А

Давайте, давайте ляжем все вместе, и обнимемся и не будем никогда расставаться и будем лежать, на зелёном лугу, рядом с холодной речкой, обнявшись, как новорождённые зверушки в норе. И не будет печали, и не будет разлуки. Просто все вместе – мамы и папы, сёстры и братья, мужья и жёны, любовники и любовницы, новорождённые дети, которые иногда начинают целовать друг друга, а акушерки – смеются, точнее, не целовать – а сосать друг другу лицо, если один новорождённый случайно скатывается в лоток к другому, и тогда это выглядит, как поцелуй. Как цыгане в таборе – закутавшись в бараньи шкуры и миллионы юбок. Будем лежать посреди степи, а вылуплённые звёзды будут пялиться на нас с небес. Ну или как та цыганка, которая приезжает учиться в большой город, и ночью в общежитии просит всех своих соседок по комнате лечь вместе с нею на пол, потому что она не умеет спать одна, а только  в обнимку с кем-нибудь. И не будет разлуки, и не будет печали. И никто не будет уходить, уползать, сидеть в комнате, оббитой войлоком и кричать – выпустите меня. А его не выпускают, потому что он настолько одинок, что залезает внутрь людей, желая  быть внутри них, разбирая их как игрушки, не то чтобы желая их сломать, но залезает в них, чтобы в очередной раз увидеть, что в них нет его самого. Залезает в них, как в мёртвого верблюда, чтобы не умереть от палящей жары в пустыне. И никто не будет лежать один мёртвый в окопе, тогда, когда всех уже увезут хоронить. Эй, ты едешь с нами хорониться? Нет, браточки, я один полежу, отдохну от вас ото всех.  - А как же мы? Как же мы?
Как подарки под ёлкой, будем лежать сюрпризами для Господнего младенца. Он проснётся в своё рождество и увидит всех нас и возрадуется. И положат нас всех, как игрушки в его изумрудные ясли. Ясли, устеленные пальмовыми ветвями, ясли устеленные еловыми лапами, ясли посыпанные жёлтым песком. И будет всё так красиво и хорошо.
И смерти не будет, и тлена не будет, и утешатся все плачущие.
В большом и просторном бараке, сеновале, храме мы будем лежать все, а со стен на нас будет смотреть Богоматерь Одигитрия, Богоматерь, получающая благую весть, Богоматерь, понесшая младенца, Богоматерь, оберегаемая Иосифом во время вынашвания плода, Богоматерь, у которой отошли воды, Богоматерь с родившимся Иисусом, Богоматерь, кормящая младенца, Богоматерь, шлёпающая его по попке, Богоматерь купающая Спасителя в реке, а заодно и мальчишку Иоанна, Богоматерь, всюду следующая за Иисусом до последнего часы. И будут освещать барак её большие глаза, полные слёз. потому что, если ребёнок упал, ударился, раквасил нос, если он получает плохие оценки в школе – то это всё не страшно и исправимо. Но как матери не лить слёз и не трепыхаться сердцу, когда падает её любимое чадо? Если сын пошёл на войну и там его ранили и он пришёл без руки или ноги, то он ещё сможет жить, но как не плакать матери?  если ребёнок даже был убит, или пропал без вести, или распят на кресте, то он не умирает, а воскресает и попадает в рай.Мать сможет отмолить его. Но как ей не плакать? таку красоту во гробе зряще. И она отправляется  следом за ним, не потому что хочет в рай, не из-за того, чтобы он заботился о ней в старости, но потому что хочет быть рядом с ним.