На перроне

Я обслуживала три ткацких станка. Заправка челноком уточной нити  происходила каждые 2-3 минуты (в зависимости от ширины полотна). Поэтому  каждая минута и даже секунда была на учете – посмотреть, не идет ли брак, срезать натканный  рулон и  дать начало новому, посмотреть, все ли в порядке с основой, не греются ли моторы… Я привычно крутнула на бегу плохо наматывающийся на железный прут новый рулон, а он был плохо закреплен в стойках и свалился мне на ступню. От боли буквально искры  посыпались из глаз. Я постояла  немного, шевельнула ногой. Ничего вроде бы, работает. Подозвала мастера, указала на неполадку, доложила, что ушибла ногу и  продолжила работу. В голове  туман, но работаю. Смотрю, а нога моя уже вдвое больше стала. Я запаниковала. Подозвала мастера цеха - у нас была женщина, та меня срочно отправила в смотровой кабинет, а медсестра вызвала скорую помощь. Ребята, что приехали  (видимо, студенты) посмотрели на меня, потом друг на друга,  взялись за руки, образовав сидение, я уселась, обняла их за шею и понесли они меня сначала в машину, а потом таким же макаром подняли меня в больнице на третий этаж. Снимок показал переломы нескольких костей в стопе, наложили гипс, выдали мне костыли и отправили в палату. С гипсом я была больше месяца. А когда его сняли, еще долго разрабатывали ногу. Домой об этом случае я написала только тогда, когда уже вышла на работу.  А нога еще долго, наверное, целый год, как только надену туфли на каблуках (а других парадных у меня не было) сильно опухала и на погоду очень даже беспокоила.

Мать, получив письмо с таким известием, всполошилась. И решила ко мне приехать, посмотреть, не инвалид ли я. И вот я пришла на вокзал, чтобы ее встретить. До поезда еще было много времени. Я бесцельно прохаживалась вдоль перрона. И этим обратила  на себя внимание двух красавчиков в военной форме. Я в званиях не разбираюсь. Но смотрелись они классно. Завязался разговор.

- Вы кого-то встречаете?

- Да, маму. Она неясно указала, каким  поездом едет, поэтому я не знаю, встречу ли ее сегодня. Может, и завтра нужно будет выйти.

- А мы только что взяли билеты на завтра. Сегодня у нас целый день свободный.  Не хотите ли его провести с нами?

Я вопросительно посмотрела на них.

- Ну, если мама не приедет?

- Ребята, - говорю я без обиняков. - Вы хотите развеяться. От нечего делать. А мне это зачем?

- Мы ничего не имеем в виду плохого. Просто пообщаемся.

И стали вместе со мною бродить по перрону взад-вперед, неспешно беседуя.  Лето в Ярославле не знойное,  низины все покрыты сочной зеленью. Такая красота вокруг! Воздух – не надышишься. Все вокруг радует глаз.

За болтовней время прошло быстро. И вот объявили, что подходит поезд. Господи, где же мне маму искать? В поезде восемнадцать вагонов. В каком вагоне она едет, я не знаю. Ребята вызвались помочь.

- Скажите, какая она? Мы вам поможем. Вы стойте в центре, а мы  возьмем на себя фланги.

- Мама у меня высокая, худенькая, в возрасте, а коль едет с юга, то должна быть с фруктами.

Говорю, а сама уже не могу оторвать взгляда от вагонов. Высыпали первые пассажиры. Я и туда, и сюда смотрю. Нет. Ну что мне делать?

Я заметалась, скоро поезд уйдет, а я теперь уже в потоке пассажиров и вовсе боюсь ее проворонить. И вдруг… Ведет мою маму один из недавних моих знакомых. И корзину несет. Эта картина и сейчас у меня перед глазами – бедно, по-крестьянски одетая высокая седая женщина и красавец в военной форме.

- Вот ваша дочь.

-  Господи, мама! - и обняла ее.

Я так обрадовалась этому родному человеку! Изможденное годами и болезнью лицо было мне такое дорогое! Тоска и сострадание так и защемили сердце…

Ребята увидели, что мне не до них. И, смушаясь, отошли в сторонку. Мне действительно было ни до кого. Оказывается, я так соскучилась по своей семье и так пронзительно сейчас это почувствовала…