Борисовича, а она – как и почти тридцать лет назад – лежит у него на ногах, слёзно прося Бога о милостях… Ей кажется, что Владимир Борисович сильнее Бога…

Анна Семёновна. Володя, а Марина поправится?..
Владимир Борисович. Конечно… Обязательно… Иначе и быть не может… (Стиснул зубы, и едва не кричит от боли в ногах, точнее, в тех местах, куда положила свою голову его супруга.)

Анна Семёновна. А что, если…
Владимир Борисович (стиснув зубы от боли). Этого не может быть…
Анна Семёновна. Возможно…
Владимир Борисович (стонет). Анна…
Анна Семёновна. Что, Володя?
Владимир Борисович. Подними, пожалуйста, голову…
Анна Семёновна (приподняла голову). Что случилось?.. Ноги затекли?.. Я тяжёлая?..
Владимир Борисович (переводя дыхание). Вовсе нет. Просто… просто… (Анна Семёновна слегка приподнялась, задев рукой бедро мужа – тот вскрикнул от боли.) А-а-а…
Анна Семёновна. Господи, что с тобой, Володя?
Владимир Борисович (искривился в лице). Ноги… Мои ноги… На них нет кожи…
Анна Семёновна (шокированная). Что ты такое говоришь?
Владимир Борисович. Прости, я не хотел тебе ничего говорить, но придётся: врачи взяли у меня кожу с ног для её пересадки Марине.
Анна Семёновна (закрыла лицо руками). Господи… Получается, операция, на которую мы дали добро в том и заключается, чтобы ей пересадили твою кожу?.. И сегодня, когда ты несколько часов провёл у врача в кабинете – с тебя срезали кожу?..
Владимир Борисович. Да.
Анна Семёновна. Господи!.. Почему ты мне ничего не сказал раньше?..
Владимир Борисович. Не хотел тебя расстраивать. (Услышал телефонный звонок.) Мне кто-то звонит. (Достаёт из кармана пиджака сотовый, смотрит на экран.) Тренер Андрея?.. Милая, мне звонит тренер Андрея. Я отойду.

Владимир Борисович с несказанным трудом поднимается с дивана, ковыляя, отходит в сторону и сворачивает за угол холла. Анна Семёновна остаётся одна.

Анна Семёновна (плачет). Господи, за что?.. За какие грехи ты так поступил с Мариной?.. За что ты так поступил со мной, со всеми нами?.. Господи, я не верю, что мы заслужили это горе… Как мне теперь смотреть в глаза Андрею, ведь это я не уберегла мою девочку – его жену?..

Из-за угла появляется Владимир Борисович – его бледное лицо, белее мрамора, отрешённость в глазах и нервно трясущаяся правая рука свидетельствуют о крайней тревоге и замешательстве. Он идёт вдоль стены, касаясь её, прижимаясь, чтобы не упасть, и его исступлённый взор направлен на свою супругу. Увидав мужа, еле державшегося на ногах, Анна Семёновна встала с дивана и подошла к Владимиру Борисовичу затем, чтобы помочь ему добраться до дивана и усадить супруга. Дойдя кое-как до дивана, супруги сели. Мужчина молчит, глядя в пол, и не может ничего сказать. Анна Семёновна снова заплакала.

Анна Семёновна (держа мужа за руку). Скажи мне, за что Господь нас наказал, и как мне теперь смотреть в глаза Андрею…
Владимир Борисович (собравшись с силами, прерывает супругу). И не придётся…
Анна Семёновна. Что? Что не придётся?
Владимир Борисович. Не придётся тебе смотреть в глаза Андрею. Его больше нет.
Анна Семёновна (не веря своим ушам). Что-о?..
Владимир Борисович. Мне только что звонил его тренер, который сообщил, что Андрей вчера, узнав о трагедии, сбежал, и уехал в Анкару, чтобы пересесть на самолёт и прилететь сюда. Он ехал на электричке из пригорода Анкары, и на вокзале, слезая с электрички, он попал под поезд…
Анна Семёновна (чуть было не лишилась дара речи, но смогла произнести только одно слово). Как?
Владимир Борисович. Пролезая под поездом, состав резко тронулся, Андрей оказался под колёсами, которые разрезали его пополам…
Анна Семёновна (закричала в исступлении). Не-ет, этого не может быть!.. (Забилась в истерике и зарыдала.) Я не верю… Господи, нет…
Владимир Борисович (постепенно возвращаясь в реальность). Это ты сообщила Андрею о трагедии?
Анна Семёновна. Да…
Владимир Борисович. Не нужно было тебе этого делать. Бедный мальчик, узнав, что произошло, вероятно, в смятении чувств помчался на вокзал, где погиб. Я ж тебе говорил, чтобы ты не звонила ему – не расстраивала его. А теперь?..
Анна Семёновна. Прости, я думала, что Марине будет легче прийти в сознание, когда Андрей будет рядом. А теперь? Что с нами теперь будет?
Владимир Борисович. Не знаю, дорогая, не знаю. Теперь главное, чтобы операция прошла успешно.

Внезапно появляется врач, тот самый врач, который несколькими часами ранее говорил о неотложности операции. Он идёт медленно, снимая по дороге защитную маску с лица. Супруги, увидав его, подняли на него глаза, и в их вопрошающих взглядах читалось озабоченность судьбы Марины и страх услышать прискорбную весть о её возможной гибели.

Врач (подошёл к супругам). Мужайтесь, родители…
Анна Семёновна. Как прошла операция, доктор?
Врач (немного погодя, собираясь с силами). Мы сделали всё возможное…
Анна Семёновна (вцепилась в руки мужа). Марина поправится?
Врач (опустил глаза). Увы, мы её потеряли…

Как гром среди ясного неба прозвучали слова хирурга. Супруги застыли, онемели, лишись чувств, у них не хватило сил даже закричать или заплакать. Они исступлённо смотрят друг на друга, и перед глазами проносится вся их жизнь с момента знакомства вплоть до сей минуты горя. Они потеряли смысл своей жизни, веру в будущее, надежду на счастливую старость и смерть среди множества внуков и любимой дочери. Они потеряли всё, что радовало их на протяжении последних двадцати с лишним лет…
Врач уходит, оставляя их наедине друг с другом. Внезапно для обоих к ним возвращаются чувства, и Анна Семёновна начинает рыдать, утопая в объятиях любимого мужа. Не удержался и Владимир Борисович – он тоже зарыдал, не стесняясь своих слёз.

Анна Семёновна. Господи, Володя, мы потеряли нашу дочь, для чего теперь нам жить?..
Владимир Борисович. Для внука.
Анна Семёновна. Для внука?..
Владимир Борисович. Да, для маленького Бориса. Подарив нам его, Марина обеспечила нам счастливую старость. У нас остался наш малыш. Так давать жить для него?
Анна Семёновна. Давай…

Две фигуры пожилых супругов застыли, замерли, словно скульптуры, когда в небе появились два облака, слившихся воедино, и позже исчезнув среди других облаков. Молодые вместе ушли в иную жизнь, чтобы навсегда оставаться вместе, а на земле они оставили своим родителям другой смысл жизни, ради которого они пойдут на всё, чтобы сохранить то, что осталось от прежнего счастья.



Занавес