Штрихи

1. - Большой театр наконец-то отстроили. В 16 раз больше истратили средств, чем предполагалось по смете.
- Да. Но ведь театр-то большой.

2. – Евдокимова жен показывают. Одна такая из деревни. Не очень красивая. И вторая еще какая-то наша. Это когда про березки белые рассказывал. А третья чернокожая красавица. С ребенком от него. Не до березок было.
- Ну что ты хочешь. Березки и березки на сцене. Надоедает. А чернокожая красавица – экзотика. Для души. За сценой. С черного хода.

3. Иногда срываются у людей фразы как на радиоканале РСН выступал известный обозреватель Затулин, защищая Лужкова, как достойного гражданина города Москвы на это звание и в сердцах произнес: «Ну что вы мне тычете Лужковым, что развалил Москву? Ельцин СССР развалил, а теперь как Почетный гражданин лежит на Новодевичьем кладбище!»

4. Жена Лужкова Батурина в Королеве в споре с жильцами по поводу ее собственности, заслоняющей другим свет, не выдержала и сказала вызванной милиции, указывая на жильцов: «Уберите это быдло!»

5. Смотрю на лубочные фигурки, выделанные мастерами, и кажется, что раньше, при советской власти, они были настоящими, имели мнение, говорили, были доярками, сталеварами, еще кем-то, а теперь девальвировались господами с деньгами, которые правят Россией и им до этих фигурок дела нет. И никому нет, что делают что-то, трудятся. И они не живые. Молчат. Как куклы.

6. Боровой шел около метро «Охотный ряд», на котором коммунисты проводили митинг, а оратор так красочно говорил о том, что при советской власти все было, что Боровой не выдержал, закричал: «Раньше был ГУЛАГ!» - и стал пробираться к трибуне, чтобы сказать о том и так.
Тем более, что невдалеке показался Удальцов, а Боровой полез к нему сквозь ограждения, что не положено. Милиционеры приняли его за смутьяна, забрали, а в отделении милиции начальник сказал: «Нам показателя по задержанным не хватает. Пусть этот признается в том, что выступал не по делу».
А так как Боровой не признавался, все кричал про ГУЛАГ, то милиционеры, решив «Где наша не пропадала!» всунули ему в одно место бутылку из-под шампанского. Боровому стало плохо, его отправили в больницу. А об этом деле пронюхали журналисты, пришли в больницу, задали вопрос: «Будете ли подавать на милицию в суд за их беспредел?»
Но Боровой, стойкий либерал, лишь отвечал корреспонденту: «А вы знаете, раньше был ГУЛАГ!»

7. Семь часов утра. Радиоканал РСН. Радиокомментатор Щукин начинает обзор машин иностранных марок. Только и мелькают названия: «Ауди», «Фольцваген», «Тойота»…
Про плавность хода, про работу подвесок, расход бензина. Тут кто-то пробует вставить замечание про наш ВАЗ, но куда там.
Тут же обозреватель прервал его: «Наши. В них болты кувалдой забивают!» С презрением.
Вот едут высоко поставленные чиновники с мигалками и без мигалок. И у всех у них «Лексусы», «Мерседесы», другие иномарки и такой апломб высокомерия к нашему отечественному производству, плебейскому и низменному. А их власть довела нас до этого. Как будто живут там, а не здесь, и не они виноваты в таком плачевном состоянии производства.

8. На Пушкинской площади оппозиция проводила митинг. После окончания митингующие стали расходиться. А Удальцов и еще человек пятьдесят сторонников решили пройтись по Тверской дальше. Но тут милиция преградила им дорогу.
И представитель заявил: «Митинг окончен. Шествие не предусмотрено. Вот черта. А переступите – заберем».
Как Удальцов мечтал о том, что когда-то пойдет, а к нему будут присоединяться еще и еще сторонники, и в конце концов столько, что когда дойдет до Кремля, ему уступят дорогу, и он уже в Кремле сядет вместо Путина в кресло.
Но толпы такой еще не было. Удальцов колебался: переступать или нет. А потом вспомнил, что Маркс считал, что средства производства должны быть в руках народа. Переступил, и его забрали.

9. Адвокат Резник выступал по телевизору, и вдруг неожиданно заявил о том, что если даже заключенный не раскается, президент может сделать ему подарок. Помиловать.
Бабушка ахнула: «Как же так? А если он грабитель, педофил? Он же выйдет и тоже самое будет творить?»
Дед подтвердил: «Да, и вид у адвоката подозрительный. Как будто за щеку взял такой криминальный».
Внук им растолковал: «Да он одного Ходорковского имеет в виду. Чтобы тот не раскаялся, а его выпустили.»
Дед сказал: «Ну так бы и говорили».
Внук сказал: «Так нельзя. Потому что либеральная демократия за народ, а Ходорковский в данном случае представляет понятие народа и подменяет его. Ни на какие другие величины закон не распространяется».

10. Шел диалог между Жириновским и Немцовым. Оставалось секунд двадцать, и Немцов стал говорить Жириновскому: «Владимир Вольфович, у нас в Германии есть медицинский цент по лечению сифилиса, а вы заимели. Мы вас можем подлечить».
По телевизору было видно, что Жириновский в панике и, наконец, не выдержал и выплеснул в лицо Немцову сок из стакана. А Немцов в него.
А что бы, если б Жириновский проявил величие духа и сказал Немцову: «Я знаю, что в Германии были Бах, Бетховен, Гейне, Гете, а о них надо говорить с трибуны. А не о том, о чем вы. Вы бы так о том сказали, но не с трибуны. Но мне не надо.»
Впрочем, уже на Болотной журналисты записали на диктофон речи Немцова и передали по радио его речи. Что там Жириновский со стаканом сока? Тут вся страна утиралась.

11. Как Задорнов измельчал как юморист. Давно ли при советской власти писал как перепутали номера поезда и началось такое, что то же самое как проблема в масштабах страны.
А теперь что? Вот один заглотил лампу и не может вытащить. Повезли в больницу. А другой посмотрел на него, и тоже проглотил. Господи, и так жила страна. А что если и власть сверху того времени рассматривать с точки зрения того же поведения?
Вот как Ельцин, Немцов прилетели в самолете в Ирландию, а оба не вылезли из самолета. Ельцин проглотил лампу, а Немцов посмотрел на него и тоже проглотил. Но уже в другом месте по другому случаю.
Ельцин ему даже внушение сделал: «Вот видишь. А мне замечания делал».
Задорнову бы описать этот случай, как исключительный. Самолет сел, а дверца не открывается. Ха-ха. Ирландия. А у одного пуговица не пришита. Ха-ха. А их представитель такой тупой, смотрит, а взгляд как у амебы. Одноклеточной. Самолета не видел.
А Ирландия? Мандалай. Посмотрели. Наш российский человек сидел в рубке. А как там у нас спрашивает: «Что за станция такая? Дибуны или Ямская?»
А с платформы говорят: «Это город Ленинград».
А как бы Петросян описал этот случай? С приземлением самолета в Ирландии и неоткрыванием двери, чтобы Борису Николаевичу появиться? Спросить у Петросяна: «А как вы думаете? Что произошло с Борисом Николаевичем?»
Петросян собрался бы, вытаращив глаза, ответил: «У Бориса Николаевича галстук сбился на бок. А там могут быть международные осложнения. Вы знаете, я со Степаненко посоветуюсь. Там у нее есть истории, что думаешь одно, а это другое».
А Измайлов как описал бы этот случай? Может быть, этот самолет был НЛО? А Ельцин представил себя дедом Морозом? А какая связь НЛО с дедом Морозом? Тоже верят. Там черта напряжения есть. Расслабились, а черта осталась. Давайте перенесем.
А у Задорнова тоже патриотизм. Как он покупает, покупает виллу в Америке, а продавец требует миллион долларов, но предупреждает: «Полтора месяца подождешь, пока не съеду».
А наш патриот ему: «На полтора миллиона. Но съезжай сейчас же!»
Тоже ведь приземлился в Америке. Не ученый, не трудящийся. А откуда деньги? Патриот, от которого крах в России..?
Ах, господи. Наш юмор. Пукают.

12. У меня интеллигенция ассоциируется с личностью. Раньше с Явлинским. И на Украине на него смотрели как на представителя русской  интеллигенции. А у Явлинского такой имидж. Раньше он имидж на доярке составил, которая выступала с трибуны о рекордных надоях, а Явлинский кричал: «Зачем ее пускать на трибуну с заученными фразами? Разве она разбирается в политике?»
Как Явлинский поднялся на таких фразах, даже до депутата, чуть министром не стал на пятьсот дней, за которые дай ему – все образуется. А потом в Думе пока партии зазевались, протолкнул закон сдать Сахалин янки, по которому б те, не щадя природы, добывали там нефть, а мы б им за то еще и платили.
Явлинского разоблачили, закон поменяли. Вот тут бы доярке и крикнуть на всю страну: «Проходимец! Строил из себя интеллигента, а туда же!»
И стираются наши деревни, как доярки. Как класс. У нас есть партия русского народа. Так назовите вещи своими именами. Кто есть кто. Но нет. Им надо обязательно собраться, пойти по пути, где их ждет ОМОН, чтобы стукнули дубинкой по голове, привели в сознание. А доярок уже нет. Выродились.

13. Сижу 18 апреля дома, ужинаю, а по радиоканалу РСН Минкин выступает журналист «МК». Достал. Нет, так бы не заметил, но его пихают в программы как представителя свободы и демократии. А тон у него такой веселый, наглый, как будто доставляет людям радость. А для меня хищнический, потому что знаю, с такими каюк.
Ну во-первых, что я знаю о Минкине? Года два назад он прозвучал в эфире, что по поводу избиения русских в Чечне не помню уже в каком месте расценили как акт геноцида, а Минкин не хуже Новодворской кричал, как мы где-то в лесу по ошибке, приняв за партизан, расстреляли мирных чеченцев, и не извинились. И даже назвал оккупантами. Я помимо воли в мыслях обозвал его одним словом. Как правозащитников.
А второй раз он выступал по поводу испытания ракеты «Булава» в преддверии запуска, изгаляясь над тем, что куда нам. Ну как Новодворская над нашим автопромом. После ее проклятий вряд ли теперь подымется.
Потом, как оказалось, вместе с Боннэр кричал, что Москва не только для москвичей, а для всех. И сюда хлынули толпы мигрантов. А у москвичей он разрешения с Лужковым на это не спросил?
Недавно в эфире прозвучало, что теперь Грозный – самый красивый город в мире. Так как взвились по этому поводу Доренко с Оношко и о том, что это наши деньги,  вложенные в город Грозный. Да. Но Грозный стал лучшей столицей мира, куда теперь цвет элиты всех стран будет съезжаться на курорты, кататься на лыжах, симпозиумы.
Да, там видны наши деньги. А те, которые были вложены в Москве в точечные застройки, откаты – они видны за бугром, хотя бы на приобретенных виллах в Англии сотнями тысяч новорусских, а также ресторанами, отелями в Австрии, Чехии и, и…
А еще как-то Минкин обмолвился о том, что раньше у крестьян не было паспортов и им вместо денег палочки в блокнот ставили. Куда Минкин лезет в экономику, как идиот? У него мозгов нет понять, что при Сталине крестьяне были рентабельны.
Я видел этих крестьян, как хозяев, при Сталине веселых, жизнерадостных, деятельных, потому что им в колхозе принадлежало все: и земля, и тракторы, и комбикорма, и лес. Бери и на свой участок. И трудились. Это были крестьяне с большой буквы, которые в войну обеспечивали армию продовольствием и сами не умерли с голоду.
А погубил крестьян Хрущев, который дал им денег, положил оклад в сто двадцать рублей и хочешь работай – хочешь нет. Он сделал из крестьянина чиновника, который стал выгадывать, чтобы поменьше работать, меньше трудиться.
В Китае сейчас самый большой золотой запас, а есть крестьяне, которые существуют на 50 долларов в месяц, но власти в Китае в голову не придет отдать это золото крестьянам, потому что крестьяне станут не рентабельны. Китай перестанет быть великой страной.
А что такое великая страна Китай? В ее идеологию заложена наша повесть «Как закалялась сталь», в которой Павка Корчагин идет перед любимой в рваных калошах и велик, счастлив чувством братства. Зато и у нас китайцы работают по восемнадцать часов, выращивают в Сибири арбузы под пленкой и богатеют.
Зато наши теперь только хлопают глазами, пьют, болеет от неопределенности положения, и вымирают. А эти чиновники, суки, все еще жалеют крестьян при Сталине, а где те герои из фильмов «А зори здесь тихие», «В бой идут одни старики» и других советских фильмов?
Мы смотрим эти фильмы и думаем о том, что мы все те же. Да нет. Мы вторичны. У нас нет души. А когда Минкин рассуждает о произведении Чехова «Вишневый сад», о том, что создание такого произведения – это открытие, которое снизошло на него сверху, как и на Пушкина, Лермонтова, Высоцкого в их созданиях творчества, то я вспоминаю советский фильм «Антон Иванович сердится».
Там один студент говорит профессору музыканту: «На меня сегодня ночью снизошло, и я сочинил фугу».
А профессор ему сказал: «Ночью надо спать».
Если взять Пушкина, то его творчество – это прежде всего жестокая логика его суждений от посвятить Родине души прекрасные порывы при царе Александре I до жестоких противоречий в сознании при Николае I в борьбе отстоять честь жены в ответ на пасквили света в записках ему.
И если в начальном творчестве Пушкина слышится звон бокалов, сабель, лиризм, лирика в любви к Родине, женщинам, то при Николае I ему все теснее творить, пока он не переходит на прозу.
Минкин в творчестве Лермонтова замечает звезды, кремнистый путь, а не то, что Лермонтов хочет забыться в чутком сне, так затравил его жандармский режим царя Николая I, подавивший свободомыслие дворян до состояния чиновников кувшинное рыло по Гоголю.
А то, что в Лопахине Минкин видит благодетеля дворян при покупке имения, что переплатил за стоимость усадьбы, то Минкин не понимает смысла капитализма, который нам был понятен в 10 классе, что Лопахин свое возьмет как прибыль от построения дач на территории сада.
Он же восклицает о том, что мог ли подумать его хозяин, щелкающий его по затылку за каждый промах, что он выйдет в такие люди.
Что же о Высоцком, что нежная душа, то Высоцкий несчастный человек, как тот же Стенька Разин, образ которого Высоцкий так хотел раскрыть в своем творчестве. Бросался на цепь, а цепь его отбрасывала назад.
Стенька Разин – безнравственная личность: погубил княжну, потому что не хотел уступить всем и терять престиж атамана. Потому-то и погиб, что народ не принял его как нового господина, который из-за хамства безнравственней, безжалостней прежнего.
И при всем при этом Минкин в конце передачи приводит пример, как полицейские пытают задержанных бутылкой из-под шампанского, считая, что этот факт единичен, случаен. А не лучше ли думать в это время о прекрасном, вечном? Для меня ужас передачи заключается в том, что радиослушатели больше девяноста процентов проголосовало за прекрасное, вечное.
Поздно. После девяностых а и сейчас, все еще воспитываясь в той же жестокости, не поздно ли думать о прекрасном? Для этого надо было верить, как при Сталине вместе с верой в прекрасное в то, что чуть что и государство защитит тебя и можно было доверять человечеству.
А сейчас, когда как в волчьей стае одни живут за счет других, верить  это прекрасное идиотизм, до того противоестественное состояние, что люди ненавидят друг друга. Чтобы выжить.
Я вчера задержался во дворе, прошелся около двух парнишек детсадовского возраста, а они поглядели на меня с подозрением, ненавистью, ожидая от меня явления педофилии, как учили родители. И правильно, чтобы не попасться на всяких случай. Как и девочки глядят.
И чтобы мне не говорили про Гайдара, я знаю, что под его руководством расстреляли Белый дом, чтобы одним ограбить других. А Наина Ельцина в оценке мужа с таким удовлетворением проговорила то, что Борис Николаевич дал ей все, вплоть до того, что дочка на личном самолете летала сделать прическу в Париж.
Я для них только вещь. Вот дочка Сталина это да. Она живой человек. У ней в душе социализм, а у клана семейки только одно желание – чувствовать себя господами с тем чувством, как дочь Ельцина летала сделать прическу в Париж, и на тех, кто снизу, смотрела так, что можно их и обосрать.
А я помню, как дочку Сталина принимали на НТВ в студии и при ней говорили о Сталине такие вещи, что она должна была чувствовать себя как в зверинце. А кто они такие сами?
Жестокость Сталина как раз была во имя чести до того, что по состоянию общества мы были самой великой державой в мире. А нас все жалеют. Хотя в девяностые годы довели экономику страны, моральное состояние общества до краха.
А теперь мы первые в мире по коррупции и ненавидим друг друга и этим догнали Запад, так как именно ненависть к друг другу не дает на Западе мошенникам развернуться в деятельности.
А при Сталине любили друг друга, видели друг в друге брата, товарища. Гайдар написал книгу «Тимур и его команда» о таком прекрасном, чистом отношении друг к другу ребят, девчат.
Но как раз это прекраснодушное состояние общества дало возможность переродившейся партии в клан своих как либералов-демократов, уничтожая контрольные органы хозяйства, ограбить народ до такой степени, что он стал уничтожаться. Хуже, чем при Гитлере. А нам опять говорят о любви друг к другу. Устройте сначала работать, но не в милицию, а в Газпром.