Царь Борис и коммунаровья

  То не туча темная по небу шла, то не грозовая сине застила –
То сбирались все да коммунаровья во престолен град – Москву белокаменну.
Проползали оне в столен град, прозывалися - депутатами,
Кучковалися в Белый дом и садилися думу думати.
Атаман у них Хозпулад-мурза, у него орало – булатное.
Заорет-то он диким голосом – так листва с дерев осыпается.
А подручник у него – летуч Русской, все летуч Русской – моджахедович.
Сам  непрост мужик-то   он  запасистой  - в сундуках попрятаны грамоты.
Что ни грамота – то все наговор, по которому – рубить головы.
   Выступал вперед Хозпулад-мурза, обращался он к коммунаровьям:
  - Гой еси да вы  сычи болотные, все охальники, мои приспешники,
Все поганые да коммунаровья.
Созывал я вас да не просто так, не мед-пиво пить, безобразничать.
Созывал я вас думу думати, как нам дальше жить, да похабничать.
Ведь беда на нас надвигается и не можем мы жить по-прежнему.
Уж издал Указ на Руси Борис, тот ли царь Москвы, Николаевич.
Он велит нам всем расходитися, не шуметь, не орать, все помалкивать.
Не велит он нам друг дружке морду бить, не велит перед миром позориться.
Не велит он и саботажничать, в бестолочь сидеть  – реформы сдерживать.
Не велит он  и  дале насиловать  да ту ли девку красну – Приватизацию.
                - 2 -               
А отца ее – Гойдара-боярина снова в слуги вернул, из опалы-то .
Это что же тогда получится, что свершится, да пораскроется?
Ведь вдосталь уж не сможем мы бражничать, до утра орать похабенщину
Чтобы, значит, вокруг-то думали: плоть от плоти мы, кость народная.
И плевать , мутузить, попинывать  дале нам народ не получится
В нищете держать его, глупого, чтоб работал-то он,  как проклятой,
Чтоб не видел он свету белого , доставал  все по блат, с под-прилавочка,
Чтобы рад был кусочку хлебному,  да мечтал о стране Коммунарии
И о бочке Змия Зеленого.
И грозить мы не сможем уж более да всему ли то свету, да белому
Чтоб молчал, сидел, не шелохнулся,
Наблюдая разбойство лютое, что чинили мы на Русь-матушке.
Все конверсия-то поганая, ОСВ дурацкие всякие,
Что приводят оне к падению все высоко престижа-то нашего.
Все окраины кровью мы залили, и пытались морить народ  голодом,
Он же гадкий, добра не помнящий, на  Бориса все не подымется.
Надо нам Бориса отвергнути, своего избрать  Анператора.
Вы, любезные коммунаровья, выкликайте-ко Моджахедыча.
Тут его орут коммунаровья, выкликают Русского усатого
И велят ему слово молвити, чтобы он им, значит, ответствовал.
И полез  вперед, что лесной кабан все Русской-герой, анператор-то.
И раскрыл он пасть-ту усатую и слова таковые он вымолвил:
- Вашу мать растак, коммунаровья, и разэтак ее и туда-то все.
               
                - 3 -
Доигрались вы в демократию, зажирели, на печке сидючи.
А теперь надо-ть нам уж не бражничать и не в баню ходить и не в сауну.
А зову я вас на великой бой.
  Перетрусили тут коммунаровья – старший стал ховаться за среднего,
Средний стал ховаться за младшего, младший-то стоит в рот воды набрав.
Тут продолжил все, да и грозно так генерал-воевода геройствовать.
- Вы не трусьте-ко, коммунаровья, не  дрожите вы, как осинный лист.
Соберу   эть я   силу сильную и могучую – сорок тысячев.
За меня стоят все летучие истребит-полки Тугаринские.
За меня стоят эскадрилии все Горынычей трехголовыих.
Я им дам приказ все Москву бомбить – не оставить камня на камешке.
А разбомбят – я стану плакаться и скажу: «Борис меня вынудил».
Да не хнычьте вы, коммунаровья, еще сила за нас собирается.
Баркашев-нацист нас поддерживат - сам он крут-силен, не хуже Гитлера.
Макашев за нас – полудурье стать, но зато пришел со подмогою.
А еще пришли из далеких стран (интернацональной долг-от сполняючи)
Со брегов Днестра-то широкого еще многие батальонщики.
И Анпилов за нас с трудовой Москвой, с трудовой Москвой – со кабацкою.
А  еще за нас встанет Терехов – богатырь могуч со дружиною.
И, совсем уж не сумлевайтеся, всяка нечисть из нор повылезет,
Всяка шушера к нам попрыгает – но зовите всех - россиянами.
    Осмелели тут коммунаровья – стали шум шуметь, себе горло драть,
Раздавать направ-налево оружие, высылать по Москве кругом снайперов –
                - 4 -
Чтоб стреляли б все да и в люд простой, не проехать чтоб, ни пешком пройти.
И орут, себя подбодряючи: «Белый дом в осаде, но держится».
Царь Борис о том попроведывал, попроведывал и кручинился.
Не хотел он гнать коммунаровей – хотел нормы блюсти конституционные.
Посылал  он наказ ко им и в наказе том выговаривал:
- Гой еси, лихи коммунаровья! Не шумите вы, не орите вы,
Не тревожьте вы да все мой царской слух.
Вы спокойно себе расходитеся, как во странах развитой демократии.
Не мутите  Москву-белокаменну, а решайте дело с любовию.
Вы оружие не давайте-ко всяко встречному-поперечному.
Ведь, ребята, у нас не Америка – нет культуры обращенья с оружием.
Вы советов-то злых-то не слушайте, силовых-то министров –повыкиньте.
Ни к чему еще и вам силы-то  - их и так на Руси предостаточно.
Поступайте вы добром-волею, добром-волею – добродетельно.
Кто – идите в структуры коммерчески, кто – опять на заводе начальствовать.
Ино кто – и служить ко мне, во дьяки ко мне, да в подьячие -
Во приказных избах посиживать – подвигать все то дело реформное.
Аще любо кому – дожидайтеся тех ли выборов-перевыборов.
Коли выберут – так на здоровьичко. Вы по новой опять выбирайтеся
И опять словесами сражайтеся.
    Так их с доброю кротостью ангельской улещал, увещал, уговаривал,
Призывал полюбовно уладиться белый царь, свет Борис Николаевич.
  Но его те людишки не слушали, еще пуще оне распалялися
                - 5 -               
И грозили  царю все расправою.
  Царь Борис тут совсем опечалился, опечалился, закручинился
И сказал своим верным прислужникам: «Отключите в Доме их канализацию».
    Вот и день сидят коммунаровья, вот и два сидят в Белом домике.
И совсем оне там заждалися, и совсем оне утомилися,
А подмоги им все не видно стать.
  Но всхомянулись голи кабацкие, ополошились, да опомнились.
- Как же так, - вопят, - коммунаровья водку дешеву продавали нам.
Мы считалися у их силою, гегемоном, рабочим классом-то.
Ноне мы уж всего лишилися – не видать колбасы да по два рубля.
Свободим же ежели коммунаровей – то оне нас той колбасою пожалуют.
  Накатили волной народною, разогнали вокруг да всю стражу ту.
Хлипаков-омоновцев выгнали, что стояли на мосту в оцеплении.
То-то радость была коммунаровьям, то-то радость, да то ли счастие.
Но, однако ж, канализации – не дождались оне подключения.
Не дождалися – разьярилися, стал Русской их на драку гнать,
Хозпулад-мурза бласловлять его.
Говорит тут Русской да таковы слова:
  - Мы тут было к совсем уж заждалися вольной волюшки, свобождения.
Но стояли мы твердокаменно конституцию защищаючи.
А теперь надо дале нам действовать, завершать конституционно развитие.
А подавим, давай-ко, путч ельцинский, а вернем колбасу-то дешевую.
  Весь народ, что собрался вкруг домика заорал что есть было-то мочушки:
                - 6 -    
 - Ты веди нас, лихой Моджахедович, завершай там како-то развитие.
Мы готовы сложить буйны головы, помереть все в борьбе-то за это то.
Мы пойдем за тобой защищаючи и рабочий класс и Совет-страну.
  Тут, помявшися,  слово-то вымолвил и мурза Хозпулад  со высоких гор:
  - Вы познайте-ко голи кабацкие, коль победа нам с вами достанется –
За все то, что тут вами-то сказано, пуще что и вовзят посодеяно -
Мы с Русским не забудем – пожалуем не одной колбасой, но и воблою…
           Ну а временем тем неспокойныим во Кремле все сидит и кручинится
Белый царь свет Борис Николаевич.
Не желает он кровопролитиев тем лихим  все да закоперщикам.
Не желает он зла  им нисколечко, полюбовно жалает уладиться.
Посылает  он    верных слуг – верных бирючей своих ко домику
И смиренно просит безобразие поскорее поокончить, не замешкавшись,
Чтобы перед миром не позориться:
  - Уж язык устал и уговаривать вас, лихие люди,  хозпуладовцы.
Вы давайте дале  все не лайтеся, не кусайтесь, словно буй-помешаны.
Вы прислушайтесь ко голосу церковному, правдой дело-то покончить попытайтеся.
Не шумите вы, не гудите вы, не губите вы душ християнския,
А сдавайте скорейча оружие, расходитеся по квартирочкам
И чайку с баранкой покушайте.
Будет мир тогда над Москвой-рекой, будет солнышко в небе светствовать
И пройдут у нас перевыборы - ай люли-люли, размалиночка.
  Но его те людишки не слушают, не хотят оне расходитися,
                - 7 -               
Не хотят внимать слову царскому, точат все ножи, да булатные.
  Заорал тут Русской ко товарищам, заорал, шевелючи усищами:
- Неча время терять занапраслину, неча даром хлеба жрать советския.
Не боюся царя-то я белого, сам хочу-дожидаюся царствовать.
А его-то, Бориску преглупого, посажу на ладошку ошуею,
 А одесною да прихлопну стать – только мокреть одна и останется.
Вы, разбойнички, слуги-то верные, все русскисты, днестровцы, анпиловцы,
Баркашов-макашовцы и прочая всяка шу… нет, бойцы-то народные.
Вы давайте, езжайте по быстрому, расторопно и споро спроворите
Дело нужное и неотложное. Захватите-ко СМИ электронныя,
В перву очередь  - бл-ско (бледно-ско) Останкино.
Да еще захватите вы мэрию со главою градским, вродь, Лужайкиным.
Ну а буде кто  вам воспротивится, буде кто на пути вам упорствовать –
Вы тогда– на плечо  - дайте очередь -
Успокойте, кто навстречь становится.
Мы подавим все путч-то, да Ельцинской – и опять зацветет коммунария
И опять совершим мы репрессии – эх, вот счастье народное сбудется.
Вы же, каждый, по вобле получите, и  к тому – по ржаному сухарику.
Ну а водки – ведро будет каждому.   
  Восхомянулась сила разбойничья и пошла по Москве безобразничать.
Штурмовали оне-то все мэрию, убивали при этом охранников.
Штурмовали оне и Останкино – и пущали гранаты в ребятушек.
Ополошились люди в Останкине, прерывали-то все передачушки
                - 8 -               
И не знали куды им деватися.
Обращались оне к царю кроткому и молили его о защитушке:
  - Ты спаси нас, Борис Николаевич, приложи там каки-то усилия
Ты метлою кромешников вымети, соверши силовое вмешательство,
а не то попридут коммунаровья  и опять ночь над Русью опустится.
      Царь Борис в те поры на печи сидел, на печи сидел, да в окно глядел.
Увидал на Москве беспорядочек, услыхал голос СМИ электронныих
И тогда удивился, встревожился: что такое творится во городе?
Эко буйство то, да непотребное.
  И призвал он тогда войначальника , воеводу – министра учтивого,
Что над войском царя воеводствовал, над большим полком со нарядами.
Перед очи поставил он строго так и почел его вопрошати он:
- Ты скажи мне, начальник-то воинской, мой Грачев, воевода-то набольший,
Что такое творится в Московии, кто шумит, из пищалей постреливат?
Кто там спать не дает люду русскому, кто тревожит покой християнския?
Супостаты откеля явилися – бусурманы, язычники, варвары,
Да и как, воевода ты набольший , им позволил дойти до столицы-то?
  Отвечал ему скромно, с достоинством, отвечал ему хмурясь, терзаяся
Да и тот воевода ли набольший:
  - Царь-надежа, спаситель отечества! Будет правда моя не медовая,
Будет горькая да и полынная.
То не духи явились афганския и не бывшие браты соцлагеря.
Ну а те-то еще импералисты до сих пор от еще не отдышутся
                - 9 -    
Все от гонки-то вооружениев.
То шумят да гудят все товарищи, то буянят-то все коммунаровья,
Побивая главу городового, разбивая-то СМИ электронныя.
Не хотят оне тебя слушати, а хотят оне тебя скинути.
Посадить-то на царство Московское все Русского да Хозпуладова.
И уж крови оне да попролили и стоит на Москве от их громок стон.
         Опечалился тут все да белый царь таковые речи повыслушав.
Ниже плеч опустил буйну голову, загрустил царь совсем, закручинился.
И ответил он голосом тихиим, и негромким совсем, да и ласковым:
- Не хотел я лить кровь християнскую, оне первы, поганые, начали.
Миром дело кончать я замысливал – назначал для всех перевыборы
И готов сам расстаться со скипетром.
Но оне нас с тобою не слушали, порывали процесс договрныя.
И опять льют кровя християнския.
Делать неча таперя нам, Павлушко. И одно нам сейчас остаетеся.
Ты зови те полки ли  стрелецкие, снаряжай их оружием, бронями
И пущай на поганых кромешников, защищай мирный люд на Московии.
    Воевода его повыслушивал с невеселым лицом и не радостным,
Но, однако же, бодро ответствовал: «Если надо – так то мы и выполним».
    А уже на Москве безобразие перед миром-то все продолжается.
Уж кромешники мэрию грабиют, потрошат и ломают Останкино.
С крыш палят ихни меткие снайперы и стреляют вовсю автоматчики.
А народ-то на улицы высыпал – и галдит и кричит и волнуется
                - 10 -
И чего кто творит – да не ведает.
А отряды опричны кромешные (войско их ведь опричь  будет царского)
Не теряючи времени дарочком  все ползком ко Кремлю подбираются.
    Тут давал приказ все своим полкам, все своим полкам, да стрелецкиим
Да и тот воевода ли набольший, что недавно с царем разговаривал.
А полки те совсем не замешкались, ожидали недолго их времечко.
Все огнем гремя, да и сталь сверкя – и вошли оне в Белокаменну.
Тут градская стража опомнилась, осмелела и разозлилася:
  - Побивали нас коммунарове – наш черед им отлуп давать.
Завязалась меж их перестрелочка – побежали тут коммунарове.
А у Белого-то у домика уж поставлены бэтээрочки, бэтээрочки-бээмпэшечки,
Бээмпэшэчки да и таночки - те ли таночки длинноствольныя, быстроходныя и опасныя.
Оне стали тут все постреливать и ухаживать супротивников,
Что царева слова не слушали, да и смутой  Русь-то позорили.
Тут повыпали в доме все стеклышки, разлетелися все окошечки.
Повалил тут дымок из домика – знать, пожар во палатах начался.
А во сам ли во домик беленький, где скрывалися коммунаровья
Стал пущать воевода тот  молодцев –
Тех ли добрых все,  да ухватчивых,  тренрованных, слышь, спецназовцев.
Испугалися тут коммунаровья, поднимали оне ручки белые
И из домика все вылазили. Брали тут их под наблюдение,
Развозили всех по участочкам.
Ино в лоб тут кому доставалося – ничего, жирку-то не убыло.
                - 11 -
Тут сдавались и все закоперщики, закоперщики, да застрельщики
Дела бранного и постыдного, все постыдного и неславного.
Лишь один пока задержался-то – все Русской-летун, неуемной-то
Неуемной все Моджахедович – это, братцы, вишь, анператор-то.
Он хватался за ту ли трубочку, за вертушку-то телефонную
И орал что есть было-то мочушки ко своим друганам обращаяся:
  - Вас по матушке и по батюшке, все лядащи вы, да товарищи
Вы когда возлетите, подымете эскадрильи-то с бомбо-нагрузочкой?
Подымайте вы все тугаринов, запускайте вы все горынычей –
Пусть бомбят оне белокаменну, не оставят камня на камешке.
    Друганы же его осторожные таково ему испровещились:
  - Ой ты гой еси друже наш, все-то анператор белодомовской.
Ты чегой-то все да нам советуешь, закадычный наш, чего же требуешь?
Аль не знаш ты ПВО Московския со его ли со ракеты со зенитными?
Ежли ж вылетят тугарины, горынычи – посбивают их ко этакой-то матушке.
Чем тогда мы будем командирствовать?
А и сами не желаем воеватися, не желаем рушить белокаменну –
Ведь она – столица нашей Родины, знаем это мы еще с буквариков.
Так что в енто дело нас не втравливай, да не подговаривай – отваливай.
  Опустились у Русского усы-рученьки и побрел сдаваться он смирнешенько
Ко своим ли ко товарищам-дружочечкам, что сидели, ожидаючи, в кутузочке.
  Всех сажали их тогда в машиночку, да и тех вождей ли самозванныих –
Македонских, чингисханов, гитлерюгендов – все да резолюцонеров бурно-пламенных.
                - 12 -               
Отвозили их в палаты во закрытые – да во те ли во палаты Лефортовские
Чтоб оне сидели, думу думали – да пред Богом во грехах покаялись.
Ну а ко народу-то встревожену,  да к тому, что топчется на улицах
Выходили многи добры молодцы – те ли бравые из службы безопасности.
Хоть у всех образованье высшее, но чтоб быть к народу-то поближе-то,
Чтобы по народному повыглядеть – оне шли под видом алказарушек,
Вывпивох, пьянчуг да молью траченных.
И, среди народа затесавшися, так рекли ребята забулдыжные:
  - Ты, народ-от, более не стой-ко тут, а иди скореича побаиньки.
За тебя уж стража поработает да во то ли время комендантское.
Вишь, чего злодеи-то удумали? Со царем решили воеватися,
Со московским самодержцем со великиим, легитимным, всенародно избранным.
А царя непростенько да скинути – лишь единожды такое получилося –
Во году поганеньком семнадцатом – да не вышло ничего хорошего.
Жаль нам более всего-то тех ребятушек, что совсм не мерзкая-то шушера,
И не шваль-то всяка подзаборная – а простые все да россияне-то.
Отуманены оне да одурманены – защищали стойко коммунаровей.
Защищали  все- да не защитили и сложили буйные головушки.
Да ведь были все не дети малые – мужики- то все дееспособные.
Пострелять им вишь-ко,  захотелося,  поигратися немножечко в войнушечку.
Да забыли, с кем им воеваться-то – не с шпанкой пьяной полуночною
А противу  лучшей-то все тысячи -лучшей тысячи большого войска царского.
Раз подратися оне удумали, автоматиками  поигратися –
                - 13 -
Так и жалиться над ними тута  нечего – не игрушки все-таки затеяли.
Ну, теперьча, люди  православныя – успокоившись да и уладившись
Отправляйтеся себе да вы  побаиньки , до утра храпите  спокойнешенько.
  Таковые речи повыслушивав да из уст таковских уважаемых
Уважаемых, да и заслуженных, что разили перегаром креп-сивушенным,
Починал народ и расходитися, похваляя право дело царское.
                Издавал царь Борис указание наградить те полки ли стрелецкие -
Выдать каждому рублик серебряной чтоб спокойно себе опохмелились.
  Разбегалися все коммунаровья – пропади оне вовсе все пропадом.
Уж от их на Руси-то тошнехонько, уж обрыдло  глядеть на их пакости.
Ничего-то они не умеют стать – ни путчиствовать, ни хозяйствовать,
Ни одеть-накормить народ со программою продовольственной.
Довели где-то там до Чернобыля – что не должно взорваться –взорвалося.
Речки бодро журчали на севере – их вертать почему-то удумали.
На югах недостача с водицею. Повернут – недостача на севере.
Но такого глубоко анализа в их мозгах невдомек понимания.
Вот уж вы объективные трудности – разве ж тут вина коммунаровей?
Нет вины, что мозгов-то нет – есть орало зато громогласное.
Государство такое построили, что чуть слаб-ветерок подул,
Чуть орать-то им поубавили – так хозяйственны связи порушились,
Оборвались, ушли в разны стороны.
А еще бракоделов валтузили –у  самих-то изделье не лучшее.
  Лишь одно им всегда удавалося, лишь одно у их получалося –
                - 14 -
Лить-плескать народную кровушку – знать не зря у них флаг цвета красного.
И того, что они посодеяли(что и словом единым невымолвить)
Не забудет Россия ли матушка им во веки грядущие вечные.
Победил царь Борис коммунаровей – и взошло, взошло солнце красное.
Расцвела тут она – наша любушка – та ли девица – Приватизация.
Курс долларной стоит не шелохнется, продолжатся ваучер и зация.
  СМИ тут славу поют Николаичу – и заморские страны все жалуют,
Все-то жалуют да не опомнятся – верить надо в Расею-то матушку.
Таково-то сейчас пошагали мы во счастливо-свободное обчество,
Где права человеку все дадены и в возможностях сплошь уравниловка.

                Слава, слава царю православному,
                Слава храброму воинству русскому.
                А и слава народу великому,
                Да и рыночной,  стать,  экономике.
                Аминь.

   Летописцовал                Нестор Харекришнов