Рабская кровь

     Донат родился, как и положено сыну рабов, в хижине на соломенной циновке и, словно в насмешку над своим именем рос тщедушным и болезненным.

    Уже с малолетства он начал трудиться. Сначала чистил свиные стойла, а затем подметал мощенную крупной галькой площадь с красивым фонтаном перед хозяйским домом.

     Работа эта была ему по душе. Он восхищался сенаторской усадьбой, любил смотреть на неё. Помпезные колонны витиеватого коринфского ордера, гигантские скульптуры богов и барельефы с битвами героев вселяли в его сердце чувство трепета и благоговения перед их владельцем.

     Для Доната сенатор Василий был полубогом, во всяком случае, не человеком. Обычный человек не мог иметь такую сверхъестественную роскошь, просто потому что она ему не нужна. И если он её имеет, значит, он существо сверхъестественное, пребывающее в мире людей с особой миссией.

    Таково же было и окружение сенатора. Богатые патриции в шелках и порфире, элегантные дамы в золоте и виссоне, всегда окружённые облаком дорогих благовоний. Великолепные кони, породистые собаки. Это был мир заоблачных высот.

    Донат гордился тем, что прислуживал ему, убирал за ним грязь и мусор, выносил в отстойную яму его помои. Ему казалось, что и он причастен этому миру, что и он не обычный раб, а особенный, избранный. Избранный этими полубогами из числа многих ему подобных.

     Особенно он укрепился в этой мысли после того, как однажды, приехав пьяным из гостей, Василий вызвал к себе на ночь его мать. О! О такой чести он и мечтать не смел! Поэтому, когда мать растворилась белым сахарным кубиком в чёрной жиже теней колоннады, он прошёл на конюшню и засыпал в ясли хозяйских коней отборный овёс. А как же ещё он мог отблагодарить своего хозяина?

     Иногда Доната наказывали по ошибке или ложному доносу. Но он никогда не роптал, понимая, что и полубоги способны ошибаться, а от него не убудет.

     Время шло. Донат подрос, и его начали отправлять на работы в поле. Эту перемену в своей жизни он пережил болезненно, долгое время пытаясь понять, где же он допустил роковую ошибку. Снова и снова перебирая в уме обстоятельства своей жизни, он такой ошибки не находил, и это как-то особо остро мучило его.

    Но со временем привык он и к полю, и стал работать на нём усердно и безропотно.

    Прошли годы, и Донат состарился. Состарился и Василий. У него началась бессонница, во время которой он любил выходить в сад и смотреть на то, как просыпается мир с первыми лучами солнца. Пробуждение мира вдыхало и в его дряхлое сердце энергию жизни.

   Однажды, сидя по обычаю на своей лавке в саду, он увидел идущего в поле Доната.
 
   - Донат! – окликнул он раба. – Подойди сюда!

   Вздрогнув от неожиданности, Донат опрометью бросился к скамье и, пав в ноги своему хозяину, поцеловал перед ним землю в ожидании приказа. Но вместо приказа он услышал странные вещи.
   
   - Донат, - старческим голосом проскрипел Василий. – Ты добросовестно служишь мне уже много лет. Я скоро отойду из этого мира и хочу отблагодарить тебе за безупречную службу. Хочешь, я дам тебе свободу?

     Раб побледнел.

  - Как вам угодно, господин», - выдавил он из себя.

  - При чём тут я? – поморщился Василий. – Ты сам хочешь этого или нет?

  - На что мне свобода? – несмело ответил Донат. – Я уже стар.

  - Ты стар, но у тебя растёт сын, - ответил на это Василий. – Он вырастет свободным человеком! Сам сможет выбрать себе дорогу в жизни.

  - Молодость не умеет делать правильный выбор, - ответил на это Донат. – Если будет на то ваша милость, ничего не меняйте.

    В это время звонко запел петух. Василий внимательно посмотрел на Доната и спросил:

   - Повторить можешь?

   - Что повторить? - не понял Донат с тревогой в голосе.

   - Петушиное пение, - пояснил Василий.

   - Ах, это! - облегчённо вздохнул раб и от всей души радостно закукарекал…

    Вечером за ужином он давал наставления своему тринадцатилетнему сыну.

   - Я прожил долгую и счастливую жизнь, Юрий, потому что жил правильно. Пусть мой пример послужит тебе путеводной звездой во вся дни твоей жизни.