Глава 6. маленькая святая земля

     Маленькая Святая Земля

         Садимся в автобус и через 20–30 минут выходим – где бы вы думали? – в Кане Галилейской! И опять никакой торжественности, а тихий-тихий праздник внутри тебя. Службы в храме в тот час не было. Перед алтарем, по левую и правую сторону, два больших камня, которым придана форма кувшина, высотой с меня или чуть поменьше. Это и есть водоносы, в которых по слову Господа вода претворилась в вино. Было немного страшно находиться перед ними, как перед пропастью вечности. Поставили свечи в простые, даже грубоватые, подсвечники с песком, прикладываемся к водоносам. Мысль: вероятность, что они те самые, довольно велика – кто будет беречь другие?

            Идем под жаркими лучами к магазину сувениров. Никогда не думала, что в торговой точке может быть так благодатно. (Хотя это, конечно, почерпнутая в храме благодать.) Не помню, что я там купила, кажется, деревянные колечки для моих крестниц. Некоторые приобретают вино. Хозяева деловито предлагают продегустировать напитки. Черноглазая Вера из Перми после каждого глотка восклицает с аристократическими интонациями: «Бьютифул!» У всех расцветают улыбки. Заманчиво, конечно, привезти в Россию вина из Каны Галилейской, пригласить знакомых. Но как везти бутылки? Выхожу из магазина и долго-долго не отрываю глаз от картины на его фасаде. «Чудо умножения рыб». Перерисованная византийская мозаика. Такую картинку я видела в скиту. Сестры дышат всем византийским. Вот и мне всё это по душе. В автобусе обсуждают евангельский эпизод о претворении воды в вино – первом чуде, совершенном Господом. «Блаженны не видевшие, но поверившие»;, – завершает дискуссию Раиса – пожилая сухонькая москвичка.

         До чего же она маленькая, Святая Земля. Мы и тридцати минут не ехали в нашем комфортабельном автобусе, как приехали к реке Иордан. Нужно немного сосредоточиться, чтобы осознать, где ты. Старательно вспоминаю Ветхий Завет. Пророк Елисей велел какому-то царю, страждущему проказой, семь раз окунуться в Иордан. А тот оскорбился: «Что, у меня в стране своих рек нет?» Но болезнь его мучила, он всё же омылся в Иордане, увидел, что очистился и – признал святость этой реки. Еще бы не признать! Он про Моисея-то слышал? Как тот вуды повернул вспять? Да и после Моисея на Иордане чудеса не раз фиксировались. Евреи всё это знали, но всё равно были поражены, когда Святой Дух в виде голубином явился. Идем вдоль бюветов, читаем на серых каменных стенах евангельские строки. Воздух чистый-чистый, пахнет свежей водой. Люди разных национальностей, группами, парами, поодиночке идут навстречу, шумно общаются, жестикулируют. Великое в нашей жизни событие выглядит пока буднично: платим по доллару, входим в раздевалки, выходим в рубахах, смущенно ступая, подходим к реке. Всполох в сознании вдруг напоминает мне детство: очень похож Иордан на речку, где я купалась, такие же поросшие берега, так же мягок и тепл обнимающий тебя ветерок. Позже один знакомый батюшка объяснил, что со мной произошло: душа пришла в младенческое состояние, а разум подобрал чисто материалистические аргументы.

Купальни оборудованы удобно, так что даже старушки шагают безбоязненно по ступеням, держась за перила. Вода холодная, но не ледяная, все приходят в восторг. Во имя Отца... Аминь. Опускаюсь с головой. И Сына... Аминь. Ну, еще раз! И Святаго Духа... Аминь... Радость и благодарность Богу за прощение. Острое восприятие жизни, будто только что родилась. Иду к берегу, чувствуя, что ноги дрожат от перенесенного волнения. Поднимаюсь по ступеням мимо какого-то экрана. Ирина потом объяснила, что ведется автоматическая съемка. Можно подойти вон в тот домик посмотреть сюжет о своем купании и при желании приобрести запись. Ну, это для туристов, а мы паломники. Кажется, из нашей группы никто не купил, и это меня порадовало. Елена Андреевна не теряет времени, фотографирует... Как эти снимки будут радовать нас!
            
        Состояние какой-то завершенности! Незачем куда-то ехать, сидеть бы на берегу до вечера.
         Но я не хозяйка себе. Поэтому опять смотрим в очи нашей проводницы. А она предлагает нам прогулку на катере по Геннисаретскому озеру. Да-да, по тому самому, которое называют еще морем Галилейским. Дело в том, что следующий пункт нашего маршрута – Капернаум. Туда можно проехать побережьем, а можно – морем. Ох и сильный же ветер поднялся на озере, как только мы отчалили. Не разговаривали. Наверное, в мыслях у всех было примерно одно: представляли, как по этому же озеру две тысячи лет назад плыл Учитель с учениками. Рассматриваем берега. Они разные: то цветущая растительность, то пустынное место, то здания. С первого дня меня поражало в Израиле то обстоятельство, что отнюдь не всё пронизано здесь памятью о Христе. Я ждала, что каждый камень здесь вопиет о Спасителе. Но окружающее часто напоминает банальные южные курорты. Стоп! А быть может, мой испорченный нрав напоминает мне их? Увидела пальмы, море, и готово – сработали ассоциативные связи.      
         
           А камни действительно вопиют – надо только слышать.

           Приплыли в Капернаум, где часто бывал Христос со своими учениками. Это здесь открыл он им закон успеха: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою.;

             Конечно, я не ждала, что встречу в Капернауме слепца, исцеленного Господом, или сотника, поверившего в Спасителя. Нам даже мест, где происходили те евангельские встречи, не показали. Но слова, сказанные здесь Христом, звучали в голове. В сознании человека может одновременно поместиться очень многое. Я пыталась представить, как это было, как отзывалось в сердцах апостолов новое учение, так не похожее ни на что. И моей внутренней работе не мешало общение с группой. Что мы делали? Да просто обедали в кафе под открытым небом. Трапеза называлась «Рыба апостола Петра». Нет, это не деликатес. Обычная рыба из сиговых. Первозванные апостолы были простые люди, и промысел их был прост. До тех пор, пока не стали ловцами человеков.

Так вот. Мы ели рыбу, хоть и был Великий пост. Отец Анатолий благословил нам эту трапезу ради святости мест, куда мы приехали поклониться Спасителю мира. Ведь по большим праздникам рыба разрешена. А сегодняшний день более чем праздник. Правда, батюшка сказал не это. Он сказал, что иначе нам не хватит сил. «Приедете домой, хоть вообще не ешьте, а здесь вам нужны силы».

«Рыба апостола Петра» неплохо кормит смуглых официантов. Обед стоил приличную сумму, да, кроме того, юноша скромно попросил «цаевые». Рассмеялись, дали «цаевые». К собственному удивлению, я не осудила, не разразилась иронией, а отнеслась так, будто ребенок попросил третье мороженое в жаркий день. Да пожалуйста, ешь, раз так тебе нужно.

Пора покидать это милое кафе на морском берегу как раз потому, что оно милое – вон как млеет и жмурится мой сытый ветхий человек. Идем к автобусу. Группа уже сроднилась, улыбаемся друг другу, мои любимые старушки молодеют на глазах. У Инны большие глаза еще больше стали – невооруженным глазом видно, что она испытывает. Впрочем, моя знакомая схимонахиня А. советовала мне в поездке никого не оценивать, не наблюдать, словом, не быть журналистом. Нелегко, конечно, отказаться от профессиональных навыков, но если ищешь пользы, то молись и наблюдай за собой. Мне представлялось, что на Святой Земле я буду испытывать покаяние, внутреннюю строгость, с сокрушением молиться о тех, кого недолюбливаю, на кого раздражаюсь. Но человек предполагает, а Бог располагает. Все домашние грехи, весь горб моих страстей отодвинулись далеко-далеко, душу заливает радость.

Следующий пункт нашего путешествия, куда мы прибыли буквально через несколько минут – храм или, точнее, монастырь Двенадцати Апостолов. Розовые купола! Я никогда такого не видела. Цветок, да и только! И окружен пышным садом. Пожалуй, эпитет я выбрала неудачный. «Пышный» звучит так, будто кто-то хотел произвести впечатление. А здесь нет особого дизайна, но всё притягивает взгляд и не позволяет оторваться: двухметровый кактус, розы, величиной с наш подсолнух, переплетающиеся наподобие лиан кусты и деревья. Удивительно, но в монастыре всего один насельник, он же настоятель. С удовольствием говорит по-русски, хоть и с большим акцентом. Что-то исходит от монаха такое, что понимаешь: он тут вовсе не один, а с Богом.