22

Два месяца назад исполнилось 22 года со дня моего Восхождения.
Именно так говорят на иврите. В Израиль не приезжают. В него восходят.
Мое восхождение было нестандартным: одна, с тремя детьми: старшим 12 и 9, а младшей - всего 3 годика.
В стране нет ни только родственников, но и знакомых. Никого.
Денег - 600 баксов на всех.
Багажа нет, он пропал по дороге. У меня в руках сумка с документами и урна с прахом мужа.
Все.
Впрочем, обо всем этом я уже писала.
А сегодня мне хочется поделиться своими впечатлениями об Израиле и немного повспоминать.


Главное, что поразило меня в Израиле, это люди.
Такие разные, и в то же время всех их объединяет одно: неравнодушие и доброжелательность.

Все началось еще в самолете.
Меня поразили стюардессы. Конечно, стюардесса по определению должна быть красива и вежлива. Но что-то было такое в этих девушках из компании Эль-Аль... Что-то такое, что я поняла позднее. Искренняя доброжелательность. Не по долгу службы, не по привычке, а от души.
Наш рейс был не простым. На борт в последнюю минуты поднялись беженцы. Они прибыли внезапно, их не ожидали. Об их прибытии сообщили по рации, когда самолет уже выруливал на взлетную полосу. Самолет остановили. Подогнали трап - и эту картину я никогда не забуду...
Обессилевшие, полуголые женщины, плачущие дети, завернутые в тряпье... Многим было трудно идти и стюардессы бережно брали на руки их детей, а следом на помощь спешили другие девушки... Быстро, без паники, людей разместили. Принесли подушки, одеяла, напитки. Непонятно откуда появилось несколько детских люлек и бутылочки то ли с молоком, то ли с детским питанием... Самолет еще не взлетел, а бедняги, включая младенцев, крепко спали. Было около двух часов ночи. Март 1990 года. Наш самолет, наконец, взял курс на Тель-Авив.

В течение всего полета у меня было ощущение нереальности происходящего. С одной стороны, все было хорошо. Во время полета нас вкусно накормили. Не было недостатка в напитках, сладостях, орешках... Нам было тепло и удобно. У меня в наушниках играла приятная музыка. Все мои желания предупреждались, я даже не успевала ни о чем попросить.  С другой стороны... С другой стороны что-то все равно было не так...

И только когда мы выходили из самолета я вдруг поняла: стюардессы не понимали и не говорили по-русски. Но я, не понимающая ни иврит, ни английский, за все время полета ни разу не почувствовала никакого неудобства. Видимо, для доброты нет языковых браьеров...

В один из первых дней произошел случай, который, в разных вариациях повторялся потом неоднократно.
Я не могла найти нужную мне улицу. Остановилась на минуту, раздумывая, в какую сторону идти... и тут меня догнала пожилая женщина. Она шла позади меня и легко догадалась, что я заблудилась. Разговор, понятное дело, не клеился. И тут я догадалась показать ей записку с адресом.
Женщина улыбнулась, взяла меня за руку, как ребенка - и мы пошли обратно. Она не отпускала моей руки, пока не довела меня до нужного мне дома. Я подумала: а ведь она пошла из-за меня в другую сторону. Шли мы минут 20...  А до этого она явно спешила по делам. И, тем не менее, не отмахнулась, не оставила меня до тех пор, пока не убедилась, что я не потеряюсь снова.
Я вспоминала, сколько раз плутала в разных городах своей бывшей родины - и ни разу никто не отнесся ко мне с такой сердечностью.
На прощание женщина улыбнулась, а я, как могла, благодарила ее.
 
Сразу после приезда Диану определили в детский сад. Садик принадлежал женской организации "ВИЦО" (Международная женская сионистская организация) и не стоил мне ни копейки. Садик был бедноват, по московским меркам. Но зато все было пронизано любовью к детям.
Я до сих пор с благодарностью вспоминаю воспитательниц: это их заслуга, что Диана уже через две недели бегло болтала на иврите.
А ровно через месяц после приезда, когда на праздник Песах в садике был утренник, Диана играла главную роль в спектакле.
Я слушала свою младшую дочку, не понимая ни слова, и незаметно смахивала слезы.
Моему ребенку было хорошо здесь - и для меня не было большего счастья.

Еще один случай я до сих пор не могу вспомнить без слез.
Мы прожили в стране два года. Финансовое состояние было не просто плохим, оно было катастрофическим. Тогда я поняла разницу между бедностью и нищетой. Но рассказать я хочу не о денежных пособиях, позволяющих кое-как свести концы с концами, не о том, что в то время мне ни копейки не стоили ни школа, ни кружки, ни детский сад с продленкой. Я не буду писать о продуктовых пакетах у двери, которые появлялись "ниоткуда" по пятницам... Все это, как ни странно, воспринималось нормально. Почти как должное.
Надо сказать, что весь этот кошмар с финансами приключился сразу после смерти папы. Так совпало, что папы не стало, но остались папины долги, меня уволили с работы, где я очень неплохо зарабатывала, муж, в свою очередь, тоже болтался между небом и землей, пытаясь хоть где-то подработать и расплатиться с долгами своей, к счастью, здравствующей матери.
Но я опять не о том.
В Израиле принято ставить памятник на могилу на 30 день. После смерти папы прошло уже полгода, если не больше, а я не могла себе позволить не то, что памятник поставить, лишнюю морковку купить.
И вот однажды раздался телефонный звонок. Звонила незнакомая женщина и предлагала оплатить памятник. Просто так. Даже не за спасибо.
Онa объяснилa, что их родственник похоронен недалеко от папы. Они обратили внимание, что папина могила не брошена (я всегда, по израильскому обычаю, приношу камешки и зажигаю свечу), а вот плиты до сих пор нет. Они ни в коем случае не хотят меня обидеть, но они понимают, что у меня просто нет денег и готовы помочь. Нет, не в долг. Они просят, чтобы я сделала в конторе заказ, а они его оплатят. Они так решили на семейном совете.
Не знаю почему, но я отказалась... Я не могла принять эту помощь, хотя чувствовала, что предлагали мне ее от чистого сердца...
Через несколько месяцев я нашла работу и первое, что я сделала - заказала памятник. Оплату мне устроили в кредит, на три года.
До сих пор, когда я навещаю папу, я обязательно убираю и ту, чужую могилу. Кладу камешек, зажигаю свечу, и говорю спасибо человеку, воспитавшему таких детей и внуков.

Я всегда считала, что уровень культуры народа определяется не количеством оперных театров в стране, и не умением населения не размахивать руками при разговоре, а отношением к детям и старикам.
В Израиле - культ детей. Лично для меня показатель любви к детям - отсутствие в стране брошенных детей. В стране, где очень непростая финансовая обстановка, где женщина вынуждена работать наравне с мужем, где практически отсутствуют пособия на детей, где отпуск по рождению ребенка - всего три месяца... В этой стране высокая рождаемость и нет детских домов. Что такое беспризорник современному израильтянину объяснить трудно. То есть слово есть, и из новостей они знают, что в других странах дети бывают никому не нужны... Но здесь, в Израиле... Здесь такое невозможно. Очень развита система приемных семей, как временных, так и постоянных - для детей, которым не повезло, и у которых нет родственников. Потому что если есть хотя бы дальний родственнник, ребенок ни дня не останется без семьи. Найти для усыновления израильского ребенка практически невозможно. Желающие воспитывать чужих детей или соглашаются быть временными приемными родителями, или усыновляют ребенка из-за рубежа.
А старики... Когда стариков не отказываются лечить в больницах, ссылаясь на преклонный возтаст - это ли не показатель?
Когда матери моей накомой в 80 с лишним лет сделали одну за другой три сложнейшие операции и продлили-таки старушке жизнь, знакомая была в шоке. Ее мать на бывшей родине уже в 60 не хотели даже обследовать в стационаре... Нет, за деньги, за большие деньги, ей бы помогли. Может быть.
А так... Пожила бабуля, и хватит. А здесь старушка до последних дней чувствовала заботу и уважение. В обычной больнице. Совершенно бесплатно.
Кстати, здесь не приняты взятки врачам, медсестрам и нянечкам. Для того, чтобы за вами ухаживали в больнице, не надо платить и унижаться. Замечу: зарплаты у медперсонала очень и очень скромные. Но тем не менее вымогать деньги у пациентов никому и в голову не приходит.
Вообще я часто ловлю себя на мысли: как здорово, что я могу купить любое лекарство в аптеке, не опасаясь, что мне подсунут фальшивку.
Что врачу не придет в голову назначить мне лечение от несуществующей болезни просто потому, что ему приспичило на мне заработать.
Конечно, в системе здравоохранения полно недостатков, но в целом у любого человека есть возможность получить квалифицированную медицинскую помощь. А уровень медицины в Израиле очень высок. Кстати, репродуктивная медицина Израиля не только одна из лучших в мире, но и абсолютно бесплатна.

В Израиле культ семьи.
На праздники выходят всей семьей, на школьные и детсадовские мероприятия вообще принято приводить всех родственников. Частенько руководство детского сада из-за нехватки места пытается ограничить количество "гостей" только родителями, но безуспешно... На любимого отпрыска желает смотреть все семейство, без исключения.
В самые первые дни мне бросилось в глаза, как много на улицах мужчин, гуляющих с детьми.
На собраниях в школах и детских садах отцов едва ли не больше, чем матерей. Часто приходят вдвоем, и папа и мама.

Меня поразила в Израиле безопасность. Личная безопасность.
Я очень быстро привыкла (ведь к хорошему привыкают быстро) не бояться возвращаться домой поздним вечером, не шарахаться от стайки шумных подростков в темном переулке. Я обратила внимание, что обычная фраза: "прикурить не найдется?" означает именно желание прикурить, а не повод для драки.
Обратила внимание, что на улицах нет пьяных. Что нет драк и насилия.
Что люди любят и умеют веселиться, не подогревая себя спиртным.

И, на закуску, маленькая зарисовка.

День Независимости. Мы только-только приехали в Израиль и нам все в диковинку.
Сирена накануне, в День Памяти. Еще одна сирена наутро. Минута Молчания, когда вдруг все замерло. Остановились все машины и автобусы. Водители стояли у открых дверей, опустив голову. Стояли люди у столиков в уличных кафе. Стояли все, без исключения. Кажется, замолкли даже птицы. Только звук сирены - долгий, протяжный...
Память. Как это важно для народа - помнить тех, кто погиб за то, чтобы мы жили...
А вечером начался праздник. Улицы заполнились людьми. Мне кажется, что в вечер Дня Независимости дома не сидит никто.
Тогда, помню, в центре города было просто не пройти. Кругом лотки с разными лакомствами, игрушками. Игрушки, кстати, очень специфические. Например, продают баллончики с пеной. И с праздника ты возвращаешься в хлопьях этой пены с ног до головы. Тебя может обрызгать любой - взрослый или ребенок. Без обид. Праздник же!
Полно всяких светящихся бездлушек, разнообразных шумелок и молоточков...
Вот карапуз пытается взобраться не большой почтовый ящик. Конечно, ведь сверху все видно лучше - и кто-то его подсаживает. Но у малыша была другая цель: лысина какого-то огромного, гориллообразного дядьки. И пацан с размаху лупит по этой лысине игрушечным молоточком, который ему купили только что в соседнем ларьке. Мужик повернулся - и надо было видеть эту улыбку умиления. Не злость, не досада, не оскорбленое раздутое чувство собственного достоинства... Малыш решил поиграть - и мужик с радостью включился в игру. Хохочущего карапуза подхватил на руки зазевавшийся папаша, а улыбающийся дядька вдогонку вручил пацану светящиеся рожки...


Двадцать два года. Как один день.
Двадцать два года, за которые было всякое. Но я ни разу не пожалела о том, что приехала сюда.
Я не знаю, что будет с моей бедной страной.  Не знаю, что будет со всеми нами.
Но я знаю точно: все годы, прожитые мной на Святой Земле - самые счастливые годы моей жизни.