Глава XI. Белый свет

    

                Белый свет

         Утро.  Снова едем по пустынным улицам в страну горнюю. Сегодня мы причащаемся Святых Христовых Тайн. «Со страхом Божиим и верою приступите!»…
Отошла литургия, нас приглашают на обед вместе с сестрами. Видимо, по закону гостеприимства, здесь угощают всех русских паломников. Трапеза не обильная, но вкусная, есть даже пироги – разумеется, постные. А после трапезы нас ведут в покои настоятельницы. Такое уважение к нам ради нашего батюшки – протоиерея Анатолия. Матушка Георгия любовно с нами побеседовала, подарила всем кулоны с образком Матери Божией. В кабинете матушки видим фотографии нашего президента и старца Николая Гурьянова. Матушке – за семьдесят, но она подвижна, энергична. На прощание фотографируемся с игуменией на фоне прекрасного горного вида, получаем по веточке лавра – и уезжаем.

         После небольшого отдыха в отеле продолжаем наше паломничество. Нас везут на гору Сион, в горницу Тайной вечери. Горницы как таковой, то есть какого бы то ни было подобия комнаты, на самом деле нет. Есть сад, и в нёмзолотое дерево – тонкая работа скульптора.

       Внутри горы – гробница Давида. Вход в нее лежит через синагогу. Находиться в ней было немного неловко, но и не почтить память псалмопевца было бы нехорошо.
Едем дальше и приезжаем туда, куда тоже много раз устремлялись покаянной душой – в Гефсиманский сад. На наше счастье здесь было пустынно. Символическое сочетание – современные газоны и древние, с трещинами по стволам, но не мертвые деревья с густыми кронами. Их считают свидетелями гефсиманской молитвы Христа. Здесь Он молился до кровавого пота, здесь сказал нам задолго до нашего рождения: Бдите и молитесь…
            
         И вот с этим напутствием мы пошли на ВИА ДОЛОРОЗА. Другие святыни – Голгофа, Кувуклия Гроба Господня, пещера Рождества знакомы по фотографиям, а Крестный путь, или Виа Долороза, я совсем не представляла. Почему же не распространены фотографии Скорбного пути? Очень скоро я поняла причину. Вся эта улица, которая для нас, христиан, – сплошь святыня, потому что по ней вели Господа на казнь, представляет собой тесную и шумную торговую зону. Недоумение и возмущение охватили меня. Кто-то из моих спутниц напомнил: «А ведь так было и во времена Спасителя. Мимо торговцев нес Он свой Крест». Как-то это не доходило до меня раньше. Наша задача сейчас – пройти Крестный путь с молитвой, не обращая внимания на торговцев. Честно говоря, не очень-то у нас это получалось. Смотрели мы на товары. Прости нас, Господи! Правда, надо сказать, на прилавках рядом с майками и шалями много и церковного: крестики, распятия, иконы, пучки свеч. Но вот Ирина останавливает нас и объясняет, что в этом самом месте женщина по имени Вероника подала Господу плат, на котором потом проявился его лик. Знаменательных остановок на этом пути было еще несколько. Самой тихой получилась остановка у Овчей купели, так как с улицы надо было свернуть и войти во двор. Овчая купель похожа на шахту, она очень глубокая, и наш профессор предположил, что не овец в этот колодец погружали, а черпали из него воду.

        Дорога идет немного в гору (молодые паломники этого подъема, наверное, не чувствуют), на прилавках ширпотреб почти вытесняется свечами и крестами. И мы выходим на площадь перед храмом Воскресения, или (более частое название) Гроба Господня. Отчего-то хочется замедлить шаги – от усталости или от волнения? Вход в храм (колонна слева отмечена молнией) тоже знаком по открыткам и фильмам. Вошли и оказались перед камнем или, точнее, ПЛИТОЙ ПОМАЗАНИЯ с восемью нависающими сверху белыми лампадами. На этой плите Иосиф Аримафейский, отдавший для погребения Иисуса свой гроб, и тайно верующий Никодим мазали благовониями бездыханное тело Христа. Те великие и скорбные минуты как бы застыли в вечности. На стене огромные иконы: «Снятие со Креста», «Помазание», «Положение во гроб». Мозаика на золотом фоне. Встаем на колени и, не стесняясь друг друга, тянемся грешными головами к святыне. Кто-то прикладывает к плите иконы, кто-то – четки, а кто-то даже собственный нательный крестик, ложась для этого на плиту ничком.

             Потом переходим в следующий зал и видим наконец Кувуклию (от греческого слова кувуклион – упокоение). Так называют часовню, которая окружает Гроб Господень. Кувуклию опоясывает очередь, и мы охотно встаем в её конец, радуясь, что есть время еще немного подготовиться к великой встрече. Распоряжается очередью властно и энергично монах-грек. Указывая руками, как рефери, он строго дает знаки: отойти, подойти, пора выходить. В конце очереди мы еще думали, куда девать сумки, а вблизи входа ценность вещей забылась, мы бездумно выпустили их из рук. Хотелось разуться, чтобы как можно меньше грязи было на тебе, когда пойдешь туда… Первую комнату (это придел Ангела) прохожу, почти не задерживаясь, лишь прикоснувшись рукой к стоящему посредине камню. Потом на коленях вползаю в сам Гроб Господень. Поражает обилие света. Будто от белого-белого мраморного ложа исходит свет… Минуты через три – четыре монах по-гречески дает громкую команду, и мы понимаем, что пора выходить.

       Немного не по порядку у нас получается. После Гроба Господня идем на Голгофу. Нужно бы наоборот, к тому же это совсем рядом, только подняться по крутой лестнице. Подняться на Голгофу! Сколько этим сказано! Спаситель поднимался сюда к месту своих страданий и смерти. Здесь произошло искупление наших грехов! Прошли лестницу и оказались в просторном храме. Перед нами алтарь с огромным Распятием в центре. Большая икона справа – «Пригвождение ко Кресту» – заставила вздрогнуть. Всё производит очень сильное впечатление. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.

           Место, куда был вкопан крест Господень, окантовано серебром. Подползли на коленях, поклонились, приложились.

            В 12 часов ночи нам предстояло идти на Божественную литургию в Храм Гроба Господня. Надо бы отдохнуть, но сна не было... И вот идем по ночному Иерусалиму. Красивые скверы, освещенные фонарями, прохожих немного, и они не пьяные. М-да, мы же не дома, опасаться пьяных.

        Отец Анатолий снова терпеливо исповедал нас, для чего спустились в подземную Армянскую церковь, из которой ступеньки ведут еще ниже, в подземелье, где святая царица Елена обрела Животворящий Крест Господень. Поднимаемся на Голгофу. Там уже идет служба, поют по-гречески, сориентироваться было сложно, пока не начали читать Евангелие. Его прочитали и на греческом, и на славянском. «Отче наш» тоже пели на славянском. Откуда-то брались силы, я не присаживалась почти всю службу, только сняла башмаки и стояла на них, как на коврике. Наконец, «Верую, Господи и исповедую»… Причащаемся. Хорошо, что ночь, что не пойдем обедать, что не будем разговаривать. Батюшка Авраам не устает объяснять, что от разговоров улетучивается благодать.

    Идем по ночному Иерусалиму. Салиму - хотелось назвать древний город. Больше всего, честно говоря, хотелось молчать и прислушиваться к своему сердцу.