новые переводы Гейне, Бернса

Подстрочник баллады.
Жили на востоке три короля,
Три короля великих и высоких,
И они поклялись торжественной клятвой,
Что Джон Ячменное Зерно должен умереть.

Они взяли плуг и вскопали им землю.
Засыпали комьями голову Джона
И поклялись торжественной клятвой,
Что Джон Ячменное Зерно должен умереть.

Но пришла добрая веселая Весна,
И начала убывать вода;
Джон Ячменное Зерно снова воспрял,
И это было им очень удивительно.

Пришли знойные солнечные дни,
И он рос крепким и сильным,
Голова его вооружалась остроконечными копьями,
И не было никого, кто посмел бы его обидеть.

А когда мягко ступила трезвая осень,
Он поднялся изнуренный и бледный;
Его изогнутые сочленения и поникшая голова
Показывали, что он начал слабеть.

Румянец его увядал все больше и больше;
Он старел;
И тогда его недруги снова
Впали в ярость.
Джон подкошен   
Они взяли оружие длинное и острое
И полоснули Джона по колену;
Затем они быстро положили его на повозку
Подобно злодею, совершившему подлог.

Они опрокинули его на спину
И колотили дубиной:
Они подвесили его на ветру
И крутили и крутили.

Они наполнили темную яму
Водою до краев,
Они погрузили в нее Джона Ячменное Зерно:
Тони или выплывай.

Они швырнули его на землю,
Чтобы причинить ему дальнейшие страдания;
И до тех пор, пока он проявлял признаки жизни,
Они бросали его взад и вперед.

Они высушили над обжигающим огнем
Его костный мозг,
А мельник обошелся с ним хуже всех.
Он раздавил его между двух камней.

И они взяли кровь его сердца
И пили ее по кругу;
И чем больше и больше они пили,
Тем большая радость охватывала их.

Джон Ячменное Зерно был смелым героем
Благородного предприятия.
Если вы сделаете все так, как сказано, вы отведаете
его кровь.
Это придаст вам храбрости.

Это заставит человека забыть горе;
Это вызовет в нем прилив радости:
От этого запоет сердце вдовы,
Хотя слезы были на ее глазах.

Так давайте выпьем за Джона Ячменное Зерно,
Каждый человек — кружку в руку;
И пусть великое потомство Джона
Никогда не потерпит неудачу в старой
Шотландии!
Были переводы: Бальмонта, Осипа Ивановича Сенковского,  Михаил Ларионовича Михайлова,  Эдуарда  Георгиевича Багрицкого и  Самуила Яковлевича Маршака. Последний считается лучшим, им восхищались  Чуковский, Твардовский. Но, по сути, перевод довольно вольный, Маршак не сказал ни слова о клятве, дважды упомянутой Бернсом, одна строфа опущена, две выдуманы. Решил попробовать силы и я. Вот что получилось:
Три короля, у трёх знамён
Клялись быть заодно,
Чтобы навеки сгинул Джон
Ячменное Зерно
Взяв плуг, клялись: Нам не препон,
Пока мы заодно.
Землёй укрытый, сгинет Джон
Ячменное зерно.
В венке лучей пришла весна
Ушла вода с полей,
Встал Джон, очнувшись после сна,
Смущая королей.
Под солнцем креп, и с головой
Так копьями зарос,
Что враг обходит стороной,
Не смеет сунуть нос.
Когда сентябрь вступил в права
Стал жёлт усатый Джон,
К земле склонилась голова,
Трудами сгорблен он.
Румянец щёк бледнее стал,
Нет в теле прежних сил;
Враги  ликуют: «Час настал,
Кровь высосем из жил».
Лютуя, острою  косой,
Лишили Джона ног,
Потом, связав его гурьбой,
Свезли, как тать, в острог.
С восходом солнца, бросив в тень,
Дубасили  цепом:
Едва живого,  целый день,
Терзали сквозняком.
Канаву тёмною  водой,
Залив  по самый край,
Кунали Джона с головой:
Тони, иль выплывай.
Лишь выплыл, взяли  в оборот:
И вновь, и вновь страдал;
Когда бросали  взад – вперёд,
Бедняга чуть дышал.
Ожил, подняв его на смех,
Сжигали до костей,
Но мельник был страшнее всех
Растёр между камней.
Испив по кругу сердца кровь,
Жить стали  веселей;
Чем больше пили, тем любовь
В груди цвела сильней.
Джон был герой, а храбрых  кровь -
Содержит благодать!
Её, отведав, вновь и вновь,
Таким же можешь стать.
Она начнёт бодрить и греть,
Даст радости прилив;
Заставит вдовье сердце петь,
Глаза слезой омыв.
Пей за Ячменное Зерно,
Пусть множится, живёт;
В Шотландии найдёт оно
Поддержку и почёт!
Перевод Маршака.
Трёх королей разгневал он,
 И было решено,
 Что навсегда погибнет Джон
 Ячменное Зерно.
Велели выкопать сохой
 Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
 Не вышел из земли.
Травой покрылся горный склон,
 В ручьях воды полно,
 А из земли выходит Джон
 Ячменное Зерно.
Всё так же буен и упрям,
 С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
 Качая головой.
«Но осень трезвая идёт.
И, тяжко нагружён,
 Поник под бременем забот,
 Согнулся старый Джон».
Настало время помирать –
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
 Взялись за старика.
Его свалил горбатый нож
 Одним ударом с ног,
 И, как бродягу на правёж,
Везут его на ток.
Дубасить Джона принялись
 Злодеи поутру,
 Потом, подбрасывая ввысь,
 Кружили на ветру.
Он был в колодец погружён
На сумрачное дно,
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно.
Не пощадив его костей,
Швырнули их в костёр,
 А сердце мельник меж камней
Безжалостно растёр.
 Бушует кровь его в котле,
 Под обручем бурлит,
 Вскипает в кружках на столе
 И души веселит.
Недаром был покойный Джон
 При жизни молодец, –
 Отвагу подымает он
 Со дна людских сердец.
Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поет...
Так пусть же до конца времён
Не высыхает дно 
В бочонке, где клокочет Джон
 Ячменное Зерно!

Роберт Бёрнс  "Посвящение Мыши при переворачивании её плугом в гнезде"

Проворный, маленький зверёк,
Ты диким страхом сжат в комок!
Не нужно так спешить, дружок,
Стремглав бежать прыжком!
Не брошусь вслед, не так жесток,
Чтоб бить тебя скребком.

Мне жаль, что, множась, род людской
Природе не даёт покой.
Не зря от страха сам не свой
Ты бросился в бега,
Меня хоть я, совсем не злой,
Считая за врага.

Не сомневаюсь, что крадёшь;
Как быть? Иначе пропадёшь!
Из колоска лишь часть берёшь,
На зиму про запас;
Оставшаяся в поле рожь,
Мне будет в самый раз.

Твой тёплый дом пошёл на слом,
Остатки стен лежат кругом!
Нет мха, построить новый дом,
О, как груба  трава!
За стылым ветром и дождём
Зима войдёт в права.

Повсюду только голый луг,
Он ждёт гнетущих, зимних вьюг.
В уюте проводить досуг
Мечтал ты под землёй,
Но лемехом жестокий плуг
Разрушил домик твой.


Лежит горсть листьев и стерни,
Тебе с трудом дались они,
Но сколько стужу  ни кляни,
Коль дома  нет - беда.
В мороз и снег – суровы дни,
Жестоки холода!

Но ты не одинока, мышь,
Гаданьем бед не избежишь;
Планируем,  кто гладь, кто тишь,
Но путь к ним не для всех.
Оставшись без всего, грустишь,
Ты там, где ждал успех!

Нельзя меня сравнить  с тобой,
Живёшь ты нынешней бедой,
А у меня и за спиной
Развалины и прах,
Грядущее закрыто мглой,
Но сердце гложет страх!

115 сонет Петрарки

Меж двух влюблённых, проходя несмело,
Увидел донну и сеньора с ней,
Нет женщин величавей и милей,
При ней и солнце в небесах тускнело.

Заметив это, потерял я веру,
Что та, чья красота мне очи жжёт,
Ко мне лицо однажды повернёт,
Забыв про знатность, гордость и манеры.

Она, смеясь,  шептала нежно:  «да»,
Слова - ему награду обещали,
Мне сердце разрывала та беседа,

Тут повернулась, вид лица в печали
Развеял грусть и понял я тогда,
Что мне твой взгляд пообещал победу.

Генрих Гейне

Лорелея

Ich wei; nicht, was soll es bedeuten,
Da; ich so traurig bin;
Ein M;rchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
Die Luft ist k;hl und es dunkelt,
Und ruhig flie;t der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt
Im Abendsonnenschein.
Die sch;nste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar;
Ihr goldnes Geschmeide blitzet,
Sie k;mmt ihr goldenes Haar.
Sie k;mmt es mit goldenem Kamme
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewaltige Melodei.
Den Schiffer im kleinen Schiffe
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die H;h'.
Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn;
Und das hat mit ihrem Singen
Die Lorelei getan.


 Мой перевод
Что стало со мною, не знаю,
Печалью покоя лишён,
Услышав, не забываю
Предание прошлых времён.

Прохладно, ночь сумрак сгущает,
Рейн тих, волны плавно скользят,
Вершины на скалах сверкают,
В снегах, отражая закат.

С них в бездну летят водопады,
Над бездною ведьма сидит,
На ней золотые наряды
И золотом волос горит.

Червонного золота гребнем,
Расчешет и песню поёт,
Забвенье проклятием древним
Мелодия людям несёт.

Гребец на ладье обветшалой
Красавицей заворожён,
Стремнина бросает  на скалы,
Но с ведьмы не сводит глаз он.

Я знаю, помочь не умея,
Погибнут и чёлн, и пловец,
Всем, песней своей Лорелея,
Печальный готовит конец.

Александр Блок в своем переводе стремился достичь максимальной ритмической близости к немецкому тексту. Каждая строка его перевода в точности равна соответствующей строке оригинала.

Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущён;
Давно не даёт покою
Мне сказка старых времён.

Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор;
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.

Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.

Золотым убирает гребнем
И песню поёт она:
В её чудесном пеньи
Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.

перевод Самуила Маршака:

Не знаю, о чём я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далёких лет.

Дохнуло прохладой, темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем её золотым.

Проводит по золоту гребнем
И песню поёт она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несётся он к скалам гранитным,
Но видит её одну.

А скалы кругом всё отвесней,
А волны- круче и злей.
И верно погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.
Блок в точности следует за авторам. Маршак допускает вольности, особенно последнем четверостишии. Но в обоих переводах неясно почему такое впечатление на героя производит старая  сказка. У русского сказка не вызывает ассоциаций с чем то ужасным. У нас и Баба Яга сначала накормит, напоит, потом спрашивает. Поэтому я перевёл «Ein M;rchen aus alten Zeiten», как предание прошлых времён . Пр, пр, вр звучанием подводят черту под предисловием, подготавливают читателя к чтению предания.  Фразу «Die sch;nste Jungfrau sitzet»  перевёл - над бездною ведьма сидит. Думаю  Jungfrau не просто юная женщина, девушка. В этом бы не было бы ничего страшного, волнующего, для европейца. Ведьма другое дело. Ведьмы внушали ужас, их жгли на кострах инквизиции. Чтобы усилить  впечатление, объяснить, поведение гребца  «Gewaltige Melodei» перевожу:
Забвенье проклятием древним
Мелодия людям несёт.
Забвение причина печального конца лодок и их хозяев.
Я пришёл к выводу, что при переводе нужно учитывать и особенности нашего менталитета, наш фольклор. Не нужно бояться несущественных преувеличений,  усиления акцентов для того, чтобы добиться адекватности ощущений читателей, читающих на разных языках.  Для этого перевод должен быть самостоятельным произведением по художественным достоинствам, как минимум, не уступающим оригиналу. Учитывая магию великого имени, создающего у читателя повышенные ожидания, превосходить  его. Поэтому, считаю художественный перевод делом более трудным и ответственным, чем оригинальное творчество.  Приходится нести ответственность и перед читателем, и перед автором. Удалась ли мне поставленная задача, судить читателям. 

          Гренадёры
Во Францию два гренадёра
Плелись из России домой,
Услышав в пути разговоры
Поникли они головой.

Империи слава забыта,
Не слышно великих имён.
Отважное войско разбито,
А сам император пленён.

Сломили печальные вести.
Мне больно – один говорит –
Домой не вернуться нам вместе,
Жгут раны и сердце болит.

Хотел умереть бы с тобою -
Ему отвечает другой -
Но дома детишки с женою
Погибнут, случись, что со мной.

Неважно, что будет с семьёю
Я думаю думу одну:
Пускай дети ходят с сумою -
В плену император, в плену!

Клянись мне бессмертной душою:
Глаза после смерти закрыть,
Забрав моё тело с собою,
Во Франции похоронить.

На ленточке крест - за отвагу
На сердце положишь моё,
В одну руку острую шпагу,
В другую,  дашь это ружьё.

В могиле, я как в карауле
Начну с нетерпением ждать,
Когда в диком пушечном гуле
Поднимется новая рать.

Услышав пальбу над могилой,
И песню трубы боевой,
Стряхну сон и с новою силой
Пойду с императором в бой.

              Посольство
            Die Botschaft.

Mein Knecht! steh auf und sattle schnell,
Und wirf dich auf dein Ro;,
Und jage rasch, durch Wald und Feld,
Nach K;nig Dunkans Schlo;.

Dort schleiche in den Stall, und wart’,
Bis dich der Stallbub schaut.
Den forsch’ mir aus: Sprich, welche ist
Von Dunkans T;chtern Braut?

Und spricht der Bub: „Die Braune ist’s“
So bring mir schnell die M;hr.
Doch spricht der Bub: „Die Blonde ist’s“
So eile nicht so sehr.

Dann geh’ zum Meister Seiler hin,
Und kauf’ mir einen Strick,
Und reite langsam, sprich kein Wort,
Und bring mir den zur;ck.

Седлай, раб, лошадь поскорей,
Скачи через поля,
Ни шпор, ни плети не жалей
До замка короля.

Проникнув в замок, будь щедрей,
Всё возмещу стократ,
Узнай, какой из дочерей
Шьют свадебный наряд

Коль волос тёмный, всё бросай,
Стрелой вези ответ,
А светлый, шаг не ускоряй -
С доставкой спешки нет.

Верёвку в лавке для меня
Купи у мастеров,
Езжай,  не торопя коня,
Не тратя лишних слов.



Впервые  я заинтересовался переводами весной 2009 года, прочитал подстрочник и переводы французских стихов Пушкина. В переводах разных авторов Пушкина не разглядел, так коряво он никогда не писал. Решил попробовать. Вот что получилось.

Портрет
Вы просите дать вам портрет,
написанный с натуры,
Спешу вручить, сомнений нет,
Здесь я - в миниатюре.

Не глуп, кривляться не привык,
Не склонен к постоянству,
Повес любимый ученик,
Я весел без жеманства.

Назойлив, более болтлив,
Чем доктора Сорбонны –
Нет никого, кто так криклив,
Как я, неугомонный.


До долговязых не дорос,
О мне,  другая слава:
Он свеж лицом, русоволос,
К тому же и кудрявый.

Люблю я свет и бала шум,
Мой враг уединенье.
От ссор и споров я угрюм,
Порой и от  ученья.

Милы: спектаклей череда,
Балет, красавец пение.
Вне стен лицея, господа,
Сказал бы откровеннее.

Скопировав оригинал,
Спешу, мой друг, признаться,
Таким, каким Творец создал
Я и хочу  казаться.

В проказах бес я, а  лицом
Похож на обезьяну.
Любуйтесь ветреным юнцом,
Он Пушкин без обману.

Куплеты.
Когда восторженный поэт
Стихами поздравляет,
Зеваешь, слушать мочи нет,
Он оду начинает.
Твердит одно, как попугай,
Коль к смеху нет желания
Закончит фразу, прерывай:
До скорого свидания.

Я от красавиц ласки жду,
В часы уединения,
Беседу с мудрыми веду,
С неменьшим наслаждением.
Смеюсь, шучу,  до ночи пью,
Прощаясь, в миг лобзания,
Бутылкам и друзьям пою:
«До скорого свидания»

Мгновений нам не удержать,
Друзья, жизнь мимолётна.
Любовь – крылата, не поймать,
Летает беззаботно.
Смеясь, к другому упорхнёт,
Обманет ожидания.
Успеешь, крикни: «Мой черёд!
До скорого свидания».

Жестоко время, жизнь быстра,
В свой час иссякнут силы,
Порой, случайность - медсестра
Спасает от могилы.
Прогнав  измучившие нас
Душевные терзания,
Смерть тихо скажет:  Дам лишь шанс -
До скорого свидания.

Я чувствую, что утомлён,
И вас, друзья, измучил.
Парнас поэтам - горный склон
Певцам и крут, и скучен.
С горы спускаюсь, спев припев,
Пегасу на прощание.
Прощай перо, мне мил напев:
«До скорого  свидания».

   



Приснившийся сонет
            Израиль
Израиль с Иудеей воевал,
Не удержали их скрижали Бога:
Единого царя не признавал,
Упрямясь, с Иудеей шёл не в ногу.

Его следы потеряны в веках,
Где и когда, о том молчит наука,
Одно известно, что тогда в песках
На братьев - братья поднимали руки.

На стены лезли, проливали кровь,
Дымились обгоревшие руины,
Не помогли ни слово, ни любовь
На землю Богом посланного сына.

Не потому ли затерялся след,
Что веры в Бога не было, и нет?


                Приход Мессии
Нет, не исчезнет близорукость глаз
При появлении посланника от Бога,
Но ведь судить то будут, в этот раз,
Лишь тех, кто  не увидел в Сыне - Бога.
Есенину
Любуясь простором весенним,
И гулких небес синевой,
На листике пишет Есенин
Стихи торопливой рукой.

Как в проруби, в небе полощет
Берёза зелёный наряд…
А может, всё было попроще,
Как сплетни о том говорят:

Проснулся, болея с похмелья,
И пишет строку невзначай…
Какое имеет значенье –
Страницы листай и читай.

Любовь
О любви каждый многое знает,
О себе, как могу, скажу:
Когда, плюнув мне в душу, бросают
Себе места не нахожу.

Нету сна, аппетита, желаний.
Не тревожь и не прекословь –
Моё сердце, как поле брани,
Заливает кровью любовь.

Женщины

Есть в женщинах таинственная сила…
Сильнее притяжения планет
Влечёт мужчин их страстный шёпот: Милый!
И нежностью зрачков пролитый свет.

Из тех, кого удача позабыла,
И в угол загоняла свора бед,
Спаслись лишь те, кого они любили
И вдохновляли к жизни для побед.

Осенний сонет

От непогоды выцвели зарницы,
Бродяжат с ветром листья и дожди,
Сбиваясь в стаи, улетают птицы,
Ведут на юг их смелые вожди.

Придётся много каждой потрудиться
Лететь сквозь бурю, дождик проливной.
Не каждой к нам удастся возвратиться
И вновь вить гнёзда на земле родной.

Как стойкие  солдаты в отступленье,
Летят, грустят, но крепок в каждой дух,
Поэтому споют при возвращенье
И за себя, и не вернувшихся подруг.

Как и для нас, для них простая глина
Дороже всего золота чужбины.