Патриотизм или Садизм?

       (Краткий обзор рассказа автора Мария Гринберг «Ивушка» и кое-какие мысли вслух.)
http://www.proza.ru/2006/07/23-02


Победа в Великой Отечественной войне— подвиг и слава русского народа.


Хочу сразу оговориться, что я не принадлежу к военному поколению и о войне  знаю только из книг и кинофильмов. Читать я люблю. Тем более, что при появлении интернета можно прочитать всё и обо всём.

День Победы — главный праздник наших ветеранов.

Несмотря на то, что после войны прошло столько лет, до сих пор можно увидеть таблички с названиями фронтов и фотографиями однополчан в руках у пожилых людей с орденами. Они все еще не теряют надежды найти своих сослуживцев. Но, к сожалению, с каждым годом ветеранов остается все меньше, и эту традицию продолжают их дети, внуки, правнуки.

 И  когда нибудь наступит такой момент, что покинет нас последний ветеран великой отечественной. Хочется пожелать им прожить, как можно дольше. Вечная память погибшим на войне и замученным в концлагерях и трудовых армиях!

Почитав документы о ветеранах я узнала много интересного. Оказывается были даже,  монахи и  священники, прошедшую всю великую отечественную войну. Их не так уж и много, но они были. Кто-то был связан с партизанами, а кто-то даже был военным летчиком. Как артиллерист-зенитчик лейтенант Глазов . В 1949 году   После окончания Московской духовной академии  направлен в Новосибирскую епархию.
Вот какие удивительные люди  - ветераны.

К чему я это пишу спросите вы? Да к тому, что совсем скоро и наша молодёжь только по рассказам и книгам сможет узнать , кто такие ветераны и как они воевали. И вот накануне дня Победы я прочитала рассказ «Ивушка» Марии Гринберг. Рассказ ввёл в ступор и шок.
После него остаётся омерзительное послевкусие. Создаётся впечатление, что змею проглотил.(Правда змей я не ем, но они мне очень омерзительны)

Автора Марию Гринберг я знаю по некоторым рассказам, которые прочитала из любопытства, увидев их в различных конкурсах портала чха. За которые кстати она получала грамоты и премии .Все рассказы данного автора кишат садистскими подробностями: льются реки крови, трещат черепа и дети убивают своих матерей. «Волчица», «Щенок».

Ещё там нешуточные страсти на фоне однополой любви разыгрываются. Такое впечатление, что автор просто болен и настолько красочно и неправдоподобно(порой) описывает свои буйные фантазии. Да и бог бы с ним. О вкусах, как известно не спорят, если бы не писалось о войне и, как утверждает сам автор, для детей и юношества.

Давайте вместе посмотрим сцену из рассказа «Ивушка»

Начинается рассказ вроде обычно, как любое военное повествование, воспоминаниями Ивана Векшина.

 Неужели это кому-то интересно? Что ж, слушайте…
   
   «Я — Иван Векшин, сын колхозника. Было нас у матери четверо, я — старший.
   Семьдесят лет минуло с тех пор. Шёл второй год войны. В апреле мне исполнилось восемнадцать, меня призвали и отправили на фронт.»

Чтобы читатель, более менее, был в курсе дам некоторые выдержки.

   Волк сел за стол и заглянул в лежащий на нём рапорт:
   — Мария Одинцова… Ты знаешь её?
   — Так точно.
   — Верно здесь пишут, что её отец — красный командир?
   Я вздрогнул:
   — Так точно. Он был военлётом. Старшим лейтенантом. Но погиб давно.
   — А сегодня она не пошла работать на мосту. Заявила, что не может оставить больного ребёнка…
   Волк задумчиво барабанил пальцами по столу:
   — Она права… Но нельзя давать потачки. А то завтра все откажутся, у всех дети. — Он поднялся. Коротко, жёстко бросил:
   — Приказываю тебе расстрелять Марию Одинцову за саботаж»

Чтобы читатели поняли, которые не захотят читать полностью рассказ, кто там кого идёт расстреливать. Но желательно прочитать для общей картины весь рассказ. Он короткий.

«Пойдём вместе, я проверю, как ты это сделаешь. Очень надеюсь, что будешь вести себя правильно — а иначе…
   Мы шли по главной улице. Никто не встретился нам — все взрослые и подростки ещё работали на мосту. Лишь испуганные детские глаза порой мелькали в щелях плетней.
   Волк держался на пару шагов позади меня, будто конвоир. И хорошо, что он не видел моего лица…
 « Машу Златопольскую я знал с детства — вместе играли, валялись в траве на лугу, вместе учились в школе. На моих глазах она превратилась в девушку, красавицу и насмешницу, кружила головы парням.»
«Бегали мы с Машей за шесть километров в клуб железнодорожников на танцы. Возвращались домой на рассвете знакомым лугом. Синее в горошек Машино платье, белые носочки и туфли-лодочки в руках, усталые ножки купаются в кудрявом прохладном клевере, искорки росы на смуглой коже… На цыпочках, зажмурясь, Маша тянется губами к моим губам. Но слишком высоко — и я, смеясь, подхватываю, кружу её.»
  «На фронте наши пути разошлись,»

 «— Мария Одинцова? — спросил Волк.
   — Да, я…
   — Ты приговорена к расстрелу за неподчинение приказу оккупационных властей и саботаж. Раздевайся, пойдем.
   Мария непонимающе глядела на него:
   — Простите… что?
   Волк пояснил — спокойно, терпеливо:
   — Раздевайся. Мы отведём тебя на площадь, к комендатуре. Там встанешь на колени, этот солдат, — он кивнул на меня, — выстрелит тебе в затылок. Будешь лежать там, как пример для других. А когда протухнешь, тебя стащат в овраг, на корм лисам. Они любят тухлятинку.
   Мария качнулась, как от удара. Вскрикнула:
   — За что?
   — Ты знаешь. Был приказ — а ты не вышла на работу.
   — Но я же просила… Маленький… У него жар. Нельзя его оставить даже на минуту!
   — Оставишь навсегда. Можешь попрощаться с ним. Но не задерживай.
   Мария метнулась ко мне, схватилась за нагрудные карманы моего френча:
   — Ивушка!
   
   …Только она звала меня так, это был наш секрет… И как там, в невозвратном мирном далёке, я ощутил трепет её сердечка — Мария прильнула ко мне, смотрела снизу в страхе и безумной последней надежде… Сами собой мои руки легли ей на плечи. Она всхлипнула и спрятала лицо на моей груди.
   Я услышал, как позади хмыкнул Волк. Колючий холод прошёл по спине.
   Он, не моргнув, уложит нас обоих…»

 Ну и вот вам сама красочная сцена, которая должна рассказать нашим детям о войне.

«— Сука! — я ударил её сапогом в живот. Мария тихо охнула и осела на пол. Я пнул её ещё раз, в грудь — она свалилась на бок, корчась от боли.
   Я наклонился над Марией и за волосы рванул её голову вверх:
   — Не прикидывайся, вставай! Раздевайся и иди, тварь!
   — Не надо… не бей, — простонала Мария. — Да…
   Она поднялась на колени. Расстегнула, сбросила кофточку, развязала пояс юбки и потянула её вниз. Опершись на стол, Мария медленно встала. Юбка и трусы соскользнули на пол. Мария перешагнула через них, опустила голову и прижала руки к низу живота.
   — Хорошо, — одобрил Волк. — Давай кончать, а то твоя мама она вернётся скоро. Не заставляй нас делать это у неё на глазах. Иди.
   Мария ступила к двери. Внезапно струйка крови брызнула из её рта — и, подломясь в коленях, она рухнула навзничь, тяжело ударившись затылком о пол.
   Волк недовольно поморщился:
   — Похоже, ты перестарался. Порвал ей кишки, теперь она не сможет идти, придется тащить. Бери её, и пойдём.
   Он распахнул дверь и вышел. Я взял Марию за руки и поволок через сени и вниз по ступенькам крыльца. Её глаза были закрыты, голова запрокинулась и безжизненно раскачивалась. Тяжело колыхались маленькие острые груди — налитые молоком, с царапинками вокруг ярко-красных раздражённых сосков…
   Я тащил Марию к калитке через огород по тропинке между ухоженных, недавно окученных картофельных боровков. Неожиданно раздался детский плач из открытого окна дома. Ребёнок проснулся… И слабый звук вернул, казалось, мёртвую мать к жизни. Прянула, рванулась, отбросив меня — едва удержался на ногах. Напрямик, прыгая через боровки, путаясь в жёстких стеблях, бросилась назад, к крыльцу:
   — Я здесь, я иду!
   На миг я застыл, ошеломленный. Потом… Откуда-то, из тёмной пропасти души — звериный хищный азарт при виде убегающей жертвы: настичь, убить! Я выхватил револьвер и, почти не целясь, выстрелил в напряжённую струной тонкую спину…
   Пуля ударила Марию выше правой лопатки, швырнула бегущую вперёд. Она пронзительно вскрикнула:
   — Мама!
   Хватаясь за столбик крыльца, обернулась. Выстрел навылет раздробил ей ключицу, парализованная, повисла правая рука. Кровь хлестала из рваной выходной раны и текла между грудей. Мария смотрела на меня — распахнутые болью огромные зрачки, чёрные промоины в тающем сером снегу лица… Окостенила жуткая нереальность происходящего. Разве это может быть? Бред, сон…
   — Промазал, — спокойный голос Волка позади. — Чего ждёшь? Добей её.
   Замедленно, как в кошмаре, я поднял револьвер, целясь в грудь Марии. Она слабо выдохнула:
   — Не надо…
   Выстрел отбросил Марию, она упала спиной на бревенчатую стену дома. Мне показалось, что её левая грудь лопнула, взорвалась изнутри — кровь и молоко хлынули фонтаном, я ощутил мокрое на щеке. Мария зажала рану ладонью, красно-белые струйки сочились между её пальцев. Прошептала:
   — Сыночек…
   Ребёнок жалобно кричал, словно не отпуская её своим призывом… и всё не падала, упрямо боролась со смертью тоненькая девчушка-мама. Как пригвождённая, распятая на брёвнах, обливаясь кровью, хватая ртом воздух и хрипя прорванным лёгким, неотрывно, в упор глядела мне в лицо… Меня бил озноб, в глазах помутнело. Что же это? Нет, я больше не могу!
   — Успокоишь ты её наконец? — словно ожог хлыста, деловитый вопрос Волка. — Куда ты целишься? Размозжи ей башку.
   Нашлись силы. Я шагнул к стене. Бьющаяся синяя жилка на виске под русой прядкой… Брызнув осколками кости, мотнулась влево голова Марии. Мне на руку плеснуло горячим. Отчаянный, режущий вопль младенца, будто увидел осиротевший… нелепо шарахнулась, заплетаясь босыми ногами — и повалилась ничком расстрелянная мать, зарылась лицом в картофельную ботву. Пуля разворотила ей спину, я заметил — сердце ещё пульсировало в кровавом месиве. Замерло. Мария вытянулась в длинной судороге и неподвижно застыла.
   
   …Это кончилось. Мертва. А я — жив. Я дышу, вижу, слышу… «

Привожу данный отрезок полностью, чтобы меня не обвинили в «выдёргивании из текста»
Самым стойким я бы посоветовала прочитать рассказ полностью. Может я чего-то не понимаю в этой жизни.?

Самое, на мой взгляд, дикое то, что рассказ написан и подан на конкурс, посвящённый Дню Победы и занимает в нём почётное ВТОРОЕ место. Вы не ослышались, именно так!


 ИТОГИ конкурса "вся правда о войне" в номинации ПРОЗА:
     2 место:
   Мария Гринберг с произведением «Ивушка»
   http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=280159&pid=0
    Мнение судей.
  Мария Гринберг «Ивушка» рассказ.
   Автор выбрала повествование от первого лица и, тем самым, загнала себя в определенные рамки, но с ситуацией справилась вполне достойно. Все повествование ведется остраненно, почти безэмоционально, так, словно герой вытаскивает его волоком из туманного киселя памяти, из своего раскромсанного на куски трусливого сердца. В литературном отношении есть проколы и слабые места, если потребуется, могу пояснить что меня не устроило конкретно, но подкупает незатертость и формы повествования, и его содержания

Прозу судили: Раиса Лобацкая    Людмила Петриковская:    Алексей Тверской:

 Поздравляю всех с праздником Победы! Мирного неба вам, дорогие друзья!

Когда возмущённые авторы стали спрашивать?

«Это для какого класса средней школы?
   
   Мне показалось, что её левая грудь лопнула, взорвалась изнутри — кровь и молоко хлынули фонтаном, я ощутил мокрое на щеке.
   Пуля разворотила ей спину, я заметил — сердце ещё пульсировало в кровавом месиве.»

Сама Мария Гринберг чистосердечно призналась, что с удовольствием пишет для подрастающего поколения. Вот её слова:


Мария Гринберг
[09.05.2012 13:57:32]
 Мой рассказ, кстати, прямо обращён к подрастающему поколению - от первых слов - "что ж, слушайте..." и до концовки - "Мира вам!"


Не знаю, не знаю, кто из вас, уважаемые авторы, стал бы читать такие произведения своим детям? Или стал бы?
На войне было много всякого, грязь, кровь, предательство. Но война есть война и тут с обеих сторон можно найти всякого. Даже о пытках и экспериментах над людьми в лагерях и тюрьмах я не читала столь красочных описаний. Автор как бы любуется картинами.
Нужна ли такая литература молодым людям и чему она может научить? Очень интересно мнение старшего поколения.

 P.S. Такого автора, как Мария Гринберг, ничего не остановит в описании разного рода «клоак». На диспуте при обсуждении данного произведения, авторы просили её убрать некоторые жестокие вещи(хотя бы описать их более нейтральным языком) и подкорректировать произведение, на что  она гордо заявила:

 «Да, я не собираюсь ничего убирать из текста, намерена, наоборот, несколько усилить его "тошнотоворность" - например, упомянуть, как выглядели тела расстрелянных, три дня пролежавшие на июльской жаре.
 Именно из соображений морали.
Пусть эта мерзость в сознании читателя прочно свяжется и именем РОА, и с тем самым их триколором, по поводу которого у Вас, например, "такие ассоциации не возникают".
  А может, кто-то и подумает о том, чью победу и над кем мы сегодня торжествуем».
 
« Я вот считаю, что у меня есть читатели, и они думают.»

Пусть думают, Мария, пусть думают ваши читали. И ещё,очень хочется мне спросить:

Мне думалось, а какую же нервную систему надо иметь старому человеку (в одном со мной диалоге на портале чха Маша сама назвалась «старой еврейкой»), чтобы писать такую чушь?
Наверное железной? Отнюдь нет, Уважаемый читатель, Мария сама определяет свою нервную систему, как: не особо сильную.

« - честно говоря, хоть и не считаю свою нервную систему особо сильной, никакого шока не испытала.
И в них всё дело?»
Мария Гринберг   14.05.2012 16:00

Как же быть тем у кого она слабая?

Хочу добавить ещё.
 В том, что Мария  Гринберг(так называемая Мария Гринберг) чей она ник взяла и  прототип, и почему, это не моё дело .Просто изумляет то, что во многих её рассказах жестоким пыткам и расчленёнкам постоянно подвергается героиня по имени «Мария»

Вот вы, уважаемый читатель возьмёте себе ник,  который в своих же произведениях регулярно будите насиловать и расчленять? Нет не возьмёте,  если вы нормальный человек. Автор же видимо другого мнения.

Во многих спорах и дискуссиях Мария Гринберг не гнушается , вовремя подсуетившись, дать ссылочку на фашистский сайт. А почему бы и нет. Это подтверждает моё мнение о том, что автор под псевдонимом Мария Гринбегр, просто собирает годами сцены убийств и прочих издевательств и потом пишет очередной рассказ. Шокируя публику при этом никогда не интересуясь литературой, как таковой.
Мария видимо всю свою долгую жизнь собирает "картинки"
   типа таких:
Мария Гринберг
[15.05.2012 20:13:03]
   "...подалась прямо из школы на курсы медсестер, затем прямиком на фронт, под большим пламенем объятый древний город Смоленск.
    На нее навалились вши. Они плодились, кишели в густой шерсти, съедали человека заживо, безнаказанно справляя кровавый пир. Тело ее покрывалось коростой, промежность постоянно кровоточила, она не могла ходить, но ходить, даже бегать, было необходимо..."
   
   - не настоящая литература - В.Астафьев, "Прокляты и убиты"?

Или таких:
   
 Серафимович «Железный поток»

 "...На ближних четырех столбах неподвижно висело четыре голых человека. Черно кишели густо взлетающие мухи. Головы нагнуты, как будто молодыми подбородками прижимали прихватившую их петлю; оскаленные зубы; черные ямы выклеванных глаз. Из расклеванного живота тянулись ослизло-зеленые внутренности. Палило солнце.
   Кожа, черно-иссеченная шомполами, полопалась. Воронье поднялось, рассеялось по верхушкам столбов, поглядывало боком вниз.
    Четверо... а на пятом была девушка с вырезанными грудями, голая и почернелая.

И никак не может понять, что её литература далека от литературы, являясь просто пропагандой насилия и растления молодёжи.

Множество садистских сцен Мария берёт на фашистских сайтах.


Когда марии  делают замечание на то, что пропаганда фашистских сайтов запрещена:

  «Пропаганда фашизма запрещена во всём мире.»

Мария скромно отвечает:

Мария Гринберг
[15.05.2012 07:58:53]
 «Но тем не менее она ведётся.
 По-Вашему, лучше закрывать на это глаза, делать вид, что этого нет?»


                 Счастья и мира вам, дорогие читатели.
                  Л.В.