Социальный хозяин

Дом Сергея Дмитриевича Лидера в селе Караголь стоит поближе к шоссе, первым с краю. Это настоящая жилая усадьба зажиточного крестьянина. Во дворе «страшно злая собака» - очередной щенок, который подрастает и потом отправляется через дорогу «Павлодар-Омск» на пастбища к табунам.
В усадьбе хлопочет жена Лидера Кымбат. С детства он сам свободно говорит на трёх языках – казахском, русском и немецком, и все три для него родные. Потому что отец и мать, прибывшие в Караголь со своими родителями в годы депортации, тоже говорили на трёх языках.
Мать Лидия Егоровна работала дояркой, дочь Тамара, сестра Сергея, тоже; постоянно обе были в списках передовиков и ударников.
По нынешним временам с их механизацией и компьютеризацией дойки труд доярок сорок лет назад мало чем отличался от каторги. Работали без выходных. Если даже дадут 15 дней, то через пять вызывают обратно на работу.
Воспитывала мать жёстко, но уроков не проверяла. Сергей школу посещал редко – 1-2 раза в неделю. Пользуясь тем, что в школу надо было ездить на междугородном автобусе, парнишка брал сумку, выходил из дому, прятался, а потом возвращался – мол, опоздал на автобус.
Больше работал по хозяйству, а в любую свободную минуту убегал к лошадям. К ним он привязался больше, чем к овцам или козам, коровам или свиньям. Чтобы позволили покататься на лошади, срней усердно помогал работникам на конюшне.
И все из-за того, что когда-то табунщик Ушербай пятилетнего Сергея подсадил на лошадь и учил работать поводьями. Так с детства в душе поселилась мечта о собственной лошади.
Страсть лошадника выразилась даже в том, что Сергей наизусть выучил поэму Петра Ершова «Конёк-горбунок» и постоянно цитирует её с любого места. Картинки с лошадьми, конечно, были самым бечценным достоянием детских и юношеских коллекций.
Так и стал Сергей Лидер коневодом, с малых лет знающим практику и теорию этого дела. Школу он закончил удовлетворительно. Оценки в табеле и аттестате особо не заботили. Всё, что он хотел знать, Лидер знал хорошо. А общий кругозор всегда можно понемногу расширять.
Отдал он должное и армейской службе. Попал он по разнарядке в Мурманск, в состав береговой охраны. Понять не мог (а вникать не стал), почему в их стройбате половина носит флотскую форму мариманов, а половина – обычную сухопутную «зелень».
Когда впервые попал в подземные сооружения, был поражен: под землей стояли пятиэтажные корпуса, проложены мостовые и тротуары, ездили автомобили…
В 1986 году вернулся домой и сразу определился к лошадям. Здесь и началась настоящая школа коневодства.
Сначала пас косяк дойных кобыл, потом был скотником, и только потом поставили табунщиком. То, что узнавал раньше от взрослых, очень пригодилось. И всё же порой непривычно было на первых порах наблюдать, как лошадь всё время ест – круглые сутки и круглый год. Потом привык.
Понимание и знание приходило с каждым открытием чего-то нового, не изученного, и это процесс «поедания» знаний закрепился у Сергея навсегда. Как у многих увлечённых делом людей, утоление духовного голода и познание совершались непрерывно.
Причём у Лидера это приняло свой уклон – он постепенно определился в сфере социально-политического мышления. Поэтому его волнует и интересует всё, что может коснуться человеческой судьбе и в личной, и в деловой сфере.
Сергей Дмитриевич свободно ориентируется в вопросах хозяйствования, межличностных отношений, организационной деятельности, и не только у себя в на ферме, которую он открыл в самый сложный период перехода от одного уклада к другому.
Это орипентирование далось ему не чтением, а серьёзными переживаниими по поводу любых событий, которые могут привести к важнейшим изменениям.
Оттого он находится в постоянной готовности к опасностям, нехорошим «сюрпризам»и всегда настроен на борьбу с любым негативом, угрожающим благополучию не его одного, а всей общины.
Свидетельством тому – те перипетии, через которые Лидеру пришлось пройти не по своей воле в годы и становления своей фермы. Как ни странно, он рассказывает и вспоминает об этом без злобы на людей, устроавиваших ему ненужные «испытания», а больше с сожалением и недоумением: мол, как такое может быть?
В советское время в селе Караголь размещалось отделение совхоза «Пресновский», который просуществовал до 1994 года. Как только начались «реформы» с приватизацией, дела доселе крепкого пришли в упадок.
Зарплаты не было, кормить скот было нечем. КРС, овец забивали на мясо, делали колбасу. Вся продукция складывалась в свободных помещениях.
Мясо и колбасу раздавали в счёт заработка, всё это залёживалось, покрывалось плесенью… Одним словом, губилось.
– У меня в то время был в собственности «Камаз» и я занимался коммерческими перевозками и в Павлодаре, и в сельской местности, – рассказывал о том периоде Сергей Дмитриевич. – Я вник в хитрости и премудрости коммерции, без доходов не сидел. И пригласил меня к себе последний директор совхоза Абылкаир Алимбаев и поручил мне хоть что-нибудь сделать, наладить жизнь в Караголе.

Лидеру позволили действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Ситуация была и впрямь критическая. Производство встало, замерло. Люди упали духом. Одни потихоньку спивались, другие замкнулись в работе на своём подворье.
Сергей Дмитриевич начал с того, что стал освобождать склады и другие помещения от. Пригодились связи с оптовиками, возившими сельхозпродукцию на Алтай в и Сибирь.
Ему удалось сторговаться с ними и сбыть постепенно залежалое мясо и колбасы по сходной цене «Заветренные» туши шли по 35 тенге за килограмм, более свежий забой шел по «настоящей цене».
Весь товар Лидер возил на своём «Камазе» и после каждого рейса предъявлял деньги и документы при свидетелях. И сразу же определялись, сколько и кому выдать в зарплату, на что потратиться в первую очередь.
- Однажды я отвёз большую партию (кузов с наращенными бортами под завязку) и выгодно сбыл. Когда в конторе отделения водрузил на стол баул с пачками денег, люди ахнули: 90 тысяч тенге! Наличными! – вспоминал потом Сергей Дмитриевич
До администрации совхоза дошли слухи, что Лидер распоряжается выручкой по своему усмотрению и вызвали «на ковёр»: ты что делаешь, ты обязан сдавать деньги в совхозную кассу
Прямолинейный Сергей Дмитриевич заявил, что ничего не будет никуда сдавать; надо вам – возите и продавайте сами, а я пойду работать сам по себе.
Выложил всю отчётность на стол директора и пошёл.
Уже на выходе его догнал главбух и стал уговаривать: не горячись, Абылкаир тоже погорячился. Так и так, надо на первом и втором отделении дела наладить, займись…
А тут уже буквально на следующий день началась ликвидация совхоза и раздел имущества. Карагольцам достались только 15 единиц техники. Весь КРС выделили из общего имущества и забрали другие, более «авторитетные».
Сергей Дмитриевич предложил сорганизоваться в некое подобие товарищества по обработке земли. Большинство согласилось. Некоторые специалисты, оставшиеся жить в селе, имели высшее образование (красные дипломы), но не решились возглавить людей.
Доверились «необразованному» Сергею Лидеру. Как он потом в шутку говорил, «я не имел высшего образования, но верховодил всеми».
Активу во главе с Сергеем Лидером удалось наладить нормальный режим производственной деятельности. Оформили документы, привели технику и помещения в порядок, занялись обработкой земли, заготовкой кормов.
Так «протянули» года три. Были стабильный объём работ, сносное обеспечение. Но власти усиленно пропагандировали создание миниферм, маленьких хозяйств. Люди, хоть и сомневались, но группировались с намерениями выделиться и хозяйничать самостоятельно.
И к Лидеру пошли «ходоки»: отдавай наши паи, будем сами хозяйствовать, умеем не хуже тебя. Сергей Дмитриевич никому не возражал, никого не уговаривал, просто складывал заявления в папку.
Когда поток их иссяк, Лидер собрал карагольский сход и объявил:
- Вот ваши заявления, вот все документы по хозяйству. Работайте, а я уезжаю в Германию.
И уехал. Но, пока жил в Германии, каждые полгода в течение трёх с половиной лет Сергей Дмитриевич приезжал в Караголь на побывку. И каждый раз видел, как скудела жизнь.
Что-то распродали, что-то растаскали… Новые скотобазы, построенные перед самым переходом к суверенитету – и те не пощадили, разобрали по кирпичику. Как пришло достояние, так и ушло…
И делёжка не прекращалась; постоянно препирались. И как работали? Кругом воровство, руины хозпостроек
Душа была не на месте. Тянуло в родное село, и всё больше крепла уверенность, что нечего ему делать на исторической Родине. И он ей не нужен, и она без него обойдётся.
А вот в прибрежной степи… Там есть чем заняться, есть к чему приложить ум и руки. Ничего, что с нуля придётся начинать, - не впервые.
В 2001 году, когда ностальгия совсем «достала», Лидер вернулся домой со всем семейством. Устроившись с жильем, гражданством, документами, Сергей Дмитриевич осмотрелся и понял: надо, стро необходимо восстановить табунное коневодство. Желающих заняться – он один
Тут же занялся. Оформил из госфонда на себя 2000 га пастбищ и стал главой крестьянского хозяйства. Хотел было 4-5 тысяч гектаров, но отговорили, - мол, налоги будут запредельные.
Односельчане взирали на него с недоумением и изумлением: сбрендил мужик! Но пока они взирали и обсуждали, Лидер действовал.
В голой степи он обустроил артезианскую скважину и оформил её вместе с несколькими гектарами прилегающей земли; почти в центре будущего лагеря табунщиков построил дом и провёл электричество.
И постепенно дело налаживалось. Собрал первый косяк лошадей, немного коров и овец. Параллельно достраивалась усадьба – конюшни, загоны, банька, кухня, сторожки.
Обеспеченные люди, которым по карману содержание лошадей, но нет времени их пасти, стали «клиентами» Сергея Лидера передали ему своих коней «на постой». Появились доходы; небольшие прибыли Сергей Дмитриевич вкладывал в хозяйство.
Не обошлось без давления со стороны криминальных авторитетов и чиновников, которые полезли со всех сторон с «предложениями».
Лидер, как мог, оборонялся и отбивался от непрошеных «благодетелей», создававших проблемы. Чиновники, к примеру, прибегали к своему излюбленному приёму: затягивали решение, «теряли» документы. Бандиты угрожали.
И всем Лидер открыто объяснял: «На меня бесполезно давить. Я же Лидер и по фамилии и по натуре. Меня можно только убить, а это не значит победить».
Газетчики и телевизионщики сами себя дискредитировали – публиковали и освещали по принципу «с точностью до наоборот». Сергей Дмитриевич отказал им всем, потому что такое «паблисити» только угрожало развитию дела.
На всякую волокиту и злоупотребления с документами Сергей Дмитриевич отвечал тем, что поднимал шум.
С легализацией права на владение землей была целая история. Вместо оригиналов Лидеру выдали копии. А в ЦОНе не приняли и сказали: это фикция.
В земельном комитете в ответ на законное требование заартачились: мы, дескать, выдали нормальные документы. Пришлось прибегнуть к помощи независимых юристов. Тут же были отданы оригиналы, акимат дал сопроводительное письмо.
Вроде бы всё, можно регистрировать. Но Лидер перепроверил бумаги у нотариуса. Точно, опять «пустышка»! По этим документам нельзя полноправно распоряжаться землёй по своему усмотрению. И в любой момент могут попросту отобрать землю.
А время уходило безвозвратно. Чиновники мытарили Лидера по всем правилам «капканной» взятки – ничего о ней не говорили, но упрямо ждали, когда «пациент» сам принесет её в полупоклоне
Оказалось, что для обретения прав на землю нужен ещё акт о вводе её в эксплуатацию, и претендент якобы сам должен его оформить. И по закону сделать его был просто обязан райкомзем в самом начале оформления пакета документов.
Сергей Дмитриевич подал иск в экономический суд. Отклонили. Лидер вчинил иск в суд Павлодарского района.
На суде представителю райкомзема задали вопрос: где в кодексе написано, что акт должен оформить Лидер (или любой фермер)?
Специалист назвал статью. «Жаксы», сказал судья, открыл брошюру с текстом Закона и предложил зачитать вслух. Оказалось, что именно этот специалист и обязан сам готовить все документы, а не гонять фермера по инстанциям.
Суд вынес решение в пользу Лидера: оформить акт о вводе в эксплуатацию и на угодья, и на базу, и на жилой дом. С судебным постановление Сергей Дмитриевич снова пришёл в райкомзем.
Но у чиновников была готовая новая каверза: Лидеру заявили, что дом в степи строить не положено. Участок под дом необходимо выкупить. Цену определили сумасшедшую – в несколько миллионов тенге. Либо надо ставить Дом животновода.
Но Лидер стоял на своём: в плане обозначен жилой дом; значит, он и будет построен. Глядя на эти злоключения Сергея Дмитриевича, односельчане сбавили активность и перевели свои интересы в более «безопасную» сферу. Им легче было подторговывать, брать в аренду небольшие орошаемые участки.
Но Лидер на то и лидер: все спори выспорил, на своём настоял. Никакие уловки чиновникам не помогли. От нег отстали и выполнили все процедуры в соответствии с законом.
Дела пошли своим чередом. Фермеры и даже сельские акимы стали приезжать за советами; как сделать, как поступить. А некоторые сильно авторитетные граждане привели своё конское поголовье – уразумели, что лучше доверить лошадей Лидеру и через это получить гораздо больше денег, чем через «дань».
И на часто задаваемый вопрос Сергей Дмитриевич отвечал одинаково: пока чиновничья рать будет подминать под себя всех, дела не будет. Лучше бы ей вести себя наоборот: всячески поддерживать все инициативы, следить за соблюдением законов и особенно пристальное внимание уделять хозяевам-самородкам и всячески их поощрять.
Так нет же. Начал работать в полную силу – стала «цеплять» финансовая инспекция. Поводов масса, придирок куча. Вызовут к себе и «квасят по подня в приёмной. А потом еще и кодекс зачитывают, нагнетают страхи.
- В течение пяти лет судов было – не сосчитать, - задумчиво говорит Сергей Дмитриевич. – Найдут предлог, «прессуют» пеня, а я им внаглую: если я не преступник, сажайте. А нет, то будем общаться в суде
Так и боролся: ему претензии и устрашения, а он – в суд. Дергать перестали, убедились, что Лидер работает честно – налоги платит, не ловчит, махинаций не наблюдается; зарплата вовремя, каждый табунщик получает за 15-суточную вахту солидную сумму..
Были суды и по другим, совершенно непонятным поводам.
Как-то лет 25 назад, поддавшись на уговоры некоего Л., Лидер с женой поехал в Пограничник. Этот тип пообещали золотые горы: паси моих лошадей, я тебя устрою по-королевски. Пообещал даже сдать в Розовку на инкубацию утиные яйца, чтоб Сергей мог заняться птицей. И исчез, ни слуху и ни духу.
Через год местное начальство стало Сергея выгонять. Отобрали чужих лошадей и выдворили из села. Как быть? На прежнем месте жилья нет, дом собственный продал из-за переезда. На руках жена и трехмесячная дочь.
Переехали в Ивановку. Этой же зимой удалось купить дом в Григорьевке. И тут заявляется посыльный от Л. с требованиями: где лошади, то да сё. Потом приехал и сам Л. Сергей Дмитриевич выдвинул свои претензии.
П. сослался на то, что попал в ДТП, лежал в больнице. Лидер одёрнул его: не ври, ты в Муялдинском подхозе был директором. Где 14 тысяч яиц в розовском инкубаторе? Они стоят больше лошадей, от которых только убыток был. Подавай на суд. Л. Уехал и опять долго не появлялся.
Зато аксуская полиция вдруг возбудила дело по фактам 10-летней давности. Два суда было, еле отбился. Но дело «висит», не закрыто.
Прошло некоторое время. Как-то среди ночи местная полиция разбудила, подняла и привезла его в райотдел.
Усадили, достали груду папок, из уголовного кодекса статью зачитали. Всё, мол, доигрался Лидер, восемь лет тебе светит за мошенничество. Подержали и отпустили. Сергее Дмитриевич прямым ходом отправился в прокуратуру, подал заявление. Прокурор Оспанов прочитал и велел переписать, чтобы можно было привлечь РОВД к ответственности за злоупотребление служебным положением.
И тут же вдруг Сергею «забили стрелку» какие-то братки. Якобы купить машину. Назначили встречу возле ЦУМа в Павлодаре. Лидер почувствовал неладное, попросил помощи и поддержки у знакомого полицейского.
Братки заманили Сергея на стоянку и там стали напирать – лошадей отдавай! Ладно, согласился отдать шесть голов. Остальные пойдут в возмещение исчезнувших яиц. Но оказалось, Л. затребовал 25 голов.
В присутствии полицейского братки не посмели тронуть Сергея и отпустили. Полицейский сказал, что этот Л. не отстанет. Но его легко припереть к стенке. Яйца были левые, уговор о лошадях был на словах, документов нет, так что никто никому не должен.
До Лидера дошло: кто-то «свыше» использует эту ситуацию, чтобы отобрать у него хозяйство или влезть паразитом-дольщиком. «Кусочек» лакомый: все обустроено, доходы стабилизировались. Рейдерство, одним словом.
Приобрел было орудие, да спрятал. Аксуское дело не закрыто, отложено. По нему выходило, что Лидер растратил чужое имущество. А это судимость на тот случай, что если Сергей захочет справедливости требовать, то в глаза ему ткнут: мол, сам-то на руку нечист…
Против лома, как известно, есть только такой же лом. Пришлось обращаться к тем, кто занимался «разводом» проблем. Не бесплатно, конечно, но это в сто раз меньше, чем бесконечно платить мзду за оформление документов пошлины и гонорары за суды. Нашёл тех, кто противостоял группе, стоявшей за спиной Л.
В конце концов решили, что больше никто ни по какому поводу Сергея Лидера беспокоить не будет. «Байга» эта по поводу лошадей и яиц тянулась целых двадцать лет.
Отдельная история была с жилым домом, который Лидер хотел построить в Кенжеколе. Только-только оформил документы на участок под застройку, как им «занялся» областной начальник по земельным отношениям. Моментально обнаружилось, что на этом месте, где отведён был участок, должен быть детский сад.
В Караголе почти все держат скот на личных  подворьях. И когда Лидер вернулся из Германии, то кражи скота достигали своего апогея. Участковый милиционер только и делал, что собирал заявления от пострадавших и передавал в райотдел милиции (потом полиции).
На пастбищах Лидера скот крали с завидным постоянство всегда после посещения властями и комиссиями. Потом он выяснил, что действовала группа, которая получала информацию от таких «экскурсантов» и потом крала лошадей, коров и овец. Во главе был лоботряс, сынок большого чина из областного УВД.
Естественно, что люди старались сами отыскать свои пропажи. Сергей Дмитриевич предложил людям коллективно решить эту проблему. На поиски отправляться большой группой, заявления писать всем вместе и в этот же день сдавать их в прокуратуру. В этом случае огласка была широкой, власти вынуждены были принимать меры незамедлительно.
После нескольких удачных попыток пресечения  скотокрадство в Караголе сошло на нет. Односельчане до сих пор с воодушевлением выполняют нехитрую «партитуру» действий: сход – заявления – коллективные поиски. И учредили вдобавок ежедневный добровольный досмотр за скотом, независимо от его принадлежности. К примеру, идет или едет человек по делам мимо пасущейся скотинки и попутно примечает: чей это скот, кто его пасёт, где находится и к вечеру обязательно сообщит соседям: так и так, видел вашу живность там-то и там-то.
По прошествии двух десятков лет ферма Лидера, несмотря ни на что, действовала. Начав со 170 голов, Сергей Дмитриевич довел численность табунов до нормативного предела, который соответствовал кормовой базе.
Участок большой, в гоаницвх Пресновского округа между Качирским и Успенским районом. Хотелось бы, как раньше, пасти в Баян-ауле. Но порядки уже другие, нужно договариваться о ценах, льготах, скидках.
Технологию подсказал опыт. Своих лошадей разводить немного, а остальных пасти по договору подряда или на иных законных условиях. Главное условие – честность и порядочность, полная открытость. Когда знают все, никакая опасность не грозит. Любой владелец за свою живность голову оторвёт любому проходимцу. Не нужны никакие органы правопорядка.