На дрейфующих льдах. Максим да Маня

 

Двенадцать лет назад Максиму с Маней  несказанно повезло - взяли из детдома в семью, в заграницу, но они в свои восемь лет уже разучились верить в чудеса.
Кабан был ушлым делягой, за что и получил нож в толстое пузо. Оклемавшись, решил с Кабанихой в Швецию податься. Прослышал, что с детьми больше шансов, что оставят, да ещё  пособие дадут. В детдоме выбирал детей,  как товар - чтобы и детский вид имели, и работать могли. Выбрал славных, светленьких.  Стали Максим с Маней братом и сестрой по документам. У Мани под глазом родинка в виде чёрной слезы.
Немало чёрных слёз предстояло им пролить.
Сладкая жизнь в Швеции была для Максима с Маней парой карамелек в день за хорошую работу у супермаркета с открытия до закрытия ежедневно. Они собирали пивные банки и оставленные тележки. Кабан поставил норму – двести крон в день как минимум. За похую работу Кабан хорошо бил по уху. Кормили детей пресной кашей, попрекая и понукая. Кабан были жадным и прожорливым. Себе с Кабанихой в еде не отказывал.
Всё связи искал, но по счастью не нашёл. Через год решил назад податься.
 Кабаны вдруг подобрели, ребят приодели, дали отдохнуть, кормить лучше стали.  Решили поехать через Польшу и там ребят в притон продать.
Маленькие солдаты большой войны под названием жизнь догадались, что дело не ладно. Наставили себе синяков и сказали Кабану, что в полицию пожалуются, что он их бьёт, если от родительских прав не откажется и не сдаст их в Социал. Кабан испугался. За это посадить могли или оштрафовать, чего Кабан боялся ещё больше. Жалко было упускать из рук хороший куш, и как не бесился Кабан, а пришлось ему от ребят отказаться. Объяснил в Социале, что не справляется с трудными детьми.
То, что прочие дети называли адом, стало раем для Максима и Мани. Семейный дом – интернат принадлежал хмурой, неопрятного вида тётке. У неё была страсть, поглощавшая всё время и деньги – лошади. Новоприбывших запирали на сутки в комнатах без телевизоров, чтобы обломать. У детей отнимали мобильники и прочие игральники. Дети бились в двери и окна, писали на стенах ругательства и проклятья. Максим и Маня, получив, наконец, по отдельной комнате, легли спать и проспали эти сутки сладким сном победителей.
Они привыкли тесниться  в задавленных бетоном клетушках. Оказавшись в добротном деревянном доме с пышным садом, выйдя в бескрайний простор полей с перелесками, гладя шелковистые холки серых в яблоках коней, Максиму с Маней казалось, что они попали в сказку. Единственно, что они для себя попросили  –  чтобы кашей не кормили.
Продолжение следует