Внутри себя я разлагаюсь

Давно мечтал увидеть море, на горизонте которого горы видно. Представлял часто.
Окружают то лишь скелеты антенн да бетонные формации.
Порой удивляешься, как здесь люди влюбляются и заводят детей. Там где травы не видно под мусором, романтики быть не может априори.
Вечно-серое небо и недостаток кислорода притупляют чувства. Не хватает пейзажей цветных.
Когда открывается обзор более чем на двадцать шагов вперёд — дух захватывает с непривычки.
Когда светлее, чем пред монитором за задёрнутыми занавесками — за сетчатку переживаем.
Тут хроническая астма, потому что внутри чего-то не хватает. Внутреннее спокойствие, чувство полноценности буквально выгорает вместе с той пресловутой душой, о которой легенды слагают несчастные пустышки.
Здесь абстрактности недобор, всё слишком конкретно и сознательно-механически. 

Позже пойму, что лишь в сравнение всё красиво выглядит. Было бы всё бесконечно распрекрасно — мы бы и это называли угрюмо-монотонным дерьмом.
А так, чтобы влюбиться во что-либо, кого-либо без сравнения, так это нет. 
Этот кофе вкуснее предыдущего, у той девушки личико милее, чем у этой.
Желание кричать громко, о том как всё достало, приелось где-то на уровне атлантовой части позвоночника. Втёрлось в быт, что ли…

— Привет, меня зовут Грэм.
— Здравствуй, ты гораздо краше предыдущего человека, который со мной здоровался. Тот был огромный боров с двойным подбородком, моноклем и массой комплексов. И вот, этот гигантский оплодень баобаба поинтересовался как моё здоровье, а после этого, представь себе, банально спросил «Сэр, который час?». Обидно то как. Я то имел виды на более содержательный разговор. Но ты всё равно мне не нравишься. Я, знаешь ли, эдакий злопыхатель.

Максималисты ж.б. прерий.