Кукушка

                1
- Привет бездельникам! – Горский махнул сотрудникам и, даже не взглянув на них, быстрым шагом направился в свой кабинет. Никифоров и Конев переглянулись и, схватив папки, пошли за ним.
- Ты чего, чувачелло? – Григорий взял стул, стоявший у стены у входа, и с шумом брякнул им о пол у рабочего стола друга. – Нервишки шалят?
- Да иди ты… -  рявкнул Николай. Его мрачный взгляд говорил о нежелании продолжать дальнейшее разбирательство на тему черных и белых полос в жизни с применением всего богатства непечатной русской лексики, которой в совершенстве владел Конев. Но избавиться от навязчивого покровительства последнего было нереально, поэтому Горский вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию и протянул другу. Того передернуло:
- Блин, так это ж Настя! А что с ней? Кто это так?
- Вот не знаю, поймаю, убью ублюдков! –  Николай вскочил и стал ходить уз угла в угол. Вдруг, остановившись, он повернулся и схватил Конева за грудки: - Суки! Понимаешь?!..  – заорал он, - Суки они! ... Как они могли так с ней?! А?!.. Скажи мне, Как?! – Рыдания сотрясали тело мужчины, не способного самому справиться, пережить свалившееся на него горе.
- А ты поплачь, слушай, поплачь, - Никифоров оттащил друга от Григория и зажал в своих могучих объятиях, - Легче станет, бля буду!
  В это время из своего офиса вылез шеф великого братства убойного отдела и глазами показал, смотревшему на него Коневу, « Алло, на выход!» Тот в свою очередь  дернул за рукав Никса (Никифорова), чтобы отвлечь его от великого сочувствия пострадавшему,  и также взглядом указал на дверь.
  Когда ребята вышли, Павел Анатольевич  закрыл за ними дверь кабинета Николая, опустил жалюзи и вдруг как отвесит Горскому оплеуху:
- Ты что, баба? Чего тут сопли глотаешь? Хочешь реветь, отстраню от этого дела, и пойдешь в отпуск. Да еще психологов натравлю на тебя. Они только рады будут на твое слезообилие поглазеть. Садись давай и вот, пей! – шеф вытащил из кармана брюк свою фирменную флягу, в которой всегда был отменный виски для таких экстренных ситуаций. Хотя чаще он сам использовал содержимое в «медицинских» целях, думая, что никто не видит, как он в очередной раз прикладывается к узкому горлышку.
  Николай сел на стул, которым  до этого гремел Конев, взял флягу и, выдохнув, присосался к ней…
- Ну, что делать думаешь? – спросил Павел Анатольевич. – Был на месте?
- Да, - горько вздохнул следователь, отнимая ото рта сосуд с драгоценным напитком,- был, шеф. Только зачем ему столько фоток? Он их раскидал по всей комнате, посыпал розами. Твою мать, шеф, этот пидор даже свечи кругом по квартире зажег. Романтик, чтоб его!..
- Ну, ну, успокойся, возьми себя в руки. Это приказ, - Хлебников ласково посмотрел на Горского, по-отечески, и, постукивая его по плечу, добавил. – Коля, сынок, ты найдешь его… Или их… Только прошу, пусть задержание проведут Никс и Гриша. Сам не суйся, бед натворишь.
  Павел Анатольевич тяжело вздохнул, еще раз посмотрел грустными глазами на своего любимца и вышел из кабинета. «Не везет парню, потерять отца, потом мать. А сейчас еще и сестра»,  - мелькнуло у него в голове.
                2
  Утром Николай проснулся от сильной головной боли, вступившей сразу, как попробовал открыть глаза. Он глянул на часы. Стрелка показывала семь, а значит, было еще целых полчаса безделья, которые можно было подарить телу. И правда, вставать совсем не хотелось: веки упрямо продолжали сдавливать своим весом зрачки, а в висках стучала раскаленная кровь, голова весила тонну, а подушка казалась кирпичом. Хотя последний фактор совсем не мешал лени впечатывать человека в матрас.
  «Нет, нет, надо подниматься. Выпью кофе и нормалек» - эта мысль, шевельнувшая остатки не сварившегося пока еще мозга, заставила Горского, повернуться на бок и сползти ногами к тапочкам. Постанывая и что-то бормоча себе под нос, он притаранил свое непослушное  туловище с абсолютно всеми приделанными к нему частями в ванную. В зеркале над умывальником отразилась помятая морда дебильного зомби:
- Ты кто? – спросил Николай свое отражение и хрипло рассмеялся…
  Наконец, выбритый и отмытый от недельной попойки, он напялил на себя рубашку и брюки и пошел на кухню готовить завтрак. Яичница страшно трещала и шипела на сковороде, а чайник уже почти закипел, когда раздался звонок стационарного телефона.
- Да,.. это ты, Никс?.. Да я и так уже хоккей. Буду через час – полтора.
  Повесив трубку, Горский кинулся к почти сгоревшей глазунье.
- Тьфу,.. твою налево! – он взял тарелку и аккуратно переложил туда остатки завтрака. – Хоть чайник сам пасется.
  Запихав в себя еду, мужчина накинул тоненькую куртенку, надел свои фирменные штиблеты, подаренные ему одной дамочкой, которой он как-то помог уличить мужа в многочисленных изменах, от чего мадам получила энную сумму при разводе, (это энное было довольно внушительных размерчиков), и выбежал на улицу. На удивление его старый "мерседес" советского производства, пыхтевший и сопевший из последних своих старческих сил, завелся сразу. «Хоть что-то» - улыбнулся Николай.

- О, наш Шумахер припер! – Конев ткнул пальцем в окно, а через секунду, как бы в подтверждение этого возгласа, в участок влетел Горский.
- Авое, братва! Я все, вернулся в строй! – оглядев онемевших товарищей, он засмеялся, - Я не пропил мозг, и я не сошел с ума… Все, баста, переболел!
- Да здравствует возвращение блудного комиссара! – все оглянулись на голос шефа, который стоял в дверях своего офиса и широко улыбался. Но тут же, решив, что позволил и себе и своим подчиненным слишком много вольности, сдвинул брови:
- Давай за работу. Не на смотрины пришли.
  Но как только Хлебников закрыл за собой дверь кабинета, вся группа Николая накинулась на него с вопросами и последними новостями из личной жизни каждого и всех сразу. Насмеявшись и отшутившись на славу, мужчины стали разбредаться по своим столам, а Николай попросил Никифорова и Конева зайти к нему в кабинет.
- Ну, ребята, что скажете? Есть что новое по нашему висяку?
- Коль, тут все гораздо хуже. Мы просто тебя не беспокоили, да и толку  от тебя все равно никакого  не было бы. Но тут такое дело… - Никифоров, помявшись, продолжил, - На прошлой неделе нашли труп пожилой женщины, кажется отравили.  Хотя потом сходишь к Самойлову, у него уже должны быть готовы результаты по обоим трупам. И дело не в старушке. У нее под лифом у сердца нашли фотографию Настены.
- И что, нащупали связь? – заинтересовался Николай, пытаясь не показывать эмоций.
- Да никакой связи то и нет. Вот в чем дело. – Конев угрюмо почесал макушку, - Как только не проверяли - пусто.
- А было что-то необычное, когда на труп ездили?
- Да, было, - ответил Никс. – У старушки будто только что прибрались. Даже запах какого-то порошка стоял, приятный такой. Из дорогих  видно. А сама она лежала как живая. Волосы причесаны, прикрыта одеялом, заботливо так, будто родной и любящий человек это сделал. Было ощущение, что она просто уснула так крепко, что трудно добудиться…
- Слушай, поэт, кончай красоту разводить. Что еще? – перебил повествование Горский.
- Нет, только это.
- Ладно, позвоню Самойлову, узнаю, что там.

- Юра, привет! Ребята сказали, у тебя есть результаты по нашему делу, -  после приветствия Горский сразу перешел к делу.
- Ты то как сам? – участливо поинтересовался Самойлов, отмывая руки после очередного препарирования, - Проходи и надевай халат.
- Да нормально. Главное, что комп, - Николай указал на свою голову, - уже не зависает и не гоняет. Ты можешь чем-то помочь?
- Не знаю, не знаю. Тут не понятно. С виду молодую девушку изнасиловали и забили до смерти. Но нет ни спермы, ни лобковых волос, ни чего другого, с чего можно наскрести ДНК. Разве что куча талька. Убийца, по-видимому, работал в перчатках. И еще что странно… У нее разрывы в области влагалища, что говорит о насилии – да. Но судя по качеству повреждений, они были нанесены какой-то палкой. Деревянной. Я нашел частички лиственницы. Орудием пытки могла оказаться бейсбольная бита. Думаю, ею же и забили девушку. Травмы по телу от тупого предмета.
- Юра, прошу, найди что-нибудь, - с горечью в голосе взмолился Николай.
- Есть только одно, - Самойлов вышел в соседнее помещение и через минуту вернулся, неся в руке пакет. – Вот, глянь. Волос. Но искусственный. Парик. Я ничего не могу с ним сделать. Так что ищи своего клоуна сам.
- А что по другим уликам из ее дома? – Горский хотел выжать максимум информации.
- Есть кое-что. В ванной нашли большой пакет порошка. Запах офигенный. А внутри пакета записку, - патологоанатом потянулся за пакетом с листом бумаги, лежавшем на рабочем столе.          Вдруг врач вздрогнул и стал оседать на пол, держась за сердце.
- Юра, ты чего, Юра! – Николай выскочил из процедурной и закричал, - Скорую, вызовите скорую! Самойлову плохо!

  В больнице Николай не находил себе места, носился по коридору и дергал непослушный волос у уха. Когда вышел врач, он как бешеный пес накинулся на него:
- Ну, что там, доктор?! – спросил он кардиолога, схватив за руку так, что тот начал морщиться от боли.
- Да нормально. Стенокардия. Да еще у него часто прыгает давление. А возраст, сами понимаете, у него не тот, когда можно на все это наплевать и носиться, как пятнадцатилетний мальчишка.
- А к нему можно?
- Да, да. Идите. Ему положительные эмоции не помешают, - разрешил врач, с облегчением отнимая свою руку у следователя.
  А Горский кинулся в палату друга.
- Старик, ну ты меня напугал!
- Ой, Коля, старый я, ты прав. На пенсию пора, - ласково улыбнулся криминалист своему молодому товарищу.
- Эге, не говори так. Ты не имеешь морального права меня бросать одного. Так что давай, выздоравливай и займись делом, - Горский наклонился к больному, - Прошу, ты же знаешь, как важно для меня это дело. Без тебя я не справлюсь.
- Не переживай. Я просто забыл таблетки на кухонном столе. Спешил очень, и только в лаборатории вспомнил, что оставил дома лекарства.
- Ладно, отдыхай. Я к тебе завтра зайду, - следователь вышел из палаты.
                3
- Слушай, мы уже недели две бьемся над этим делом, и ничего. Неужели так и не найдется хоть одна зацепка? – причитал Никифоров, - Ни свидетелей, ни улик. Глухо!
- Не, зацепок у нас куча, - возразил Конев, - вот только бы нам еще суметь сложить этот пазл.
  В кафе было тихо в это время суток. В обеденный перерыв сюда никто не заходил, разве что пара – тройка сотрудников из соседних отделов. Сегодня в дальнем углу сидели двое из отдела по наркотикам: Ратмир Дорохов и Геннадий Ладожский.
- Привет, заключенным каналоармейцам! – поприветствовал их Никифоров. – Может присоединитесь?
- А твой сосед как? Не против? – с улыбкой ответили ему с дальнего столика.
- Да не выеживайтесь, подваливайте, - засмеялся Григорий.
  Дорохов и Ладожский подсели к ребятам.
- Говорят, у вас висяк позорный. Да еще и Горского сестренку убили, - полувопросительно начал Ратмир.
- Да, дело швах. Вроде столько всего, а с мертвой точки сдвинуться не можем, - пробурчал Никс.
- А может, мы вам чем поможем? Потом сочтемся, - предложил Геннадий.
- А чем вы можете помочь? Вы же по наркотикам. А тут ими и не пахнет, - возразил взявшийся из ниоткуда Горский.
- Мы нет, но у меня есть старый школьный друг. Он, как услышал об этих двух убийствах, позвонил мне и сообщил, что было уже такое. Лет пять назад. Думаю, стоит  ему рассказать поподробнее, а он прогонит по своей базе. Если будет совпадение, то получится, что вам в подарочек попался маньяк.
- Странный у тебя друг, Ратмирчик. Кто таков? – поинтересовался Николай.
- Коль, он свой. Хакерует. Он просто повернут на коллекционировании происшествий разного характера. У него такая картотека, наша просто отдыхает. Сам порой к нему обращаюсь.
- Ну, тащи тогда своего гения, - согласился Горский.
- Кстати, ты из больницы? – спросил Геннадий, - Как там наш старик?
-Да сказали, дня три должен полежать. А так держится, ты ж его знаешь, - улыбнулся Николай.

- О-па! – Николай в шоке замерз в дверях лаборатории. - Самойлов, ты охренел? Ты каким образом здесь? Тебя только завтра должны были выписать.
- Во-первых, здравствуй, друг мой, - улыбнулся патологоанатом, пытаясь состроить возмущенное лицо.
- Угу, - кивнул следователь, все еще находясь в некотором трансе.
- А потом я выписался.
- Как выписался? – наконец выдохнул Горский.
- Ушел. У меня там все кишки начали болеть, кости крутить и ныть. Думаю, кранты тебе, старый хрыч. Вот, встал и ушел… Да что ты прицепился? Ты хочешь узнать результаты моей работы или нет?
- Ну, давай, раз уже здесь.
Самойлов подвел следователя к холодильнику.
- Вот смотри, видишь вот тут? – врач указал на маленький скол на одном из ногтей Насти, - Видишь, как мал. Поэтому поначалу и не заметили. А сегодня я почему-то решил еще раз проверить, все ли мы учли. Не поторопились ли. И не зря старался. Взял пробу на экспертизу. Думаю, ребята постараются сделать как можно быстрее. Вдруг какая ДНК затесалась. Мало вероятно, тело то уже обмыли. Но все же…
- Ох, спасибо тебе, ты не представляешь, как для меня важна каждая мелочь… Слушай, а кофе тебе можно? Может сходим через дорогу в нашу кафешку?
- Не против, - согласился Самойлов. – Эх, жаль, записка оказалась не пригодной. Я проверил. Просто по работе что-то.

- Ну, давай, рассказывай, коллекционер, - усмехнулся Горский. Несколько минут назад он пришел в гости к Ратмиру Дорохову.
  Дорохов как заправская хозяйка наготовил кучу закусок, не только аппетитно выглядящих, но на самом деле очень вкусных. Он все вертелся вокруг стола, то что-то докладывая, то поправляя. Потом бежал на кухню за новым блюдом. Но, когда он вынес огромный красивейший торт собственного производства, все ахнули. Вот уж этого  точно никто не ожидал.
- Ну, ты даешь, брателло! – воскликнул Никифоров. – Сто лет тебя знаю, а что ты вот так… Да, будь ты бабой, я б на тебе женился!
- Иди… сам знаешь куда, - огрызнулся хозяин дома. – Лучше бы для начала в своей вонючей берлоге прибрался.
  Дружескую перебранку прервал вопрос Горского, который пришел туда не для того, чтобы вкусно поесть, а чтобы, наконец, выяснить, что может знать рубящий в компах дружок Дорохова.
- Ну, давай уже, выкладывай, - не терпелось Николаю.
- А что мне выкладывать? Могу показать, зачем язык протирать, - ухмыльнулся Витя, так звали коллекционера преступлений, и поднял крышку лэптопа.
- Никс, подойди, глянь! Охренеть! Что парень выделывает, а? Даже у нас такой базы нет.
- Да, Коль, надо бы его в нашу команду взять, - улыбнулся Никифоров
- Ты мои мысли читаешь. Надо шефу сказать.
  Витя оторвал от компа глаза и пробормотал:
- Э нет, господа – товаришчи. Пока вы решать будете, другие меня закроют. И что потом?
- Вот именно, что рано или поздно ты все равно попадешься. А чтобы тебя не закрыли, - Горский состроил и пальцев решетку, - надо тебя пристроить к нам.
- Ладно, об этом потом поговорим, - остановил объяснения хакер. – Вот, нашел… Первый случай произошел  в какой-то деревне «Кудыкино». Людей на всю эту заброшенную древность на тот момент жило человек пятьдесят. Посторонних никто не видел, даже проезжих, свернувших с дороги перекусить и отдохнуть,  не было. Сначала нашли девушку у речки, а потом местную старушку, у которой из родственников только петух и толстый кот. А вот результаты расследования.
- Бля, Горский, - возник вдруг Конев, сидевший до сих пор тихо, - такое ощущение, что с нашего отчета списали!
- Именно! И от этого мне легче не стало. Кто-то очень умело решает свои проблемы. То, что этот кто-то – серийный убийца, немного обнадеживает, так как, в конце концов, он все равно ошибется. Он устанет. Но для этого пока еще слишком мало трупов. И что, ждать теперь, когда он настолько оборзеет, будучи уверенным в своей безнаказанности, и, упиваясь своим гением, сам себя передаст нам в руки? Смешно же!
- Надо понять, что он делает. Что пытается этим сказать, - заговорил Ладожский. – И надо как-то докопаться до причины. С чего все началось. Если мы начнем думать, как он, мы быстрее его поймаем. Будет меньше жертв.
- Давайте, соберемся завтра у меня в кабинете. Я предупрежу шефа и попрошу, чтобы он, хотя бы временно, соединил нас в одну группу, которая займется этими случаями. Вы не против? – обратился Горский к наркоотделу.
- Да нет. Только рады будем. Нам все равно скучно. Наркуш у нас почти нет. Парочка таких, что сидит на марихуане, но мы их не трогаем. У них рак, делают химиотерапию. Поэтому, чтобы еда не выпрыгивала у них обратно из желудков, им приходиться употреблять травку. А это почти законно, - пожал плечами Гена.
- Тогда до завтра, - попрощался с ребятами Николай.
  Ему было трудно. Хотя, на глазах у множества свидетелей он старался выглядеть спокойным, уравновешенным, смирившимся с горем и страшной утратой, дома он становился самим собой: убитым горем братом, который никак не может согласиться с тем, что судьба посчитала правильным дать возможность свершиться такому злу.
- Настена, я так по тебе скучаю, родная, - шептал он, сидя вечером на краю кровати, подняв глаза к потолку. Крупные соленые слезы обжигали глаза и скатывались прозрачными огромными каплями по лицу. Он не мог найти места рукам. В конце концов, он оперся на локти, положив их на бедра, и стал мять пальцы, - Я же обещал тебя беречь. Я, скотина, глядя в глаза матери, обещал, что ты будешь самой счастливой на свете.
  Мужчина сполз с кровати на пол, закрыл ладонями лицо и зарыдал, надрывно, как женщина, издавая горькие стоны боли и негодования. Устав, он,  рыча, лег на пол.
                4
  Горского разбудил громкий стук в дверь. Открыв глаза, он обнаружил, что так и валяется на полу, словно  забытые тапочки. «Фу, черт, совсем я уже… И проспал», - подумал он, взглянув на электронные часы, стоявшие на тумбочке.
  Тело ломило страшно. Да и немудрено, всю ночь провалялся на твердой поверхности, в одной невероятной позе. Голова трещала, глаза вообще не хотели открываться, такая боль сопровождала любое движение век. А стук все продолжался. Под конец, когда стучавший, наверное, потерял надежду на то, что ему откроют, заорал: « Горский, чертяка, урою, ща дверь снесу и удавлю на фиг!», Николай встал и со стоном направился к входной двери.
- Заходи, Лошара, - сказал он и, оставив дверь открытой, повернул в сторону ванной, - Я сейчас.
  Принимая душ, Горский чувствовал, что  вместе со стекающей по его сильному телу горячей водой, уходит тяжесть, давившая его уже столько дней. В голове было пусто, этакое ощущение легкости.
  Его блаженство прервал голос Конева:
- Яичницу хочешь? А чайник я уже включил.
- Ага, давай, - помотав головой, как бы стряхивая с каплями воды остатки сна, ответил из ванной Николай.
  Обмотав бедра полотенцем, мельком взглянув на отражение в зеркале, от чего его рука, среагировав на увиденный ужас,  непроизвольно потянулась вверх и шлепнула своего хозяина по щеке, он прошел на кухню, где вовсю хозяйничал Григорий.
- Какого тебя принесло?
- И тебе доброе утро, и я тебя тоже люблю, - улыбнулся Конев, ставя сковороду с шипящей яичницей на подставку на середину кухонного стола. Стукнув тарелками и вилками по обеим сторонам от сковороды, плюхнув на край стола  соломенный поднос  с нарезанным хлебом, Гриша ткнул пальцем в стул напротив и,  сев на свой,  приказал:
- Сидеть!
- Ты бы хоть фартук снял, поварешка! – ухмыльнулся Горский.
- А ты себя в зеркале видел?
- Ну, видел?
-В гроб краше кладут, - возмутился Лошара. – Хорошо, что догадался за тобой заехать. Ты хоть помнишь о сегодняшней встрече?
- Помню, надо еще к Хлебникову зайти… Сейчас чай налью…
- Сиди лучше, чай он нальет! Вот держи, - Конев протянул Николаю чашку с крепким чаем и продолжил, - Новости есть. Сначала к Самойлову надо будет забежать.
- Началось,  - лениво заныл Горский…

- Мы все в курсе, что у нас третья жертва. Точнее пятая, если считать и молодых и пожилых. Молодая девушка, лет двадцати – двадцати пяти. Способ убийства полностью совпадает с убийством первой девушки и второй. Получается, что дня через три нам надо ждать сообщение о найденном трупе старушки. И у нее, как обычно, мы обнаружим фотку нашего сегодняшнего трупа.
- Ген, надо как-то обмозговать это дело. Я вот не думаю, что все это творит мужчина, - перебил говорящего Дорохов.
- Это почему? – поинтересовался Конев.
- Да хотя бы начнем с повреждений на теле. При изнасиловании таким предметом, какой мы предполагаем в данном случае, мужчина нанес бы более страшные раны. Разрывы были бы крупнее, а проникновение глубже. Потом, с каких пор мужчины расцарапывают лица? Помните, у первой жертвы были следы от ногтей. Фотки то мы вместе смотрели… Дальше, конечно, преступник стал работать аккуратнее. В перчатках. Надо бы эксгумировать трупы первых жертв. Там он явно напортачил. Сможем найти хоть что-то – считай и убийцу нашли.
- Не думаю, что там много накопать можно. Хотя, кто в этой глуши мог тогда провести экспертизу по ДНК? Факт, они пропустили то, что помогло бы им еще тогда остановить подонка,– продолжил Горский. – Пошлем туда группу. Но тут еще надо бы в причинах разобраться. Да еще и журналюги пронюхали про это дело. Надо, чтобы кто-то вышел и их успокоил. Мы с Коневым еле пробрались через них в участок.
- Я ими займусь, - заявил Никифоров. – Иначе они не разойдутся. И я знаю, что им сказать. А тебе, Витек, - обратился он к присоединившемуся к ним хакеру, - придется покопать, кто и когда терял мать, сестру. Или и ту и другую. Кто на этой почве попадал в психушку или становился на учет у психолога. Просмотри данные по трудным подросткам на тот год, когда были совершены первые два двойных убийства. И желательно их как-то связать с погибшими женщинами.
- Да, но мне что, по всей стране искать?
- Нет, для начала возьми первое место преступления и прилегающие районы.
- Хорошо, вмиг сделаю, - улыбнулся Виктор и тут же отключился от внешнего мира, засев за компьютер.

- Господа, господа! Успокоились! Дайте сказать! – Никифоров пытался заставить орущую толпу журналистов замолчать. Но они галдели, пытаясь пробиться ближе к нему, выкрикивали интересующие их вопросы, а микрофоны засовывали чуть ли не в рот офицера. Наконец, из участка выбежали два лейтенанта, которые оттеснили журналистов. А еще пара ребят соорудила импровизированную трибуну из поставленного на попа стола. Где-то нашли микрофон.
- Господа журналисты,-  обратился Никифоров к заткнувшейся, наконец, ораве, - могу сообщить только, что наша группа делает все возможное, чтобы раскрыть эти чудовищные преступления. И мы обязательно найдем убийцу.
- А есть предположения, кто это может быть? – прозвучал вопрос из толпы.
- Они всегда есть. Но я не могу сейчас об этом говорить. На этом все, - Никифоров резко отвернулся от журналистов и вошел в здание полиции.

- Ну, что нашел, Вить? – спросил вернувшийся в кабинет Никифоров.
- Да есть несколько. Алина Никонова. Ее застали дома, причесывающей мертвой матери волосы.     Некоторое время она не могла поверить в то, что та умерла. Месяц провела в лечебнице. По возвращении отправилась к сестре и убила ее, обвинив в том, что она не уделяла матери достаточно внимания, поэтому та умерла от горя. Находится опять в психушке. И вряд ли когда оттуда выйдет. Жила в поселке рядом с нашим «Кудыкиным».
  Далее идет Лейла Коротова. Она также осталась одна. Но ее мать и сестра умерли при странных обстоятельствах. А вот каких, не указано. В более поздних отчетах рассказывается о таком же способе убийства, что и в предыдущем случае. Сейчас заканчивает медицинский. Почти соседка Никоновой.
Маслова Татьяна – взбалмошная девица. Любит шумные вечеринки, разбитые стекла машин. А как-то поймали за проституцию. Вот и все…
- Мало, этого мало! – воскликнул Горский. – А есть что-то еще?
- Посидеть надо, поискать. Будет что-то, сообщу, – ответил Виктор.
                5
- Как ты, Юра? – поинтересовался Горский, надевая белый халат.
  В процедурной как всегда было прохладно. Пахло химикатами. Самойлов сидел у своего стола и что-то писал. Он ответил Николаю легким приветствующим взмахом руки и продолжил свое занятие. Видя, что старик занят, Николай подошел к его столу и глазами стал искать отчет по своему делу.
- Знаю, что ищешь. Здесь его нет. Я уже отправил к тебе наверх. Но лучше будет, если я тебе покажу, что нашел, - Самойлов, закончив водить ручкой по бумаге, встал и, взяв друга за руку, как малыша, повел к холодильнику. Затем стал открывать подряд пять секций и выкатывать трупы, которые проходили по делу Горского.
 - Ничего не находишь общего?
- А что, что-то должно быть? – недоуменно спросил Николай.
- А ты приглядись внимательно. Особенно в лица.
- А где мне искать лица у трупов пятилетней давности? – съязвил следователь.
- Коль, смотри, - жестко приказал врач.
  Несколько минут офицер стоял, вглядываясь в мертвые застывшие черты жертв. Затем полез во внутренний карман пиджака и вытащил фотографии.
- Коль, неужели ты ничего не видишь, не замечаешь? – начиная злиться, спросил Самойлов.
- Юр, да они похожи, как мать и дочь! – воскликнул Горский. - И у всех один типаж.
- Да, сынок, и я это заметил. Теперь вам легче будет вычислить, кто следующая жертва.
- А, по-моему, мы так преступника вычислить сможем, - с дрожью в голосе ответил Горский.

  Николай влетел в свой кабинет, где его уже ждала вся команда. Измучившиеся, всю ночь они сидели над бумажками, изучая дела, которые свалились на их голову.
- Ну, что там? – сгорая от нетерпения, спросил Конев.
  Но Горский проигнорировал его вопрос и обратился к Виктору, попросив его снова зачитать информацию по всем трупам. Тот выполнил его просьбу, хотя не очень понимал, зачем это нужно.
- Выведи на монитор  их лица, - попросил Николай компьютерщика. – Крупным планом, если можно.
- Да смотри, кто не дает.
- Ребята, подойдите сюда, - подозвал ребят Горский. -  Видите. А теперь вот вам фотки убитых молодых девушек, сравните.
  Команда была в шоке от необычайного сходства.
- Пожалуйста, состарь мне ее, сможешь? – Николай ткнул в одну из фотографий.
- Смогу, Коля. Точнее есть программка. Как будет готово, позову, - и Виктор тут же растворился в компе.
  Ожидание тянулось целую вечность. Сидели молча, затаив дыхание. Будто, веди они себя по-другому, программа бы застопорилась. Через время, не вынеся такого напряжения, Ладожский встал, потянулся и, направляя свои стопы к двери, спросил:
- Кофе всем или мы крутые?
  Встрепенувшись, мужчины хором выдавали из себя «Давай кофе». А Гена, сопя как паровоз, вылез из кабинета и взял курс на аппарат с напитками, стоявший в конце коридора.
- Ну, скоро там? – спросил, очнувшийся от полудремы Дорохов.
- Ратмир, не конопать мозг, - пробурчал Витя, который уже просто спал у стола с открытыми глазами.
  Вернулся Геннадий с кофе. Мужчины, потягиваясь и зевая, стали разбирать стаканчики.
- Ребята, готово, - позвал хакер. Видимо, программе хватило одного только аромата, исходящего от бодрящего напитка, чтобы быстренько завершить обработку.
  С монитора на группу смотрела знакомая старушка, которая в четырех экземплярах лежала у Самойлова в морге.
- Короче, узнай, чем сейчас занимается эта Коротова помимо учебы в медицинском, - попросил Горский Виктора. Фотографию именно этой девушки он просил обработать чудо – программиста.
- А можно я для начала схожу домой помыться и поспать? – умоляющим тоном спросил технарь.
- Да, Коль, мы все здесь уже не в силах шевелиться. Давай, завтра продолжим. Да и тебе надо бы отдохнуть, - поддержал технаря Дорохов.

  Дождь лил с ночи: то усиливался, то моросил занудно. Люди закапывались головами в зонты и быстрым шагом перебегались от лужи к луже, перепрыгивая водные островки, стараясь не промочить ноги.
  Один из таких зонтичных грибов вбежал в вестибюль… Ха! Как громко сказано для этой убогой обшарпанной части помещения полицейского участка, где вечно сидела пара бомжей, отвратительно пахнущих и вечно жующих какую-нибудь сдобу, раскидав по полу крошки.
- Привет! Ребята тут? А то я опоздал, - покашливая, спросил гриб.
- Да, они сами только подошли, промокшие и замерзшие. А Ладожский был сухим. На своей супер тачке приехал, - завистливо протянул последнюю фразу дежурный.
- Блин, противно то как на улице. А еще лето! – возмутился Николай, который самым  чудесным образом вынырнул из-под импровизированной брезентовой грибной шляпки.

- Ну, Витек, что нарыл? Всем доброе утро! – влетел с вопросом Горский, пытаясь отряхнуть с плеч своей верхней одежды капли дождя, которые вместо того, чтобы избавить владельца куртки от себя, только глубже впитывались и этим раздражали детектива.
- Есть, но я что-то не понял… - промычал Виктор.
- В смысле?.. – ответил ему мужской хор.
- Я набрал ее данные, но на это выскочила фотка совершенно другой девушки.
- А ты  пробил по другим каналам? – спросил Никифоров.
- Пытался, но на эту с фотки ничего нет. Не ходить же мне с ее мордой по городу и спрашивать всех подряд, не узнает ли кто ее, - пожал плечами хакер.
- Ты прав, чувак, - согласился с ним Конев. – Нам надо туда съездить.
- Надо. А раз надо, тогда едем, - присоединился к Коневу Дорохов…

  Машины по ухабистой дороге подъехали к первому дому небольшой деревушки. Никифоров вышел  и направился к крыльцу. Неожиданно в доме раздался выстрел, и пуля, вылетевшая из дробовика, разбив стекло окна входной двери, прожужжала у уха Никса.  Тот от неожиданности плюхнулся на землю и полез доставать пистолет.
- Уходите, перестреляю всех к чертовой матери! – послышался хриплый женский крик из дома. – Достали уже!
- А кто вы вообще?!  – прокричал вопрос Горский.
- А вы кто?
- Мы из полиции.
- Слава Богу! А я все жду, когда наша доблестная полиция откликнется на мои жалобы, - стрелявшая открыла дверь и вышла на крыльцо. – Ладно, выходите, стрелять не буду.
  Мужчины собрались у ступеней, ведущих вверх к девушке с дробовиком. Никс уже поднялся и отряхивал деревенскую грязь с костюма, которая только больше расползалась по ткани.
- Тьфу! – сплюнул Никифоров, - Елдан с ним! Новый куплю.
- Вы не беспокойтесь, проходите, я замою, - предложила девушка, опуская дробовик, который до сих пор был нацелен на мужчин.
- Ну, ты даешь, мать! Это уже интересно! – взбунтовался Конев.- Сначала ты нас собираешься перестрелять, а теперь прямо такой гостеприимной оказалась.
- Заходите. Раз приехали, значит, будете слушать.  До сих пор никто меня не воспринимал всерьез.
  Все прошли в просторную светлую комнату. Обстановка состояла из стола и четырех стульев слева  от входа. Два задрипанных кресла примостились у окна напротив двери, а между ними журнальный столик с компом. А справа в дальнем углу – кровать.
  В доме пахло чистотой и лавандой. И что сразу бросалось в глаза и удивляло, так это рассыпанные цветы посреди комнаты.
- Это что? – указал на половой гербарий Горский.
- А это мой бзик, - улыбнулась девушка. - Я люблю цветы. Но живые жаль срезать, они быстро умрут. А засушенная лаванда еще и успокаивает. Вы проходите, садитесь. Извините, что так скромно. Я живу одна. Да и большей частью ни  с кем не общаюсь. Может чаю? – спохватилась хозяйка.
- Да, пожалуйста, а то погодка еще та, - пробурчал Конев.
- Да, август неудачный вышел, - улыбнулась девушка, отправляясь на кухню включить электрический чайник.
  Никифоров обошел кресла и приблизился к окну.
- Скажите, ничего странного не происходило в последнее время? – спросил он.
- Если не считать, что вместо сестры пять лет назад похоронили меня, то нет, откликнулась из кухни Лейла Коротова. Это была именно она. Вот почему, увидев ее сперва на крыльце, мужчины надели на себя удивленные лица и до сих пор не смогли от них избавиться.
- Это как? – удивился Ладожский.
- Когда все случилось, меня не было здесь, я гостила у подруги в соседнем поселке. Мы с сестрой погодки, очень похожи. А, как вы знаете, лицо Лики, моей сестренки, было сильно расцарапано. Ну, менты, недолго думая, взяли первую фотку, что приглянулась, и объявили, что именно эта девушка на фото, и есть погибшая. А фотография то была моя. Благо, им сказали, что вторая дочь в соседней деревне и имя мое назвали. А то еще и Лику Лейлой бы назвали. Так та неправильная фотка и осталась в деле. Сколько я ходила, просила. Один ответ: «Оно тебе надо?»
- Подождите, подождите, - перебил рассказ Лейлы Горский. – Но почему у нас тогда фотка вашей сестры проходит вместе с вашим именем, даже учитывая последние данные? И только институт показал именно ваш снимок.
  Девушка вышла из кухни с подносом с большими чашками, поставила его на стол и вернулась за чайником и сахаром. Водрузив, наконец, и то и другое рядом с подносом, она ответила:
- Вы что, тупой? Эти кретины из ваших еще тогда выставили фотку Лики, как мою. Потом я просто уже устала что-то доказывать. У вас, видимо, в деле данные пятилетней давности. С возрастом сильнее стала видна разница во внешности. А сейчас у меня проблем нет.
- Точно? А вы тогда не хотите нам объяснить, почему этот чудесный запах лаванды так нам с друзьями знаком? – поинтересовался Геннадий.
  Девушка растерянно посмотрела на него, но ничего не сказала.
- Ладно, вот вопрос полегче: у вас ничего не пропадало в последнее время?- спросил Николай.
- Ах, да! Кто-то повадился воровать мой порошок. Даже он у меня с запахом лаванды…
- А где вы его храните? – перебил ее Григорий.
- Там, на заднем дворе в сарае.
- Пошли, посмотрим, - кивнул Никифоров Дорохову. Они вышли.
  Некоторое время оставшиеся сидели молча, глотая горячий чай и закусывая его булочками с повидлом, которые молодая хозяйка любезно  предложила гостям. Затем Горский поставил чашку на стол и, будто что-то вспомнив, повернулся к Лейле, сидящей на краю кровати, и спросил:
- А почему вы начали стрелять?
- Я живу одна. Прошлое у меня еще то было. Надо было как-то прожить. Я ведь училась, а стипендии не хватало… Ну, вы понимаете… - Коротова замялась, и, тряхнув головой, как бы отбрасывая что-то мешающее ей,  продолжила, - Но я давно этим не занимаюсь. Я нашла работу тут в деревне. Что-то вроде бухгалтера в местной лавчонке. Но местные мужики, не все, конечно, да некоторые из города, все наведываются ко мне, угрожают. Требуют, чтобы я и дальше раздвигала им ноги. Но я уже не такая… - девушка закрыла лицо руками и заплакала.
  В этот момент открылась дверь и в дом ввалились Никс и Ратмир. Обувь они, пожалев труд хозяйки, оставили у входа, а вот мокрые плащ и куртку деть было некуда.
- Давайте, просушу, – Коротова вытерла глаза и помогла мужчинам снять верхнюю одежду. Потом подошла к камину, который  сразу и не заметить было, и расстелила одежду на теплом полу.
- Не бойтесь, пол у меня чистый, - улыбнулась девушка, отвечая на возмущенные взгляды владельцев плаща и куртки.
  Продрогшие Никифоров и Дорохов прильнули дрожащими губами к чашкам с обжигающе горячим чаем…
                6
  - И что мы имеем? – Дырку от бублика. Пока не прошерстим все окружение этой Коротовой, ничего не поймем, - нервничал Горский.
- А почему ты сразу отмел ее? Может она отлично притворяется. Чаем, вот, напоила. Пригрела. Что нам, мужичкам, еще надо? Сразу глазки слепнут, мозг отключается и включается нижний этаж. А девка она симпатичная, - начал разглагольствовать Конев.
- А тут ты прав, - подал голос Витя. – Я тут кое-что выяснил. Изучает в своем мединституте эта Лейла, - Виктор сделал ударение на последний слог, - психологию. Судя по отзывам, она – один из самых одаренных студентов на факультете. Выходит, она умеет неплохо пудрить мозги. Но это не все. Я проследил последние ее передвижения. Судя по ее сотовому, она ездила в психушку к Алине Никоновой два дня назад.
- Да ты что? – воскликнул Дорохов.
- Камеры показали, что она там пробыла с одиннадцати ноль ноль до пятнадцати двадцати двух. Я позвонил в больницу. Мне ответили, что наша Лейла всегда представляется двоюродной сестрой Алины. Я проверил. У Никоновых вообще родственников нет. Я стал копать дальше. Выяснилось, что в этой глубинке перепутали даты. Мы знали, что сначала погибла мать Никоновой, потом та убила сестру. И что после первого и второго случая она попадала в психушку, где и находится в настоящее время. Но это не так. Точнее с больницей все так. А вот убийства произошли на самом деле после того, как погибли сестра и мать Коротовой. Ну, а дальше, как мы знаем, настала очередь Татьяны Масловой. Та, как я понял, тоже с катушек съехала, но до психушки не дошло.
- Надо бы показать этой Масловой фотку Коротовой. Посмотрим, как отреагирует. Где ты, говоришь, она живет сейчас? – поинтересовался Никифоров.
- Я ничего не говорил, - пробурчал Виктор. - Да тут, прямо по соседству. В доме рядом с нашей кафешкой.
- Вот, иногда везет. Всегда бы так, - накидывая куртку, сказал Ладожский…

- Откройте, пожалуйста, это полиция, - Николай громко постучал в дверь, не обнаружив звонка.
- Да, да, сейчас, - ответил тоненький полудетский голосок, и дверь отворилась.
- Здравствуйте, извините за вторжение. Но у нас есть несколько вопросов касательно этой девушки, -  Горский показал фото Коротовой.
- Проходите, я сейчас кофе вам сделаю. Только у меня растворимый. Могу с молоком, - затараторила Татьяна, пропуская в квартиру детективов, - Только очень прошу, снимите обувь. А вон там тапочки, - указала она на шкаф в прихожей.
- Да вы бы не беспокоились, - начали было сопротивляться мужчины. Образ из базы данных и тот человек, которого они видели перед собой, не имели между собой ничего общего. Милая, спокойная девушка, такая худенькая и такая нежная, что к ней страшно было притронуться. Казалось, будто от любого движения воздуха эта дивная статуэтка разобьется. Молодая женщина их смущала. Эти мужланы, привыкшие к добротным бабам, матерящимся, продающим себя за ни за что, лишь бы на бутылку хватило, да к дамам слишком уверенным в себе только потому, что представляют закон или работают на большого папика, терялись при виде этого на вид чистого существа.  Но надо было работать.
  Сменив обувь, офицеры прошли в просторный зал. Маслова на секунду выпорхнула из кухни, чтобы предупредить, что скоро будет готов их кофе, и вернулась к плите.
- Ни хрена себе! – прошептал Конев, подмигивая Горскому и Ладожскому. – Вот ребятам расскажем!
- Заткнись, - огрызнулся Геннадий.
- Так о чем вы хотели меня спросить, господа? – выглянув из кухни, спросила Татьяна.
  Горский показал ей фотографию Коротовой еще раз.
- Да, я знаю ее. Мы как-то встречались в больнице. А потом пересекались в больничном кафе, - проходя в гостиную,  ответила девушка.
- А что вы делали в больнице? И в какой? – спросил Ладожский.
- А мне нравится психиатрия. У меня в одной из больниц работает знакомая. Я попросила ее пускать иногда меня туда, понаблюдать за пациентами. Я хочу поступить в медицинский. Думаю, что я и так слишком много времени упустила… - сделав грустные глаза, Маслова подошла к столу и стала наливать себе чай.
– Вы знаете, я прочла всего Фрейда. Психоанализ. Вы что думаете по этому поводу? – девушка обратилась к Коневу.
- Увольте, я не силен в немцах, - отмахнулся тот, делая глоток уже немного остывшего чая.
- Нет, вы согласны, что первопричина всех бед лежит в нашей сексуальности и именно в сексуальной подоплеке отношений в семье? – продолжила молодая женщина, глядя в глаза Григорию.
- Послушайте, - начал говорить вместо Конева Геннадий Ладожский. – Мы – простые парни. Для меня секс – это то, что у меня будет, например, сегодня, с женой в кровати, когда я вернусь домой, приму душ и поем… А, забыл, посмотрю телевизор и поцелую дочь, крепко спящую в кроватке, которая уже неделю меня не видела. Кстати из-за этого чертова дела, которое привело нас к вам. А вот он, ткнув пальцем в Григория, - пойдет к своей Марии, и у них тоже будет горячий отменный здоровый секс. А этот красавчик может трахнуть вас, если вас эта тема так волнует из-за недостачи некоторых витаминчиков в вашем организме... Все равно он со своей журналисточкой поссорился.
- Боже! Да вы что? Я просто решила завести беседу на философскую тему! – зарделась девушка. – Какие вы все-таки мужланы!
- Ответьте, пожалуйста, что вы еще знаете об этой женщине? Видели ли вы ее после смерти ваших близких? – задал вопрос Николай, желая перевести разговор на тему, интересовавшую его больше всего. – Когда вы первый раз встретились, ваши мать и сестра были живы?
  На последней фразе Татьяна вздрогнула:
- Да, они были живы. И ее тоже… Ведь после происшествия мы не виделись, - девушка замолчала и, закрыв лицо руками, заплакала. Затем, немного успокоившись, Маслова продолжила:
- Я только помню,  она сказала, что изучает психологию или что-то типа того. Сказала, если что, будет рада помочь. А когда погибли ее родные…
  Девушка вдруг запнулась, а потом раздраженным голосом стала просить полицейских покинуть ее квартиру…

- И что? Что эта Маслова? – накинулся на вернувшихся мужчин Никифоров.
- Да такая девочка - припевочка. Слишком уж хорошая, - улыбнулся Горский. – Тебе не показалось, Ген? Только вот явно ей мужичка не хватает. Вот, наш друг, Генка, решил меня ей сдать во временное пользование.
  Геннадий молча кивнул. Ему тоже не давала покоя мысль, что такая умница и скромница могла проходить по стольким делам. Будто кто-то ее подставил. Но так не бывает. Один раз ошиблись. Два. Но не шесть раз?!
- Подождите. Давайте так. Мы имеем трех девах, из которых одна – шизоидная, вторая – бывшая проститутка, а теперь порядочной стала, третья – уж очень старается быть хорошей, активно сотрудничает и признала, что знает вторую. Хотя вторая отрицает это знакомство. Мне кажется, что с последними двумя у нас проблемы. Кто-то врет. И мне кажется, что врет Коротова.
- Ген, а ты не думаешь, что врет Маслова? Слишком она наигранная, искусственная вся, - перебил рассуждения  Ладожского Конев.
- Ладно, а что с психушкой? – поинтересовался Николай. – Никс, вы же с Дороховым туда ездили.
- С той ненормальной говорить не получилось. Но мы ей показали фотки Коротовой и Масловой. Маслову она не узнала. А вот на фотку Лейлы указала и стала улыбаться, - ответил Никифоров. – Естественно мы рванули к Лейле. А та и не стала отпираться. Сказала, что да, знает Алину Никонову. Ведь обо всех трех случаях писали в газетах. Поэтому она решила навещать бедную девушку. Ведь у той никого не осталось. А третью, мол, искала, но так и не смогла найти способ с ней связаться.
- Неудивительно. Она, наверное, даже и не подозревает, как меняется внешность нашей последней красавицы в зависимости от ситуации, не говоря уже о перепутанных фотографиях,- усмехнулся Конев. – Этой Масловой лечиться надо, а не бедной тихоне Никоновой, которую заперли в психушке.
- Чего это он? – спросил Дорохов.
- А она ему про секс стала заливать, - усмехнулся Горский, подмигивая Геннадию.
- Не про секс, а про психоанализ, - начал было оправдываться Григорий, но потом передумал и буркнул, обращаясь к Ладожскому, - А ты вообще - хам!
- Очень надо, - ухмыльнулся тот, пожимая плечами. – Тогда доставил бы женщине удовольствие, коли так сердце болит…
- Все, приехали, - прервал разглагольствования Гены Никифоров. – Нам о деле надо думать. Давайте лучше рассудим, кому надо было такое творить. Что за человек мог это сделать. Тогда поймем, кто из троих нам нужен. Ясно, что одна из девушек наша.
- Не умничай, а, - остановил его Николай.
- Что значит, не умничай? – возмутился Никс. – А сколько ты будешь в себя заливать с бутылочки шефа и не только оттуда? Самойлов все равно не может ничего найти. Отлично сучка сработала.
- Ладно, что ты думаешь? Кто? – буркнул Горский.
- А разве не ясно? Но для начала мне надо, чтобы наш Витек порылся у себя в компотеке и разузнал все о нашей Танюше. Ее детстве, родителях и так далее.
- Слушай, Никс, ты думаешь – она? – поинтересовался Ладожский.
- А то все здесь иного мнения, - огрызнулся Никифоров.
                7
  Коротова по вымощенной дорожке почти бегом приближалась к зданию психиатрической клиники. Она была немного обеспокоена, так как припозднилась. Но что делать. Прошлый день отняли полицейские, которые вдруг решили все же заняться делом пятилетней давности и найти того, кто убивает членов семьи, оставляя страдать их родственников. Да и то эта заинтересованность возникла только потому, подозревала Лейла, что была убита родственница одного из служителей закона. Не возьмись маньяк за свое снова, никто так никогда и не попытался бы узнать, что случилось с несчастными женщинами тогда в соседствующих поселках.
  Но сейчас ее больше беспокоила Алина. Хоть последняя многого не понимала, не отличала реальность от своих видений, но зато четко знала, когда должна была придти к ней ее любимая подруга, которую называла сестричкой. Видимо поэтому, зная, что у пациентки нет  родной сестры, медперсонал клиники подумал, что эта должна бы приходиться Никоновой двоюродной. Поэтому беспрепятственно пропускали ее к больной. Хотя сама Лейла никогда не подтверждала их догадок.
- Привет! Можно к Никоновой? Я задержалась, - обратилась Коротова к дежурной в фойе клиники.
- Ах, это вы. Поздновато, однако, - ответила ей полная женщина в белом халате и белом чепце, сидящем набекрень на рыжих всклокоченных волосах. – Алиночка сейчас во дворе. Так что идите сразу туда. Скорее всего, наша девочка будет у фонтана.
- Ой, спасибо! – воскликнула Лейла, чмокнула рыжую в мягкую полную щеку и, сунув ей в карман халата шоколадку, выбежала в больничный садик.
  Алина одна сидела на скамейке у фонтана, как и предположила медсестра. Она нервно перебирала подол задранного выше колен платья и что-то бормотала. Глаза ее бегали из стороны в сторону, как бы ища кого-то, но не находя, опускались, а плечи то приподнимались, то опускались тоскливо.
- Алиночка! - позвала ее Коротова.
  Та вздрогнула и привстала. Губы больной растянула улыбка, а пальцы отпустили подол. Лейла подбежала к подруге и крепко обняла ее.
- Прости, малыш! Прости, что опоздала. У меня есть хорошие новости, - прошептала девушка на ухо Никоновой.
  Девушки, взявшись за руки, пошли в сторону беседки у ограды больницы. Там они присели на деревянную скамейку. Лейла стала вытаскивать из рюкзака фрукты.
- Смотри, я твой любимый ананас принесла, - сказала она и с улыбкой протянула фрукт Алине. Та засмеялась:
- Ты со мной, как с маленькой. Я же не такая психованная, чтобы  со мной поговорить нельзя было, как со взрослым человеком.
- Ну, прости. Просто мне нравится за тобой ухаживать.
- Давай, сегодня я за тобой поухаживаю, – полувопросительным тоном ответила Алина. Лейла протянула подруге свой маленький складной ножик. Девушка осторожно взяла его и стала надрезать ананас. Вдруг ее взгляд привлек силуэт худенькой высокой женщины, стоящей у дверей, ведущих в подсобное помещение, где находилась прачечная.
- Ой, - вскрикнула Алина, она, засмотревшись, забыла про нож в руке и поранила указательный палец левой руки. Лейла, испугавшись, выхватила нож из  рук подруги.
- Что с тобой? – встревожено спросила она Никонову, тронув за плечо. Но та все продолжала смотреть на незнакомку у прачечной. Коротова проследила за ее взглядом. Увидев предмет внимания подруги, она встала и направилась к нему. Но женщина, заметив приближающуюся к ней Лейлу, развернулась и быстрым шагом направилась в сторону административного здания. Коротова ускорила шаг, но все равно, когда она вошла в помещение, след незнакомки уже простыл. Тогда девушка подошла к дежурной сестре, которая сменила толстую рыжуху.
- Извините, вы не могли бы сказать, кто была эта женщина? – спросила Лейла.
- Какая? Та, что высокая худющая блондинка? – спросила медсестра.
- Ну, да. Вроде мы об одной и той же говорим.
- Так она сказала, что проходит здесь практику. Просила пропустить, мол, забыла бейджик дома. И все.
- И все?! – возмутилась Коротова.
- Вы извините, я тут только второй день, всех не знаю, но она так убедительно говорила, - начала оправдываться дежурная.
- По-моему, здесь больше ненормальных среди персонала, чем среди больных, - зло выдохнула Лейла и направилась обратно в сад.
  Алина по-прежнему сидела на скамейке в беседке. Только в глазах у нее дрожал страх.
- Малыш, что случилось? Почему она тебя так напугала? Ты ее знаешь? –задавала один вопрос за другим Коротова. Но вместо ответа ее подруга стала плакать и что-то невнятно бормотать. Возбуждение больной все возрастало, пока та не начала кричать и рвать на себе платье. Сбежались медсестры.
- Что с ней? Что с ней? – спрашивала их Лейла.
Когда же тело Алины обмякло, и ее уложили на носилки и понесли в палату, врач, который как нельзя кстати оказался рядом, сказал:
- Я ей сейчас ввел успокоительное. Пусть поспит. Не знаю, что ее так? Давно таких припадков за ней не замечалось.
- К ней сейчас можно? – спросила девушка.
- Лучше завтра. Сейчас надо бы чтобы она побыла одна.

  Коротова медленно шла к дому. Неожиданно почти у самого подъезда кто-то вынырнул из кустов, подбежал к ней и сунул в руку бумажный шарик. Девушка попыталась остановить человека, но тот также быстро ретировался.
  Войдя в квартиру и включив свет в прихожей, Лейла развернула бумажку. Это оказалась записка: « Простите. Как бы хотелось, чтобы все было по-другому». Озадаченная и расстроенная она прислонилась к стене.
- Боже, я думала, что я это пережила, - прошептала с дрожью в голосе девушка и беззвучно разрыдалась.
                8
- Привет! – поздоровался Никс, - Выспались?
  Четверо мужчин просверлили его испепеляющим ненавидящим всех и вся взглядом. Злые, голодные и уставшие они из последних сил держались, чтобы не сойти с дистанции и не подвести своего друга, который потерял последнего близкого ему человека. Конечно, Горский ценил их усилия. Более того, он старался как можно больше взвалить на свои плечи, расследуя дело «трех сестричек», как между собой прозвали этот случай детективы.
- Кстати, а где Горский? – отметил отсутствие друга Дорохов.
- Да Самойлов звонил, сказал, что-то есть. Он и ушел то минут за пять до твоего прихода, - ответил Виктор.
– Может хоть старик что-то нам даст. Что-то, за что можно потянуть… - вздохнул Конев.
  Силы были так истощены, что и говорить было трудно. Да что там говорить, даже поход за стаканом кофе становился пыткой. Поэтому мужчины остались сидеть каждый на своем месте в ожидании товарища.
- Мужики! – разбудил ребят громкий голос Горского, - Самойлов – чувак! Слышите? Он все же нарыл ДНК.
- Это как? Он же говорил, что окромя латекса, там ничего нет, - удивился Ладожский.
- Да нет, помнишь скол на ногте Настены? – напомнил Николай, - Так вот он и дал ДНК. Надо будет сходить к той озабоченной, только ордер получим.
- Кстати, звонила Коротова. Сказала, что кто-то передал ей записку. Хочет показать ее тебе, - сказал Ладожский.
- И?
- Предложил ей придти сегодня к часам трем. Надеюсь, что-то стоящее.
- Ладно, тогда я остаюсь, дождусь ее. А кто едет к Масловой? Надо обыск провести. Не думаю, что она дома будет сидеть и нас дожидаться, - сказал Горский.
- А что искать-то? – спросил Конев.
- А так трудно догадаться?! – взорвался Николай. – Биту, перчатки, парик – все, что будет, все, что покажется подозрительным!..
- Ладно, псих! – остановил его Григорий. – Мы пошли за ордером и туда.

- Здравствуйте. Что там за записка, - спросил взволнованную Лейлу Николай.
  Девушка протянула клочок измятой бумаги детективу. Тот стал внимательно его рассматривать. Его взгляд приковал к себе верхний угол записки. Затем Горский подошел к телефону и набрал номер лаборатории.
- Да, это я, Юра. Ты угадал. Как ты, старик?.. Да и я ничего. Тут у меня для тебя работенка, небольшая. Сделаешь?
  Повесив трубку, следователь посмотрел на девушку  и сказал:
- Сейчас отдам на экспертизу. Надеюсь, что там найдут что-то стоящее.
- А когда ответа ждать? – спросила Лейла.
- Скорее всего только завтра к вечеру. И то, если ребята очень постараются.
- Ладно, я тогда пойду, - вздохнула Коротова.
- Подождите, - остановил ее Горский. – Вы все мне рассказали?
  Его пытливый взгляд  требовал всей информации. Девушка решила, что лучше бы рассказать о происшествии в клинике, может это делу поможет. После ее рассказа Николай позвонил Никифорову.
- Слушай, вы уже там?.. Нет?.. А, ясно. Ну, можете не спешить, ее там не будет. Переверните все там, только найдите что-то.

  В участок вернулись только Конев и Никифоров.
- Ну, что? – спросил Горский, сгорая от нетерпения.
- Все нашли, чувак! – радостно сообщил Никс. – И перчатки – кучу целую, и парик, и биту. По дороге занесли к старику, пусть его ребята поработают.
- А порошок?! – сказал подошедший к ним Дорохов. – Забыли?
- А ты чего вернулся? Вроде домой собирался, - удивились Конев с Никифоровым.
- А кто меня там ждет? Скучно. Может, сходим в бар, по пивку? – предложил он боевой троице.

  В баре было шумно и накурено. Но мозгу как раз это и надо было, чтобы забыть на время о работе. Но у Николая в голове мысли проносились с огромной скоростью, не давая спокойно пить пиво. Наконец он не выдержал.
- Виктор с вами был?
- Нет, ты что? Он же только головой работать умеет. Да и он всего лишь как гражданское лицо у нас в штате, возмутился Конев.
- А на кой он тебе? – поинтересовался Дорохов.
- А вот на кой. Живет сейчас эта Маслова в городе. Но не могла же она ездить за тридевять земель, чтобы помочь своим «подружкам» избавиться от гадких родственников. Эта дама очень привязана к месту жительства. Ведь последние убийства были здесь, в городе. Причем ареал небольшой. Всего в три района. Поэтому мне надо, чтобы твой Витек поискал у себя, где она могла жить пять лет назад.
- Сейчас, Коль, позвоню я ему, - Ратмир вытащил мобильный из кармана и стал звонить другу.
- Алло! Ты меня слышишь? – начал он, когда Виктор все же ответил. – Можешь узнать, где Маслова жила пять лет назад? Оперативно.
  Закончив, разговор Дорохов сунул телефон на место и сообщил, что драгоценный хакер пообещал сейчас же выяснить все.
- А пока, давайте отвлечемся, а? – подал голос Конев. – Чувак, давай еще пива, - обратился он к бармену.

  Проселочная дорога оказалась в ужаснейшем состоянии. Люди так устали от поездки, что вывалившись из машин, наконец, по приезде они некоторое разминали конечности, пытались посадить на место позвоночник. А Виктор побежал за кусты: его сильно укачало, и он еле сдерживал рвотные массы, которые сейчас благодатным фонтаном орошали почву у ближайшего кустарника.
 Оправившись, мужчины прошли к тропе, ведущей от дороги вглубь лесной чащи. Тропинка была узкая, ветви разросшихся деревьев  злостно хлестали путиков по лицу, а в обувь набивалась колкая хвоя, нападавшая с деревьев и превратившаяся в колючий ковер.
- Ну, она и забрела, чтоб ее! – бурчал Конев.
- Спрятаться хотела, думала, что не найдем, - тяжело дыша, сказал Никифоров.
- Сомневаюсь. Не хотела она прятаться, - возразил Горский.
- Это как? – удивленным хором ответили ему спутники.
- Просто не хотела, чтобы мы к ней пришли вот так при всем честном народе. Да и ее тянуло сюда, на старое место. Это ведь ее родной дом, как ни крути. Она скучает и любит это место, - объяснил Николай и сразу погрузился в себя, больше не обращая внимания на дальнейшую перебранку.
- Что здесь любить? – удивился Никифоров. – Здесь он была несчастна.
- Да, но здесь же она освободилась от тех, кто исковеркал ее психику, - ответил ему Ладожский.
- Ох, какая цаца! Психику ей исковеркали, - начал возмущаться Григорий. – Будто у всех остальных в мире жизнь – рай цветущий.
- Да, но и восприятие у всех разное, - сказал Никифоров.
- Это ты сейчас вот ему скажи. Посмотрим, что он тебе ответит, - Григорий кивнул в сторону молчаливо посапывающего Горского, который походкой робота шел вперед.

- Все, притопали, - прошептал Дорохов.
- А че ты шепчешь? Ей все равно не слышно, - улыбнулся ему Гена.
- Слушай, а ее, кажется, дома то и нет, - заметил Конев. – Проверим?
- Пошли, Лошара. И ты, Ген, с нами, - сказал Горский. – Вы, ребята прикроете. Она же чокнутая. Хотя по идее, она должна встретить нас мирно.
  Мужчины пошли к дому. Осмотрев его снаружи, они поднялись на крыльцо. Геннадий постучал, но ему никто не ответил. Он хотел было стукнуть еще раз, но вдруг раздался свист. Это был Никифоров. Он выбежал из зарослей и стал махать руками.
- Чего тебе? – накинулась на него вернувшаяся тройка.
- Да вот Ратмир пошел к дороге и увидел подъезжающую машину.
- Да, точно. Я подождал, пока она остановится. Оттуда вышла наша красавица, расплатилась с водителем и пошла в вашу сторону, хорошо еще не этим путем.
- Ладно, тогда дождемся ее прихода и пойдем, - предложил Никс.

  Девушка вынырнула с противоположной, от засевших в засаде мужчин, стороны. Покачиваясь, она взобралась на крыльцо, открыла дверь и вошла в дом. Через некоторое время послышался скрип старых прогнивших ставен. Маслова пыталась открыть окна. Некоторые из них все же поддались ее усилиям.
  Затем Татьяна стала выносить запыленные, пропахшие сыростью ковры-дорожки и вытряхивать, перебрасывая их потом через поручни на крыльце.
- И долго мы будем за этим наблюдать? – психанул Ратмир.
- Сиди, она специально готовится, - ответил Горский. – Дождемся, когда она закончит. Она знает, что мы уже тут.
- Откуда? – удивился Григорий, но не получив ответа, расстроено вздохнул и разлегся на устланной хвойным ковром земле.
  Мужчины сидели в ожидании конца уборки около получаса.
- Все, пошли, - растормошил полусонных товарищей голос Николая, – только ведем себя очень культурно. Иначе придется общаться с бешеной невменяемой тигрицей.
- Ладно, знаток психологии, - ехидно ответил Григорий.
                9
  Группа из пяти мужчин направилась к обшарпанному деревянному домишке. Подходя к дому, они заметили, что за ними наблюдают с чердака из поломанного окна. Девушка даже не пыталась скрыть свой интерес к приближающимся полицейским.
  Когда мужчины подошли вплотную к крыльцу, лицо в окне исчезло.
- Можно к вам? – после стука в ветхую дверь дома Масловой, спросил Никс.
  Татьяна молча отворила дверь и впустила полицейских. Некоторое время она помялась в прихожей, а затем прошла за мужчинами в большую комнату.
  Никифоров и Конев стали у окна и о чем-то зашептались. Виктор сразу примостился в большом старом, но удобном кресле справа от  входа, заграбастав ноутбук Масловой, лежавший тут же на полу, и с головой ушел в изучении содержимого. Дорохов разглядывал книжные полки, занимавшие всю правую стену, а Ладожский любовался картиной на стене напротив.
- Вы уж простите, обувь мы не сняли, - с ухмылкой пробурчал Горский.
  Девушка ему улыбнулась так ласково и нежно, что заставила Николая смутиться. Подошла к нему, стоящему посреди комнаты и еле сдерживающему свой гнев, обняла и прошептала на ухо:
- Прости меня. Если бы я знала, что она твоя сестра, я бы никогда,  - сказав это, Татьяна отпрянула от Николая. Слезы катились у нее из глаз, в которых были  ужас и отчаяние.
  Затем девушка села в другое кресло и стала рассказывать, не дожидаясь вопросов. Ее история трогала, заставляла сочувствовать ей и в то же время ужасала. Мужчины слушали, даже не пытаясь прервать.
- Знаете, я больна. Я это осознаю. Но ничего не могу с собой поделать, – начала девушка, утирая слезы. – Во мне развита социопатия, проявления которой я сдерживала в себе до тех пор, пока однажды судьба не сыграла со мной злую шутку. Впервые я поняла, что со мной что-то не так, когда ощутила удовольствие, увидев, как маленький птенчик выпал из гнезда, а его мать носится вокруг и не знает, как ему помочь. А я просто наступила на него… - Татьяна остановилась, понимая, что дальше об этом случае рассказывать не стоит.
- Мама с детства баловала мою младшую сестричку, - продолжила она после минуты напряженного молчания. -  Самое вкусное, самое красивое, первое новое платьице – все ей. А я жила как падчерица: убрать, постирать, приготовить. Но я научилась игнорировать безумную любовь матери к сестре. Сжилась с мыслью, что она младше, здоровье у нее послабее… Не важно… Так мы выросли. Сестре было пятнадцать, а мне шестнадцать. Мать к тому времени нашла работу домработницы у какого-то богатого мужичка. Тот был одинок, поэтому принял нас, как близких родственников. Помимо зарплаты он и продукты маме покупал и на праздники доплачивал солидные суммы. Иногда, даже привозил откуда-то из-за границы шмотки для меня и сестры. Но как всегда, большая часть и самое красивое перепадало Тоньке. И с этим я смирилась бы, если бы моя сестренка не стала надо мной подтрунивать. То страшилкой обзовет, то квазимодой… Ну, разве я страшная?! – утирая слезы, обратилась Маслова к мужчинам, но те ничего не ответили. – Затем стала называть тупицей. Тупица, принеси то, тупица, сделай это… А я терпела, хотя уже прокручивала в голове план избавления от ненавистной сестрички… Однажды, выходя из школы, я увидела ее. Шла она по направлению к парку. Ну, есть там парк, напротив моей школы… Я окликнула, но она не отреагировала. Тогда я решила догнать сестру и узнать, куда это она. Так как Тонька ходила быстро, я не успела поймать ее до того, как она скрылась в парке. На время  потеряла ее из виду. Долго ходила по дорожкам, пытаясь найти. И вдруг из кустов услышала странные звуки. И черт меня дернул глянуть, что там такое! Я увидела, как моя сестренка, мамина малышка, такая вся правильная и хорошая, трахается со здоровым мужиком, который ей в отцы годится! При том не боясь, что любой прохожий может найти их тут в кустах малины. Тогда в нашей деревеньке побольше жителей было. Народ постоянно гулял в том парке: кто собак выгуливал, кто детей, а кто и сам отдыхал… Единственное, что тогда пронеслось у меня в голове, так это: «И как они терпят боль от ерзающих по их телам шипов кустарника!» Я не в силах была уйти или хотя бы отвернуться. Я досмотрела эту грязную сцену, дождалась, когда они оденутся и дальше… Боже! Тонька подошла к пыхтящему мужику,  застегивающему ширинку, и взяла деньги, которые он ей протягивал… Я была в шоке. Сначала думала рассказать маме. Но сообразила, что она мне просто не поверит. Поэтому решила последить за сестрой. Поверьте, за то время, пока бегала за ней, я насчитала не один десяток мужиков, которые через нее переехали. Тут же я стала понимать, что те чувства, которые я в себе подавляла, чтобы хотя бы внешне казаться нормальным человеком, уже не хотят сидеть глубоко внутри. Они меня распирали, душили. Я не могла ни есть, ни пить. Мне хотелось отмыться самой и отмыть эту грязь с сестры и матери.
- Вот почему вы воровали тот дорогой порошок, - перебил ее Горский. – Но почему не купить?
- Я просто хотела быть ближе к девочкам. Но вы поймете потом, когда я закончу, - ответила Татьяна и продолжила рассказ. - Я стала заниматься психологией, изучала психоанализ. Просила пустить меня в психушку, чтобы наблюдать нарушения психики у живых людей.  Меня пускали. Вы же видели, какой милой и убедительной я могу быть, - улыбнулась девушка, утирая слезы. – Там я познакомилась с Коротовой. Ее мать работала в той больнице и очень хотела, чтобы дочь пошла по ее стопам. Мы практически не общались, но как то застала ее плачущей в туалете. Тогда я и узнала, что ситуация в ее доме практически копия моего домашнего ада. Что-то в мозгу щелкнуло. Я ничего не помню. Только знаю, что утром меня разбудил телевизор. Шли новости, и там сообщалось о жестоком убийстве девушки. Этой девушкой оказалась сестра моей новой знакомой. Я поняла, что этот ужас сотворила я. Какие-то отрывки стали всплывать в голове… Но меня это не остановило. Я почему-то решила, что раз мать, так любила ту дочь, не стоит оставлять ее жить с нелюбимым человеком. Я проникла ночью в их дом… А дальше вы знаете. Можно, я не буду рассказывать подробностей?
- Да, с этим все ясно, - выйдя из ступора, заговорил Ладожский. – Но что со второй семьей?
- А с Алиной я познакомилась в парке. Она часто там бывала. А я забредала туда, чтобы отдохнуть от домашних издевательств. С ней вышло почти так же, как и с Коротовой. Только вот мать я заставила убить ее саму. Под гипнозом, в котором я только пробовала свои силы. Также я ей внушила, что это не она, а ее сестра убила женщину. Жаль, психика у девчонки слабая оказалась. Она и одного сеанса не вынесла. А когда я повторно погрузила ее в гипнотический сон, чтобы после она и сестру сама убила, ей крышу вконец снесло. Но я этого, поверьте, не хотела. Да и надлежащего опыта у меня не было.
  Зато я поняла, как мне не давать выхода своей ненависти ко всему человечеству. Я даже научилась любить. Я ведь полюбила этих девушек, они были мне такими родными, хотя и не догадывались об этом.
- Поэтому вы передали недавно записку Коротовой и ходили в клинику? – поинтересовался Дорохов.
 - Да. Вы правы, именно поэтому… Но я продолжу… После первой пары я чувствовала облегчение. Дома могла находиться дольше. Не так злилась на сестру и мать. Оба раза сработало перемещение: убивая тех женщин, я убивала своих мать и сестру. Тем более что по странно сложившимся обстоятельствам все они внешне были так похожи на моих родных.
  Но через время после второго случая я почувствовала, что все же мне этого мало. Опять нахлынули ненависть и злоба. Обида не давала мне спокойно спать. Поэтому я и избавилась от главных виновников моих проблем.
- Да, но зачем же надо было убивать мою сестру и всех остальных? На этот раз что случилось? – начал закипать Горский.
- Коль,.. Коль, успокойся, - стал увещевать его Конев.
- Я спокоен, Лошара. Единственное, что мне сейчас хочется, так также спокойно удавить эту суку!
- Все, Горский, остынь, - поддержал Конева Никифоров, - Выйди, пройдись лучше.
- Нет, все, я продержусь, - сдавленным голосом пробормотал Николай.
- Я могу продолжить? - пристально вглядываясь в Горского, спросила Маслова.
- Да, - выдавил тот.
- Пять лет я продолжала искать метод сдерживания своих позывов к убийству и насилию. Я переехала. Круг общения поменялся. Хорошая работа. Перспектива поступления на заочный… Но вместо того чтобы как-то помочь себе, я этим только усугубила эту тягу. Образы убитых стали меня преследовать. Последней каплей было то, что я, наивно полагая, что делаю девчонкам добро, под гипнозом заставила их забыть обо мне. А мне так недоставало общения с ними.
- И в тот день, когда я случайно встретила вашу сестру, - обратилась она к Николаю, - и увидела, как она похожа на мою Тоньку, мой мозг не выдержал. Я проследила за ней до ее квартиры, ну а потом… - девушка запнулась. Да и продолжать рассказывать подробности убийства, как она понимала, не стоило.
- А почему лепестки роз, фотки, свечи? – поинтересовался Дорохов.
- Я хотела, чтобы в той жизни им было хорошо. Чтобы туда их сопровождал аромат этих цветов, а свечи освещали дорогу. А фотки – чтобы напоминали, кто они такие, за что перед Богом отвечать будут. Да еще, чтобы на грудь матери положить, чтобы та всегда помнила, ради какой мрази жила и кому отдавала предпочтение, - ответила Татьяна.
  Вдруг Маслова упала на колени перед Горским, обхватила его ноги и разрыдалась.
- Я больна, я очень больна. И слишком поздно поняла, что врачи правы: социопатия не лечится. Я даже насиловала их для того, чтобы показать им тот секс, который эти грязные шлюшки заслуживали. А те невинные? – Они же были ни при чем! А я все равно получала от этого удовольствие! Вы представляете?! Удовольствие! Спрячьте меня от людей, а то я опять что-нибудь сделаю! Я не смогу жить нормально! Я как кукушка. У меня не будет никогда своего дома, семьи. И я всегда всех буду бросать и причинять боль.
  Девушка отпустила ноги Николая и закрыла лицо руками. Минут пять она так стояла на коленях, покачиваясь, а потом встала и сказала:
- Арестовывайте меня. Чего вы ждете?..

  Уже сидя в машине, Конева прорвало. Он стал напевать переделанную кем-то еще в детстве песню из кинофильма «Записки серого волка». Друзья странно посматривали на него, но никто не перебивал. У всех нервы были на пределе, а его пение расслабляло.

Неман ди… Неман дивная река.
Как я бу…Как я буду в ней купаться
С толстым ху… С толстым худеньким как я.
Неман ди… Неман дивная река.

Запись сде… Запись сделали мы в ЗАГСе
Прямо с ра… Прямо с раннего утра.
Пальцем в жё…  Пальцем в желтое колечко
Запер де… Запер девку навсегда.
               
  Уставший, разбитый и подавленный Горский только вошел в квартиру, как раздался телефонный звонок.
- Да, слушаю.
- Коля, это я, Саша, - заговорил в трубке тихий женский голос.
- Саша, Сашенька, как ты? -  начал скороговоркой Николай, а в груди больно забилось сердце.
- Я хорошо… Мне тут письмо пришло. Странное.
- Что там? – с дрожью в голосе спросил Горский, не ожидая ничего хорошего.
- Милая Саша! Берегите его. Он у вас хороший. Я знаю, что говорю, – прочитала в трубку Александра. – Т.М. Это подпись. И больше ничего.
- Приезжай ко мне. Сейчас же, – потребовал Николай и ласково добавил. – Я так по тебе соскучился!
  Положив трубку, он опустился на пол,  слезы обжигающим потоком потекли из глаз. Образ сестренки стоял перед ним будто живой. Так он некоторое время сидел, вглядываясь в полупрозрачное видение.
- Милый, ты не один. Я люблю тебя и всегда буду с тобой, - неожиданно видение заговорило.
  Затем он почувствовал, как чья-то мягкая рука гладит его по щеке. Николай стал вытирать слезы. Когда он открыл глаза, перед ним стояла другая девушка. Это была его Саша, которая быстро примчалась к нему, поняв по голосу в трубке, что Горскому нужен кто-то, чтобы сидя один в пустом доме, он вконец не сошел с ума.
                26.03.2012