Deus Ex

Со времени создания человека все
усовершенствования в его конструкции
ограничиваются протезами.
                Станислав Ежи Лец
     Матака думать. Матака думать редко, башка болеть. Но если не думать, можно терять башка. Матака не хотеть терять башка, он хороший.
     Надо выбирать: или Рутун, или Бибилык. Оба хотеть стать Глас Воли Дар Солнца. За одним ходить — другой бить. За другой ходить — один бить. А выбрать трудно, да. Один раз Рутун ходить на охота, на страшного лябздик. Лябздик — уу, лябздик охота пятеро ходить. Тот всех кушать. А Хутун ходить — копьё не брать.  Голый рука он лябздик порвать, как перезрелый кутяква. Теперь ужасный лябздик стать шапка на голове Хутуна. Красивый шапка.
     Матака бояться Хутун.
     А Бибилык быть старый..ээ… шаман. Совсем худой, совсем  слабый. Но хитрый, да. Один раз человеки заготовить много вяленый кутяква. Шаман говорить: хочу кутяква. А человеки говорить: идти лесом, сам собирать. Обижаться шаман. Тот вечер один из тех  людь находить. В кусты, мёртвый совсем. Видно, споткнуться и шея ломать. А следующий день другой из тех людь на река ходить.  Вода набирать. И утонуть. Так весь тот люди помирать. Сам по  себе. Но теперь Бибилык всегда иметь много  вкусный кутяква, да.
     Матака бояться Бибилык.
      И Хутун, и Бибилык хотеть владеть Дар Солнца. Матака видеть его. Давно. Когда жертвовать Дар пузыряшка из забродивший кутяква. Много-много лун назад он упасть с неба. Покрыт весь малыми солнцами. И непонятный …ээ… знаки. Странно говорить. Странно, но красиво, да. Матака не понимать. Но вожди уметь. Быть Глас Воли Дар Солнца хорошо. Людь с Дар Солнца мочь вести много племя. Все бояться и уважать Дар Солнца.
     Теперь сидеть Матака и думать. Хутун и Бибилык звать людь друг друга бить. Матака — крепкий рука, крепкий копьё. Копьё с красный хвост. Матака теперь выбрать один сторона. Тогда много людь с другой сторона помирать. Да.
     Матака думать. Голова болеть.
     Эхаа... Хутун — плохой. Тупой, жадный. Только сам себя думать. Не хотеть к Хутун идти. А Бибилык не есть тупой. Но не добрый, нет. Жестокий. Не любить племя. Оба — плохо. Матака не любить убивать. Матака любить пузыряшка и тепло. Вот если Матака стать  Глас Воли Дар Солнца…тогда он не толковать, нет. И племена не  воевать. Он звать племя и давать веселящий пузыряшка. И все слушать Дар. Слушать его голос. Но Хутун и Бибилык — сильнее. Матака слаб. Он мочь только подчиниться. Ведь Матака  хотеть то, чего нет. И потом не стать. Матака не знать такое слово.
     Матака мечтал.
                ***
 — И кто из  вас, недоношенных, генетически ущербных детёнышей гулящей краснозадой азиатской макаки, сможет мне объяснить, как это произошло, турбину вам в [вырезано цензурой] ?!! –громогласно кричал, увлечённо брызгая слюной, капитан. Если точнее — капитан Эдуард Сигизмундович Чичибаба. Его лицо побагровело, глаза налились кровью. Пышные щётки угольно-чёрных усов воинственно встопорщились. За ними последовали не менее пышные брови. Погоны на напрягшихся плечах заиграли волнами. А жилки на лбу набухли так, что напоминали дельту Амазонки во время паводка. Фуражка нервно вздрагивала. И казалось, что даже серебряный соверен в ореоле звёздочек (эмблема Торгового Флота) на кокарде поблескивает как-то неодобрительно.
     Экипаж молчал. И старпом молчал. Разъярённый Чичибаба — он ведь опасней нестабильного гравиконцентратора. Капитан промокнул лоб некогда белым платком.
 — А  я-то думаю, гадаю, куда же делся мой уникальный, антикварный, коллекционный  «Санни Бой»? Да, лет пять назад мы как-то залетали на эту захолустную планетку, пополнить запас кислороду.  Но вот что все эти годы он, родимый, ждал меня здесь, я ну никак не мог догадаться.
    «Конечно, ты не мог догадаться, старый, жирный [вырезано цензурой]» — думал про себя старпом, поправив на поясе цилиндр лучевого бура, символ своей должности (Конечно, лучевой бур в  качестве символа должности помощника капитана торгового судна смотрится несколько странно. Однако не стоит забывать, что космическая экспансия началась именно из-за истощения ресурсов Земли. Тогда каждый покидающий её корабль был геологоразведывательным. Те времена давно  канули в лету, но курьёзная традиция сохранилась) . Он прекрасно  помнил музыкальный автомат модели «Санни Бой», весь расписанный стилизованными изображениями солнышка и различных музыкальных инструментов.  «Носился с болванкой, как с писаной торбой. Даже вискарь распивал на пару, наливая музыкалке (прям приношение жертв пополам с идолопоклонничеством). Но однажды ты нашёл на своей жестянке царапину, а потом вся команда получила взыскания да половинный паёк на две недели. И когда мы эту хреновину выкинули из ангара при взлёте, об этом знали все. Но молчали, пока Эдуард Сигизмундович ушёл в запой, оплакивая потерю своей жестянки. Ибо поделом. И за что нас снова занесло на эту окраину Галактики…».
 — А теперь даже с орбиты видно, как две толпы грязных варваров дерутся друг с другом за право  повиноваться слову Элвиса или Боба Дилана. Нет, не бывать этому. — Чичибаба оглушительно хлопнул рукой по колену —  Шлюпку! Немедля снарядить шлюпку! Раскрыть арсенал, выдать  всем станнеры! — Капитан прямо лучился нездоровым энтузиазмом. Помощник только вздохнул. А потом продублировал распоряжения Чичибабы.
                ***
     Старпома трясло от ярости. План. У них был план.  А потом этот усатый придурок всё испортил. Шлюпка только начала снижаться над толпами сражающихся, порождая бесконечные волны на высокой траве. Пока ещё мало кто обратил на неё внимание — дикари были слишком заняты истреблением себе подобных. А капитан, не дождавшись высадки экипажа, юркнул к едва начавшему опускаться бортику позади шлюпки и с диким воплем: «Санни, я иду к тебе!» сиганул вниз с высоты метров пяти. Шею он не свернул только потому, что приземлился прямо на здоровенного аборигена в шикарной меховой шапке. Абориген, вдавленный в землю подошвами капитана, громко крякнул и затих. Чичибаба же перекатился, как заправский парашютист. Потом, резко вскочив на ноги, встряхнулся, словно собака, вышедшая из воды, и, как заведённый повторяя «Моё! Моё!», рванулся  к музыкальному автомату. Дикари наконец заметили  шлюпку  и людей. Но эффектное появление Чичибабы повергло их в культурный шок. Они даже драться перестали.
     В это время шлюпка наконец укрепилась на земле. Люди начали выбираться  наружу, ступая по бортику и неумело сжимая станнеры. Тем временем храбрый Эдуард, сшибив на бегу какого-то тощего и не в меру самоуверенного деда, достиг «Санни Боя», обнял его и попытался унести. Но не тут-то было. Из множества глоток вырвался негодующий вопль, а один — видно,  самый смышлёный — что-то гневно крича, замахнулся копьём с красным охвостьем. Прочертив пологую дугу, оно полетело в Чичибабу … и воткнулось ему прямёхонько в задницу. Тонко заверещав, он выпустил  свою добычу и соскользнул в траву лицом вниз. Абориген победно воздел руки над головой и что-то радостно залопотал.
     Чертыхаясь, старпом принялся лихорадочно соображать. Как ни удивительно, без  навязчивого диктата капитана принимать правильные решения оказалось  удивительно просто. Он скороговоркой принялся отдавать распоряжения.
 —  Аджина, Жуг! Тащите сюда огнетушители! Менте, Сикорски, Данин — лево, право, центр, огонь! Джиннер и Лефлер, носилки!
     Услышав  командные нотки, люди повиновались рефлекторно. Четверо унеслись обратно в шлюпку  за носилками и баллонами, трое наставили на ближайших дикарей глушилки и вдавили скобы. Сам же он сдёрнул с пояса церемониальный (но вполне рабочий) бур геологоразведки, выставил: глубина — 15 м, порода — базальт (максимальная интенсивность). Индикатор показал, что батареи хватит только на два импульса.  Больше и не нужно.
      Один за другим обеспамятовавшие варвары падали в мягкую траву. Тем временем прибыли огнетушители. Старпом поочерёдно швырнул их вправо и влево, а потом дважды нажал на кнопку активации бура. Фыркнув, баллоны зашипели и взорвались, расплескав содержимое кругом. Напуганные грохотом и свистом, аборигены ринулись прочь, толкаясь и задевая друг друга локтями на бегу.
 — Лефлер, Джиннер, заберите этого осла, пока наши друзья не опомнились.
 — А как же этот…агрегат?
Старпом на долю секунды задумался.
 — Оставь его местным, раз им он так приглянулся. А теперь ходу, ходу!
      Двое с носилками уже возвращались. Раненый Чичибаба лежал лицом вниз, ну а копьё, соответственно, торчало вверх. От тряски оно мерно покачивалось, как камыш на ветру. Лепота.
    Когда все уже водворились обратно в шлюпку, аборигены пришли в себя достаточно, чтобы предпринять контратаку.  Возглавлял их не кто иной, как бывший владелец копья, ныне покоящегося в седалище капитана. Причём на голове у него почему-то была  знакомая шапка. Разнообразные метательные снаряды, копья и булыжники,  забарабанили в стальную створку бортика. Но шлюпка уже стартовала. Старпом вздохнул облегчённо. 
— Как он? — указав рукой на капитана, без большого энтузиазма осведомился помощник.
— Жить будет — уверенно ответили ему.
 — Кто-нибудь, окажите ему первую помощь — махнул он рукой на счастливого обладателя копья, находящегося в глубоком обмороке. Люди раскрыли настенную аптечку и занялись делом.
    Старпом утирал трудовой пот. «Воистину, бог из машины» — думал он. «Что те варвары с копьями, что старая свинья Чичибаба, всё едино. Но я лично больше уважаю дикарей, чем его. Он же всё-таки представитель цивилизации, а разницы никакой. Когда пренебрегаешь чувствами живых людей ради груды металла, пусть и  антикварной… если  возводишь в кумиры  то, что не следует, расплата неминуема.» — он снова посмотрел на  копьё, которое экипаж пытался общими усилиями отделить от Чичибабы.
      Шлюпка уже достигла верхних слоёв атмосферы. Где-то там, далеко внизу, остался раритетный «Санни Бой», он же Дар Солнца, да глупый мечтатель Матака впридачу.