На боевом дежурстве

--------------
 
(Фамилии и названия населенных пунктов – подлинные)

Оглядываясь назад, я опять и опять, задаю себе вопрос: - «А что, если бы Слава Турунов из Коканда (так звали нападавшего), выполнил свое намерение и «наказал» меня, за мои законные требования? Как бы, после этого, относились ко мне сослуживцы?».

Конечно же, снисходительно (считай – презрительно), как к слабаку, и мне еще долго бы пришлось доказывать, что я лучше, чем они обо мне думают…

На другой день Слава первым подошел ко мне, и, смущаясь, попросил извинения. Я не считал себя пострадавшим, поэтому охотно пошел ему на встречу и мы подружились.
 
Потом вместе, в одной смене, ходили дежурить на объект, за три ряда колючей проволоки, где находился весь военный объект, КП полка, РПЦ и радиорелейная станция – место работы Славы.
 
Радиорелейная станция была смонтирована в автомашине Зил-157, стояла под открытым небом, среди небольших сосен, метрах в ста от нашего радиоцентра.
 
Особых и теплых слов заслуживает весь интернациональный коллектив дежурных смен связи. Многие имена и фамилии подзабыты, но прекрасно помню, что все Прибалтийские республики были представлены в них.

Запомнил и не забыл, до сих пор, сослуживцев из Литвы: Владиса Альсиса и его брата Стасиса, Лаймутиса Петкелиса. Радистов из Латвии: Бабраускаса и Пранаса (имя), русского латыша М.Елисеева.
 
Даже маленькая Эстония была представлена одним радистом Мишей Мыльцевым, из Таллина. Двое радистов из Белоруссии, и от огромной России, тоже только два – это я и Володя Сенцов из Новосибирска. Остальной контингент радистов представляла Украина, в том числе и Западная…
 
…В 1962 году, стали принимать на военную службу девушек. Приняли человек 15 и в наш полк. Радисток обучали в гарнизонном радио классе, в Мышанке, и их не успели выпустить до конца моей службы, а вот три девушки телеграфистки на КП полка появились…
 
С одной из них, Тамарой Ж., я познакомился. Собственно знакомиться было нечего – вместе ходили на смену, вместе в столовую и со смены, но небольшие, личные отношения у нас сложились.

В части была организована внутренняя, телефонная связь, на коммутаторе сидел свой человек, и мы, созвонившись, даже ночью ненадолго отлучались от своих объектов несения дежурств. На «гражданке», она окончила курсы машинисток, и переучиться на телеграфистку, ей было не сложно.

Встречи носили непродолжительный характер, и, после нескольких встреч стало понятно, что этой девушке нужна не только работа, и мимолетные свидания с противоположным полом, но и не помешало бы обзавестись серьезным мужчиной (к коим я не относил себя), который увез бы её к себе, на родину.
 
В моих планах женитьба не значилась, и наши встречи, носили ненавязчивый характер, которые могли прекратиться в любое время, по желанию одной из сторон…
 
КП находился под землей, имел стальные двери толщиной около 30-ти сантиметров, стены и потолок были сделаны из бетона, а наружная часть бункера покрыта толстым слоем дёрна.
Там тоже постоянно несли дежурство, но дежурили офицеры, и не ниже капитана, которые иногда заходили и к нам на РПЦ, с проверкой.
 
Во время Карибского кризиса, чаще дежурили старшие офицеры. И, однажды, когда дежурила наша смена, к нам пришел ответственный дежурный, начальник штаба полка Борисов. Возможно, что он ожидал поступление сигнала, а может просто зашел проверить, как мы несем службу, но именно в это время по всем нашим радиосетям прозвучал сигнал «Мрамор-905».

Мы сразу сообщили ему, и увидели, как прямо на наших глазах, побледнело лицо подполковника Борисова. Видимо он знал, что скрывалось под этим шифром. Подполковник бегом кинулся на КП, а мы гадали – о чем же говорилось в этом сигнале, что заставило побледнеть начальника штаба полка?
 
Сразу же, завыли сирены, и была объявлена боевая тревога. Тревоги и раньше объявлялись, но нас они мало касались – дежурная смена продолжала нести службу, как и раньше, отдыхающая смена, продолжала спать, а смена, у которой было личное время, прибывала на РПЦ.
 
На этот раз, на объект прибыли все смены, в том числе и отдыхающая. Рядом с помещением, где располагался РПЦ, имелась еще одна, пустующая комната. Вот в эту комнату привезли кровати, и радисты поселились там, как оказалось, навсегда, до конца своих служб.
 
Позднее и мы узнали, что радиосигнал «Мрамор-905», предписывал ответственному дежурному офицеру, вскрыть пакет с таким названием. В конверте приказывалось: - «Ракетному полку объявить готовность номер №1». По этому сигналу стратегические ракеты заправлялись полностью, в том числе и окислителем, и, боевые расчеты ожидали только приказа - «ПУСК».

Дня три продолжала действовать эта тревога, и только потом прозвучала команда: «Отбой»…

После тревоги жизнь опять вошла в свою колею и в свободное от дежурства и сна время, мы с Владисом Альсисом, снова стали бродить по прилегающим к гарнизону окрестностям, и иногда захаживали в близлежащие населенные пункты.
Там жители деревень постоянно задавали нам вопросы: - «Почему у вас так часто обедают? До нас постоянно доносятся команды: «к столу!» и «от стола!»?

Мы, естественно, отшучивались. Ведь не станешь же всем объяснять, что стол – это забетонированная «площадка», для установки ракет, а команды, которые доносятся до них – это тренировки обслуживающего персонала, в том числе и заправщиков ракет, которые имеют дело с ядовитым окислителем.
 
Работа заправщиков – самая «черная» в ракетных войсках, и состоять в заправщиках никто, по собственному желанию, не хотел.

Иметь дело с окислителем, и постоянно работать в специальном защитном костюме и маске, вроде противогаза, была довольно опасно, и многие ребята из числа заправщиков, болели кожными заболеваниями.

А ведь и меня, с самого начала появления в подразделении, зачислили в заправщики! Но чья-то «ангельская рука» изъяла меня из их рядов и перевела во взвод управления, а затем в радисты, что и определило мою дальнейшую судьбу…
 
----------------------