Как я взорвал рыбака

Ненасытное детство моё прошло в краях весьма скупых на впечатления и развлечения. Ножички, "валет, ни у кого нет!", самострелы и рогатки - вот из чего состоял летний день пацана, с не успевающими заживать, изодранными об асфальт, коленками и локтями. Костяные шахматы пылились дома в шкафу, потому как среди соседей - сыновей и дочерей не слишком работящих, тихо, за бутылкой далеко не Порто, раскулачивших Компартию, рабочих - найти серьезного и интересного соперника по силам было заоблачной мечтою.

Позади моего дома, метрах в трехстах, тухло и зеленело озеро. В детстве Родители рассказывали, что когда-то очень и очень давно - лет эдак на двадцать поближе к ГУЛАГу и Виссарионычу (когда в стране был полный порядок) - озеро было вполне приличным. И плыла по нему Царевна-лебедь и плескалась в нем форель, сама выпрыгивая в суп, и чайки кружили над водной гладью, торпедируя немых склизких обитателей водоема на бреющем серыми бесформенными снарядами. Так это было или иначе, видеть мне увы не довелось.

В мою бытность красовалась посреди нашего убогого жилмассива лишь обширная лужа, обильно запруженная двухметровым камышом и усыпанная зеленоватыми россыпями тины. Летом на самодельных плотах мы катались как Томы и Геки по узким протокам, то и дело калечась об острые побеги низкорослого сибирского болотного тростника. По осени иссохшие стебли нами же втихаря поджигались и красно-черно-седое фееричное марево уносило нас в сказочную страну грез, возвращаясь из который мы получали по шее от кого-нибудь из взрослых, что в своем детстве, также как и мы, с удовольствием хулиганили со спичками.

Со временем на берега болота-озера стали приходить странные люди, из недр которых постоянно что-то сыпалось - початые бутылки, не менее порожние консервные банки со вспоротыми животами, гнилые помидоры, канистры из под краски, худая обувь и прочий хлам. Весьма вскоре озеро-болото превратилось в большую помойку, и, как-то незаметно, еще и в кладбище домашних животных пострашнее чем у Стивена, да у Кинга. Ароматы и виды царили в местности той "не смотри нос, не дыши глаз".

Меж тем в центре этой стихийной помоины еще уцелел островок животворящей водной глади, что зимой превращалась для мелких горе-хоккеистов в каток, а летом для крупных экстрималов с лужёными желудками в Мекку рыбной ловли.

Где взяли мы в тот прекрасный летний день несколько увесистых кусков карбида кальция уже не припомню... Да и не проблемой это было - через одного у моих друзей отцы или братья или зятьки были сварщиками да, что еще проще, несунами и недостатка в материалах для газовой сварки никогда не наблюдалось, благо что и ЖЗБК был в пяти минутах ходьбы от дома - прямо на территории танкового завода имени благословенной Октябрьской революции.

Еще не проведя в храме знаний ни одной мессы, мы точно знали, что при попадании в воду странный серо-белый кусочек, похожий на высохшую какашку, начинал шипеть и свистеть, выделяя из своего чрева горючий газ, обозначаемый дивной морфемой - а-це-ти-лен.

Всей голопузой ватагой мы ближе к закату взобрались на водокачку, безрезультатно пытавшуюся заглотить остатки водоема в свои два тонких хобота. Заблаговременно разыскав меж барханов мусора поллитровую пластиковую емкость с плотной винтовой крышкой и широким горлышком, наполнив её до половины водой из лужи, мы взгромоздились на уже чуть подостывшую железную крышу, в полдень раскаляемую солнцем так, что на ней мы пару раз жарили яйца как на сковородке, и не спеша раскинули партейку в "дураков".

Долго играть нам не пришлось. День засыпал на своем посту и сменщица-ночь была уже на подлете  - самое время закинуть донку и ждать скорого поклева. Ловец не заставил рыб и нас долго ждать. Не подозревал только в тот день мужик в прорезиненном зеленом комбинезоне, весело пришедший под наши детские очи, что наслаждаться рыбалкой предстоит не ему а нам, что оказаться на крючке выпадет сегодня на его лихую долю и рыба в водоеме для него станет не вожделенной добычей, а нашей хитрой приманкой.

Усатый коротышка на виду у десятка пар любопытных невинных глаз деловито накачал автомобильным насосом свой небольшой округлый фрегат, погрузил в него снасти и снедь, свои телеса-балласт и неспешно погреб единственным веслом в камыши. По извилистому черному ручью он вышел на оперативный простор, где и занял выжидающую позицию, туповато уставившись в непроглядную темень болотного омута. Мы не спешили. С бутылки был снят белый круглый винтовой предохранитель и аккуратно помещен рядом с запалом.

Первая поклевка. Рыбак дернул за леску, потянул её на себя, стал травить конец, чуть привстав  на шатком днище, круги побежали по воде, птицы притихли. Мы вскочили на босые ноги и чья-то рука занесла над горлышком кусок карбида. Мозолистые руки вытянули леску и зад тут же вновь уныло осел на пластиковую скамью. Крючок был пуст.

Снова прозвучал маленький колокольчик и детские руки вновь схватились за банку и комок волшебного пористого камня. Рыба снова сорвалась с крючка и, чтобы не обжечь пальцы, камешек вновь был помещен на железное полотно. Еще поклевка... Еще... Солнце почти село. Рыбак взглянул на тонкий багряный серп, окрасивший горизонт, и в последний раз без веры в лучшее макнул грузило в водную пучину.

Разочарованные мы стали собираться домой как вдруг тихий звон пронеся над спокойной гладью, зарослями камыша, пронзил воздух перенасыщенный напряжением и томительным ожиданием. Мужик не спеша потянул за леску, несколько раз переводя дух, схватился за садок и марлевую подсечку, привязанную к толстому деревянному древку. Несколько секунд он аккуратно траллил прозрачную тонкую нить, как вдруг в воде заметил рвущуюся изо всех сил по броуновской траектории рыбу, попавшуюся на червивую приманку.

Рыбак встал в полный рост, раскачивая лодчонку и держась за воздух. Одной рукой  он пытался вытянуть леску, а другой, зажав садок, силился подсечь свой ужин. Я молниеносно забросил кусок карбида в банку с водой, быстро, отточенным движением как можно плотнее вкрутил крышку по месту, интенсивно взболтал содержимое и что есть силы бросил снаряд в направлении ничего не замечающего вокруг себя счастливого рыболова.

Банка, пролетев по параболе с десяток метров, осела на воду, пару раз плюхнувшись о поверхность озера, вкатилась аккурат под правый борт защитного цвета субмарины и в тоже мгновение гулкий громкий хлопок и бело-синий дым взорвали окружающую действительность. Лодка шумя и матерясь перевернулась и всплеск падающего за борт мужика вверг нас в сатанинский гогот.

Унося ноги я обернулся. В памяти моей до сих пор запечатлен злобный, попирающий нормы лексики водяной, опутанный тиной, выбирающийся на берег из своего болота, в одной руке которого зажата была развороченная белая пластиковая бутылка из под автошампуня, а в другой кусок лески с безмолвно болтающейся на ней сверкающей в полутьме тушкой подлещика — добычи, приманки и повода для нашей не по детски злой, но невинной шутки одновременно.