Сказка третья. Глава 2. Антигламур

         
                Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2012/05/10/1004

                (Все герои и события являются вымышленными и все совпадения случайны).



                О том, что произошло дальше, Роберто Карлос помнил смутно.
 
                В данный момент он сидел на потемневшей от стекающей с него воды палубе того самого корабля, который их обстрелял, его правая рука была расцарапана, а  голова гудела, будто там поселился рой пчёл. Он обвёл взглядом пространство рядом с собой и увидел своих друзей, находившихся в не менее плачевном состоянии. Пёс Мигель лежал рядом. Он быстро и прерывисто дышал, а на его иссиня-чёрной шерсти запеклась кровь. Барсук Рафаэль лежал на спине и, полузакрыв глаза, тихо стонал. Цыплёнок Николай рассматривал помятое крыло, а капитана Омара Мигеля вообще нигде не было видно. Казалось, одному лишь Дятлу Роже катастрофа совсем не повредила, а наоборот, придала энергии и сил: он вовсю нарезал круги вокруг их нового пристанища и будто что-то высматривал. Скорей всего во время кораблекрушения, видя, что его друзей не топят, а вылавливают,  он просто перелетел с одного корабля на другой.
         
                Постепенно хаотичные  обрывки воспоминаний начали приобретать более-менее связный вид несмотря на отсутствие многих важных деталей.

                По всей видимости, не дожидаясь пока корабль окончательно затонет, они попрыгали в шлюпку, спущенную на воду Псом Мигелем, но та, не рассчитанная на такое количество пассажиров, перевернулась. Дальше Роберто Карлос помнил только то, что смог чудом уцепиться за обломок доски и грести, но потом перед его взглядом возникла падающая мачта и … И теперь он сидел на чужом корабле, судорожно соображая как выпутаться из этой ситуации и в чём собственно эта ситуация заключается. Они попали в плен пиратам? Вполне возможно, но почему их тогда не связали? Они стали жертвой военных манёвров? Но почему в таком случае атаковавший их корабль был старинным галеоном? Они нарушили границу и это была береговая охрана? Но почему тогда их атаковали в абсолютной тишине, тогда как береговая охрана всегда предупреждает заранее, и опять же: почему галеон???

                Оказалось – ни первое, ни второе, ни третье.
 
                - Ну что? Очухались? – неожиданно раздался чей-то скрипучий голос.

                На палубу из трюма поднялся гаденького вида матрос: на крысином личике жёстко и алчно поблёскивали маленькие свирепые глазки, его длинный нос как видно раньше был сломан не раз; над узким лбом топорщился ёжик выцветших волос, а через всю рожу проходил страшный широкий шрам.

                - Хорошая компания… - процедил сквозь зубы Пёс Мигель, ни к кому конкретно не обращаясь, но на всякий случай незаметно изготавливаясь к прыжку.

                - Гадость, конечно, но погоди, - шёпотом остановил его Роберто Карлос, - посмотрим, что дальше будет.

                Мерзкий матрос заметил шевеление и, наклонившись куда-то в трюм, прокричал:
 
                - Очухались, голубчики!
 
                На палубе повисла тишина, нарушаемая только шелестом ветра в полных, надутых парусах, да плеском волн, разрезаемых мощным носом корабля. Погода в противовес ситуации стояла чудесная: на пронзительно синем небе виднелись лишь редкие, ослепительно белые облака; водная гладь, сливавшаяся на горизонте с небом, лениво колыхалась на солнце, которое светило настолько ярко, что на начищенный штурвал было больно смотреть. От него-то и отделился ещё один, ранее никем не замеченный член команды: он стоял неподвижно и его можно было легко принять за статую или часть корабельного такелажа.

                - Матрос Рибери! – широко осклабившись, обратился он к матросу-крысюку и сделал несколько тяжёлых шагов к потерпевшим кораблекрушение, - что это у вас здесь за мусор по правому борту?

                Теперь молодой бразильский футболист мог повнимательней его рассмотреть. Второй член команды был больше похож на ирландского чёрта, перепившего в пабе, чем на человека: коренастый, почти квадратный, маленького роста; на массивной шее была посажена неестественно круглая голова, поросшая не то жестким рыжим волосом, не то рыжей шерстью; руки-клешни мощно сжимали штурвал, расстёгнутая рубаха позволяла полюбоваться расплывшейся от жары и пота татуировкой в виде трезубца, а от всей фигуры исходила необъяснимая угроза.

                От увиденного очнулся даже Барсук Рафаэль, а Роже, который хотел было подлететь к друзьям и сообщить что-то важное, от удивления захлопал крыльями с несвойственной дятлам скоростью и, словно гигантский колибри, завис возле фок-мачты.

                Внезапно из трюма раздался ещё один голос:

                - Боцман Руни! Свистать всех наверх!
 
                - Точно пираты, - тихо проговорил Пёс Мигель, подтверждая подозрения Роберто, - такие рожи… Может ...

                - Не надо, ждём, - Роберто Карлос первым пришёл в себя и рукой придержал рвущегося в бой горячего  португальца.

                - А корабль странный, странный какой  корабль! – затараторил подоспевший Дятел Роже. – И название странное, я и слова такого не знаю: «Антигламур»!

                Лучшим подтверждением названия галеона явилась рожа вынырнувшего из трюма капитана. Крысоликий Рибери, одетый в форму французского матроса времён второй мировой войны,  вытянулся по струнке, приставил два пальца к бескозырке с традиционным красным помпоном и подобострастно щелкнул каблуками:

                - Его светлость, Капитан Тевес!

                Рыжий чёрт или как его назвали Боцман Руни развернулся в сторону капитана и старательно, но фальшиво, дунул в боцманскую дудку. Теперь даже равнодушного к человеческой физиогномике Дятла Роже передёрнуло от отвращения: на бандитской роже  боцмана свирепо сверкали маленькие свинячьи глазки; крестьянского вида нос картошкой не добавлял интеллекта к туповатому выражению лица; довершала же картину нижняя челюсть, мощно выдававшаяся вперёд. Взглянув на эту рожу один раз, сразу же  хотелось подойти и со всей силы впечатать в неё кулаком. Хотелось, очень хотелось! Но вот подойти… подойти было страшно...

                Надо отметить, что насколько бы ни был отвратителен и грозен появившийся капитан Тэвис, больше напоминавший мышь, пытающуюся дотянуться до вожделенного кусочка сыра, но причинное место которой было зажато в мышеловке, должного эффекта он уже не произвёл: после матроса и боцмана наши друзья смогли быстро адаптироваться к капитанским шрамам, служившим дополнением к его отвратительной бандитской физиономии.

                - Словно из петли вытащили, – прозорливо, но на всякий случай  шёпотом констатировал вездесущий Дятел Роже, скользнув взглядом по шее капитана. – Но, колоритен! Страшно колоритен! Да, именно страшно! – и он ещё раз с восхищением оглядел странную фигуру капитана.

                Тот был одет в щёгольский мушкетёрский костюм небесно-голубого цвета и засаленную коричневую треуголку с перьями цвета фуксии, что серьёзности ему, конечно же, не добавляло.

                - Так, так… Кто это тут у нас? – судя по тому, с каким любопытством капитан оглядывал компанию друзей, участия в их спасении он не принимал.

                - Милостивый государь! Что здесь происходит? Как вы объясните это вероломное нападение? И по какому праву вы нас здесь держите? Мы что, пленники? И если это так, то каковы ваши требования?

                Воистину, это было утро открытий! Утро, которое могло бы послужить иллюстрацией к выражению: «Они не переставали удивляться». И, наконец, утро, когда они смогли по достоинству оценить и пересмотреть своё отношение к их новоиспечённому знакомому, а это именно Цыплёнок Николай надтреснутым от волнения, но твёрдым голосом произнёс эти слова.

                - Э-э, вон оно как! – восхищённо прошептал Пёс Мигель, окинув маленькую, но уже кажущуюся не такой жалкой фигурку.

                - Он  ведь, кажется, русский? Русский? – поочередно обращаясь к каждому пленнику, затараторил Дятел Роже. – Свободолюбие… Да! И строптивость! Строптивость с большой буквы! – и выдержав паузу, добавил. -  Да. Это у них в крови!

                Как ни удивлён был Роберто Карлос  этим демаршем, отношения своего к Цыплёнку Николаю, который на поверку оказался «парнем» хладнокровным и безрассудным, менять не спешил. Как ни крути, а что-то с самого начала не понравилось молодому бразильскому футболисту в этом тщедушном птенце; и тем на первый взгляд  нелепее  была тревога и опасение, которые словно заноза засели в его мозгу. И когда удостаивал он взглядом это, как казалось, никчёмное существо, то сразу же нутром чуял опасность: будто одно его присутствие ставило под угрозу всю их (и прежде всего, его – Роберто Карлоса) кампанию.

                Члены команды пиратского корабля (а то, что корабль этот  пиратский, ни у кого сомнения уже  не вызывало)  удивлены были не меньше.

                Разноцветный Капитан Тэвес приподнял левую бровь и тоном, который разительно контрастировал с его бандитской физиономией, изрёк:

                - Чуть позже, быть может, вы получите ответы на ваши вопросы, если на то будет его воля, - и, будто обращаясь к высшим силам, воздел руки и устремил долгий взгляд вверх, где в брызжущем синевой небе терялся верх грот-мачты.

                - Чья это, «его»? – язвительным тоном поинтересовался Барсук Рафаэль, уже пришедший в себя и до глубины души возмущенный своим теперешним положением и, особенно, своей слабостью, которая теперь стала достоянием окружающих. Зато, находясь в спасительном обмороке, он пропустил презентацию команды и просто-напросто не знал, что  теперь надо бояться.

                Положение спас вездесущий  Дятел  Роже:

                - Барсучок, «его воля» - это, образно говоря, «воля всевышнего»… это выражение такое, это так говорится… ты это, Рафа, ты успокойся, не надо…  - он поднёс клюв к самому уху Барсука и зашептал, - потопят нас всех тут ко всем чертям...

                Боцман Руни Рафаэля ответом не удостоил, а только три раза коротко свистнул в боцманский свисток.

                Мгновение спустя послышалось мощное хлопанье крыльев и сверху, с мачты, величественно и плавно на палубу опустился огромного размера орёл. Он был плешив, скорей даже лыс; его угрожающе изогнутый клюв внушал уважение, а взгляд небольших внимательных глаз, казалось, буравил насквозь.

                - Вот, - капитан Тэвес решил ответить на повисший в тишине вопрос и  протянул руку в сторону Орла, - прошу любить и жаловать: четвёртый член нашей команды – Вперёдсмотрящий Орёл Зинедин! Он задаст вам пару вопросов. Врать я вам не советую: ни один детектор лжи с ним не сравнится, а последствия… - и он развёл руки одновременно повернувшись к бескрайнему океану, давая понять, что предыдущие страхи Дятла Роже имеют под собой основание.

                После такой преамбулы Орёл, до тех пор молчавший, сделал шаг к стоявшему первым Псу Мигелю, смерил его долгим взглядом, от которого у того мурашки побежали под шерстью и грозно проклекотал:

                - Итальянец?

                Неробкого десятка португалец, который при других обстоятельствах такой наглости не потерпел бы ни от кого, скромно и лаконично ответил:

                - Нет…

                - Нет… - только и смог выдавить Роберто Карлос, когда клюв этого огромного Орла чуть не коснулся его носа.

                - Итальянец? – Орёл Зинедин сделал шаг вбок и угрожающе навис над Барсуком Рафаэлем.

                - Н-нет… - проблеял тот.

                - Итальянец???

                - Я русский! – гордо, но пискляво, так как его голос от волнения  сорвался на фальцет,  ответил Цыплёнок Николай.

                - Итальянец? – глаза Вперёдсмотрящего вперились в Дятла Роже.

                - Я? Я? Да я – никогда! Да я к ним  никакого отношения не имею! – от пережитого страха перед грозным царём небесной выси, как из пулемёта, застрочил  Дятел Роже. – И не люблю их вовсе! Я – швейцарец, и у меня корова есть, вот! Я не итальянец! – не на шутку разошёлся Дятел. – И вообще… Я шведов не люблю… - Роже вдруг как-то поник, повесил клюв и, казалось, вот-вот пустит слезу.

                - И я… Я тоже шведов не люблю… - неожиданно мягко произнёс Цыплёнок Николай и, уткнувшись в крыло Дятла Роже, заплакал.

                - И я тоже. Я тоже шведов не люблю. А на итальянцев мне вообще плевать. – скуксился Барсук Рафаль  и отвернулся в сторону, чтобы скрыть набежавшую слезу.

                Как странно устроен мир! Такие совпадения случаются нечасто. Сейчас им было невдомёк, что их общим обидчиком был один и тот же субъект, когда-то их обыгравший; они никогда не говорили об этом, поэтому знать этого  не могли, да и сейчас выяснять естественно не стали. Однако нелюбовь к шведам в эту трудную минуту необычайным образом сплотила их и отодвинула пиратские угрозы на второй план.

                - Так, так. Ладно, лирику оставим на потом, - Капитан Тэвес был удивлён, если не обескуражен, - никто и никогда ещё не смог соврать Орлу Зинедину: в этом заключалась его уникальная способность. – Он вопросительно повернулся к Вперёдсмотрящему, который только крылья развёл, как бы подтверждая честность прозвучавших  ответов.

                – Но в таком случае, как вы объясните вот это? – взял слово Боцман Руни, а взгляд Орла Зинедина вновь начал метать молнии, когда Матрос Рибери сдёрнул кусок парусины с довольно большого обломка их бывшей яхты, на котором коряво красной краской было выведено её название: «Matta Razzi». Ранее никто и внимания не обратил, что буква «а» во втором слоге была выведена столь небрежно или в такой спешке, что её запросто можно было перепутать с прописной «е».

                - А…! Это? Это название нашей яхты, «Matta Razzi», что по-итальянски обозначает «Быстрее Ракеты», или что-то вроде; об этом мог бы рассказать наш капитан, но он, как видите, не с нами. – Дятел Роже пришёл в себя быстрее остальных. - …   Только непонятно зачем вы её выловили?

                - MattA Razzi? – аж проревел заметно разочарованный Орёл Зинедин, сделав особое ударение на втором слоге. – Не Materazzi? – и он в упор уставился на надпись, будто надеясь разглядеть там такую желанную для него букву «е».

                - Да, а что такого? – вступился Барсук Рафаэль. – Мой дядя в отличие от меня парень сентиментальный, это след его большой безответной любви…

                И племянник Омара Мигеля, который, скорее всего, от крушения яхты не пострадал, но чьё местоположение определить  сейчас было более чем проблематично, вкратце рассказал историю своего дяди, которую и сам-то знал урывками и без особых подробностей.
 
                История несчастной любви, как и все подобные истории, была столь же драматична, сколь и банальна.

                Омар Михель Анхель, в ту пору игравший за Барселону, причём игравший на своём месте центрального защитника блестяще и завоевавший к тому времени немало титулов с командой, да и в сборной отметившийся не только не забитым в ворота англичан пенальти, влюбился. Ну, что ж, скажете вы, с кем не бывает? Прекрасное чувство окрылять должно и сил придавать, но … Угораздило нашего дядюшку влюбиться не в кого-нибудь, а в саму Анну Иванович – красавицу первостатейную каких мало, лакомый кусочек и объект вожделения для многих и многих; влюбиться сразу, будто его молнией ударило, влюбиться безвозвратно и страстно. Отдавал ли он тогда себе отчёт, что шансы его практически равны нулю или нет, мы не знаем. Тем не менее, доподлинно известно, что своими пылкими и настойчивыми ухаживаниями он привлёк-таки её внимание, даром что был не человеком, а простым морским омаром. Прекрасная Анна Иванович, в жизни которой в данный момент было мало истинных чувств, но много надоедливых волокит с их фальшью и заискиваниями, заметила искренность Мигеля Ахеля и приняла его более чем благосклонно. Получив, по его мнению, ощутимые авансы, барсучий дядя со всей горячностью своей южной натуры принял врождённую галантность вкупе с заурядной  любовью Анны к морепродуктам, в принципе, за некое влечение и уже нарисовал в своём воображении самые что ни на есть радужные и многообещающие картины. Он был воодушевлён, окрылён и полон  надежд; и неизвестно чем бы закончилось это странное заигрывание, если бы в один прекрасный день судьба сама не распорядилась расторгнуть их и без того эфемерный союз.

                В детали дядя особо не вдавался, но Рафаэль понял, что как-то раз, в то время, когда Омар Мигель в очередной раз защищал цвета испанской Барсы, Анна Иванович уехала, вернее, уплыла в неизвестном направлении. Точнее, курс был примерно известен: в сторону Италии. Дядя, которому сообщили об этом вопиющем факте, не доиграл матч, угнал первую попавшуюся утлую лодчонку и попытался на веслах догнать океанскую яхту, навсегда увозившую его возлюбленную, но не преуспел. Дальше след терялся. Истинные причины её исчезновения так и остались тайной. Как ни крути, тёмная это была история. Говорили, что она якобы сбежала со своим бывшим любовником в результате вновь вспыхнувшей страсти; другие, а именно им предпочитал верить Омар Мигель Анхель Надаль, заявляли, что Анну Иванович нагло, средь бела дня похитил опять же – её бывший любовник, не смирившийся со своей отставкой, а она сопротивлялась до последнего и даже звала его на помощь. Сколько было правды в том и другом варианте было неясно, зато о последствиях знали все: Омар Мигель окончательно завязал с футболом, виня себя в том, что не смог вовремя защитить свою возлюбленную, окончил капитанские курсы, купил судёнышко, переоборудовал его и, как символ своей незаживающей раны и вечное напоминание о том, что не смог тогда догнать и спасти свою даму сердца,  вывел на борту вдруг ставшее теперь таким популярным «Matta Razzi».
 
                - М-мда… - промычал капитан Тэвес. – Похоже, ошибочка вышла… - он посмотрел на раздражённого Вперёдсмотрящего Орла Зинедина, который несмотря на всю очевидность ситуации мириться с явной ошибкой всё-таки не хотел, и неожиданно заявил:

                - Ладно, история, конечно, интересная, душещипательная, но откуда нам знать, что это правда? Доказательства! Какие у вас есть доказательства, что ваш гнилой  баркас называется именно так?
 
                И Роберто Карлос, и все остальные аж дар речи от такой наглости потеряли. Один Цыплёнок Николай беспомощно протягивая крыло в сторону лежащего на палубе остатков корпуса их «баркаса» начал было:

                - А… Вот… , - но, увидев надвигающихся на него Боцмана Руни и Матроса Рибери, которые почувствовали, что в воздухе запахло кровью, примолк.

                Несмотря на кажущееся  численное превосходство и то, что Роберто Карлос в драке стоил двоих, а отважный Пёс Мигель за своего хозяина готов был перегрызть глотку любому, шансов против хорошо вооружённой команды «Антигламура» у них не было. Три бандитские рожи и один хищный клюв медленно надвигались на наших друзей: ещё минута и все пятеро точно оказались бы за бортом, но…

                Но благословенна страна Швейцария и особо, конечно же, её французская часть!
 
                О, благодатный край! Милая сердцу Лозанна с её разноцветными, будто  вышедшими из сказки, пряничными домиками, готическим собором Нотр-Дам, где до сих пор каждую ночь смотритель поднимается на 153 ступени и кричит на четыре стороны: «Это ночной смотритель, час пробил!»;  таким близким сердцу любого француза  блошиным рынком в самом что ни на есть историческом  центре, напротив дворца Рюмина; с её кристально чистыми водами Женевского озера и целебным, словно дыхание ангела, горным воздухом! Ну, а если вы были в Уши, то вам посчастливилось посетить рай.

                А, Женева! Чего стоит Женева!

                Прекрасный город, овеянный и пропитанный духом дражайшей  Франции! Сестра Парижа, великого Парижа – города городов! Да что там сестра! Скорей, любовница или супруга Парижа. Ведь Париж – единственный в мире город, где воздвигнут самый огромный и самый посещаемый  фаллический символ человечества – Эйфелева башня. И что в таком случае есть знаменитый Женевский фонтан, Же д’О, низвергающий тонны и тонны воды в створки берегов Женевского озера с высоты ста сорока четырёх метров? Не иначе, как самое большое в мире воплощение идеи эякуляции и последующего  оплодотворения. И судя по тому, как год за годом богатеет и наполняется энергией Республика Гельветика, воплощение более чем удачное!

                Здесь всё будто породнилось с Парижем и Францией; быть может, чуть более упорядоченно, сбалансировано,  менее лениво, развязно,  свободно и пафосно, но суть кантона Во, да и всех кому посчастливилось там родиться, была и остается сутью французской, причём французской – на сто пятьдесят процентов.
 
                Поэтому, возвращаясь к нашему повествованию и нашим героям, на миг зададимся вопросом: что бы стал спасать истинный француз (ну, или швейцарец, рожденный в её французской части)с терпящего бедствие корабля? Во-первых, бутылку вина и сыр, это как пить дать; во-вторых, миловидную блондинку (желательно славянского происхождения – в отличие от коренных француженок они в худшем случае не такие страшные), будь такая в наличии; в противном случае – хотя бы упаковку презервативов: мало-ли кого и каким образом  придётся благодарить в случае спасения?!

                Как, наверно, уже догадался проницательный читатель, цель столь длинной преамбулы – приковать его драгоценное внимание к Дятлу Роже, точнее, к деталям его чудесного избавления во время кораблекрушения, так как не кто иной как он был единственным из всех швейцарцем.
 
                В силу своих природных способностей он мог летать  на небольшие расстояния, поэтому был избавлен от необходимости бултыхаться в воде и уворачиваться от обломков собственного корабля. Благодаря этому он просто перелетел на вражеский корабль и затаился, чтобы потом присоединиться ко всем остальным.

                Но не бутылку вина, не сыр и не презервативы бросился спасать самый знаменитый Дятел нашей планеты, нет! И Барсуку Рафаэлю он не протянул крыло помощи: быть может, барсук в окружении всплывающих пузырей сероводорода мало напоминал миловидную блондинку славянского происхождения? Нет, всё было тривиальней и проще: просто Дятел Роже родился в Базеле, то есть в немецкой части Швейцарии, которая с частью французской находится в состоянии  перманентной сумеречной вражды и даже как бы отделена от неё воображаемой границей Рёштиграбен, а по сему, ничего из вышесказанного абсолютно  никакого отношения к нему не имеет. Зато, унаследовав практичность, склонность к точности, порядку и даже некоей бюрократичности, он прихватил с тонущего корабля не что иное, как вахтенный журнал и прочие судовые документы. Зачем он это сделал, он бы и сам не смог определённо ответить, но именно  благодаря ему команда «Антигламура» во главе с капитаном Тэвесом ошарашенно рассматривала уцелевшие бумаги, в коих перечислялись порт приписки, зарегистрированное название, водоизмещение и другие необходимые для идентификации любого судна детали.


                Над палубой повисла гробовая тишина.

                Капитан Тэвес и сотоварищи медленно осознавали весь масштаб, всю чудовищность ошибки; Роберто Карлос и Пёс Мигель, не сговариваясь, молча готовились к рукопашной, а практичный Дятел Роже прикидывал в уме, насколько неприличную сумму можно было бы запросить в качестве компенсации. Ситуация, в сущности, была патовой: команда «Антигламура» вернуть расстрелянный корабль не могла (да и вряд ли собиралась); а обладатели почившей в бозе яхты «Matta Razzi»  цель своего путешествия менять не хотели и намеревались во что бы то ни стало добраться до далёкой манящей Сербии, где Роберто Карлоса ждала бесценная Елена Янкович, ставшая ещё более желанной после последних событий.
 
                Как ни странно всё закончилось миром, и к взаимному удовольствию обеих сторон: вовремя заметившие угрожающе отделившийся от берега катер береговой охраны Капитан Тэвес, Боцман Руни, Матрос Рибери и Впередсмотрящий Орёл Зинедин согласились на все условия наших друзей, а именно:

                -  немедленно доставить компанию в Сербию, или же в порт, наиболее  к ней близкий;

                - на протяжении всего пути обеспечивать довольствие, военную защиту (если таковая понадобится), и любую другую помощь, необходимую для скорейшего осуществления «голубой» мечты Роберто Карлоса;

                -  дождаться возвращения в порт новобрачных и их сопровождающих, принять их на борт и доставить обратно в Испанию, в Барселону;

                -  по дороге зайти в Неаполь и, невзирая на время, которое на это может понадобиться, отыскать (а в случае необходимости и изловить), Козочку Жюстин;

                компенсировать стоимость разгромленной яхты и попробовать отыскать Омара Анхеля Мигеля Надаля.

                На том и порешили.

                Несмотря на свой аутентичный вид «Антигламур» был оснащён по последнему слову техники, а скорость развивал раза в два больше, чем затонувшая «Mata Razzi»; поэтому никто особо и не возражал против таких кардинальных перемен. Вот только привыкнуть к омерзительным рожам членов  команды  было непросто. Но скорость и комфорт с лихвой  компенсировали это неудобство, и корабль, обретя новую цель, быстро набирал скорость, чтобы в скором времени достигнуть сказочного Неаполя.

                Ветер весело трепал паруса, на палубе царило безмятежное ленивое спокойствие; только Орёл Зинедин с плохо скрываемым раздражением молча смотрел в сторону Италии, да Цыплёнок Николай исподтишка бросал косые взгляды в сторону Роберто Карлоса…
      
                продолжение http://www.proza.ru/2012/05/13/1489