Память вещей

Когда память подводит,
возьми в руки то, что тебе дорого.

«481ый сектор захвачен», – запульсировало в ухе. – «Всем взводам, находящимся в 470ом, 471ом и 473ем секторах прибыть в 478ой для организации огневой поддержки отступления взвода D54».
- Есть, – коротко ответила девушка, поправляя микрофон. Она знала, что программа сообщений между отрядами её не услышит – связь односторонняя, но отвечать на приказы давно вошло в привычку.
Группа солдат в три дюжины человек выдвинулась вперёд, стуча тяжёлыми сапогами по разбитому асфальту.
- 32ая! Держись ближе к левому флангу! – донёсся сзади громовой голос командира.
- Есть! – не сбивая шаг, 32ая пристроилась точно за здоровым парнем в чёрном, как у неё, пуленепробиваемом комбинезоне и с плазмомётом наперевес.
Рядом трусил хиленький очкарик с куда менее внушительным на вид, но куда более мощным лазером в руках. За стёклами специализированных очков мерцали пустые серые глаза. Суровое выражение, маской застывшее на худом прыщавом лице 23летнего юнца, у любого бы вызвало улыбку – так комично выглядел этот ботаник в боевом облачении с оружием, прижатым к тощей груди. Но девушка не улыбнулась – её холодные голубые глаза и губы, сжатые в бледную, едва заметную полоску, несли в себе тот же отпечаток беспрекословного повиновения приказам, что и у всех остальных 35ти бойцов взвода. Некой оживлённостью отличался лишь командир, но он прошёл боевое крещение тремя вылазками против бунтарей – обычным солдатам было до него далеко.
Непонятно как, но сектора захватывали десятками каждый день. Пусть их почти все освобождали к вечеру, но создавалась впечатление, что противник бесконечным потоком лез из своих нор, словно из недр земли черпая резервы.
«Хорошо, что новобранцы тоже прибывают каждый день», - подумала 32ая, откидывая с глаз длинную чёлку и поправляя свой иглострел. После лазера это было самое опасное ручное оружие: иглострел был лёгким, удобным, простым в обращении и с большой дистанцией поражения. Перед стандартными автоматами и плазмомётами у него было преимущество в мощности и способности пробить бетонную стену (не говоря о бронежилете войск, который даже плазмомёт сжигал лишь с третьего прямого попадания). Лазер было значительно мощнее – резал всё, что попадалось на пути, но имел ограниченный световым лезвием радиус поражения. Человека иглострел ранил с первого выстрела, но был бесполезен против бронетехники – против которой, как раз и шли плазмострелы.
- Взвод E78! – снова взревел командир. – Становись! – солдаты замерли, холодными глазами, лишёнными эмоций, изучая местность. – Рассредоточиться!
36 бойцов – молодые парни и девушки от 20 до 30 лет – брызнули в стороны, укрываясь в полуразрушенных домах.
- Взвод E78 прибыл в 478ой сектор, - сообщил по рации командир, проходя мимо 32ой. – Ожидаем остальных.
Девушка замерла неподалёку от чудом уцелевшего окна, посреди разгромленной комнаты, очевидно, некогда принадлежавшей человеку её возраста. Рядом расположились здоровяк (на его беспальцевых перчатках было краской нарисовано «49») и очкарик (на его бронежилете значилось «48»). Чуть позади, у самого входа, расположилась группа из пяти человек – остальные заняли соседние здания.
Где-то впереди шло сражение: трещали автоматы, глухо кашлял плазмомёт, слышались взрывы и крики людей.
- Интересно, как выглядят бунтари? – подала голос девушка, обращаясь скорее к самой себе, чем к окружающим.
- Командир знает, - поправил очки 48мой.
Второй парень просто кивнул.
- Это хорошо, - 32ая привычным движением головы откинула волосы с лица.
- Не терпится прикончить кого-нибудь из них?
- Да, - чёлка снова свалилась на лоб.
- Тебе стоит убрать их, - очкарик осмотрел царивший в помещении беспорядок, в поисках подходящей вещицы. Наклонился, поднял. – Вот, – он протянул девушке резинку.
- Спасибо, - она слегка кивнула, принимая предмет.
Это оказался пыльный, потрёпанный бантик из клетчатой ткани. Выглядел он старым, изношенным, но отчего-то милым. 32ая пристально вгляделась в него, сама не зная почему. Эта безделушка, как и вся обстановка в этой заброшенной больше года комнате казалось ей…
«Знакомой?» - взрывы и крики стали почему-то стихать, вокруг резко потемнело.
- Что? – девушка оглянулась, схватившись за оружие. Холодные глаза расширились, почти превратившись в удивлённые.
«Эти резинки уникальны», - донёсся из неожиданно возникшего вокруг тумана женский голос. – «Они единственные в мире».
32ая почувствовала, как губы против её воли растягиваются в лёгкую улыбку.
«Ткани было мало», - продолжал голос. Туман уплотнился, и теперь можно было заметить силуэт двух человек, явно на чём-то сидящих. Чуть правее было светлое пятно. Девушка понятия не имела, откуда такая уверенность, но знала – там располагалось окно.
«Тогда ещё было светло, но я включила свет», - вдруг подумала боец.
- Они близко, - разрывая странный туман, сообщил 49тый.
Видение пропало. 32ая оглянулась – все оставались столь же беспристрастными.
«Значит, это видела только я. Ну естественно, только я», - девушка подцепила волосы резинкой.
- Приготовиться! – разнеслось по внутренней связи.
«Память возвращается? Не может быть!» - слегка нахмурилась боец, подбираясь ближе к окну. – «Операции проводят с гарантийным успехом!»
При вступлении в войска, обязательным были два условия: сдача всех личных вещей и информации о себе, а также согласие на операцию по коррекции памяти. Она была необходима, поскольку, во-первых, внедрялись знания первоклассного бойца, а во-вторых, если среди друзей и знакомых оказывались предатели, то информация о них стиралась, чтобы после возможного убийства не мучила совесть. Это было очень удобно, и все новобранцы шли на операции добровольно. Вещи же сдавались для того, чтобы избежать эксцессов и случаев возвращения памяти – о чём, впрочем, ни один солдат не слышал.
«Вот именно, память не может вернуться!» - убеждала себя 32ая. – «Не может эта комната быть как-то связана со мной!»
Выстрелы звучали уже на соседней улице. Девушка оказалась у самого окна, пытаясь занять наиболее выгодную позицию, но тут её взгляд упал на пол – туда, где недавно лежала резинка-бантик. В пыли и грязи, рядом со сломанным напополам столиком, лежал разбитый нет-бук. Позади него виднелась деревянная красная рамка с выцветшей фотографией и кусок какого-то плаката.
Взрывы тут же стихли. Помещение заполнил мягкий свет и запах кота – не резкий, а словно оттеночный, очень домашний.
«Я назову его Mr.NET», – сообщил голос 32ой светловолосой девушке, сидящей напротив. – «Он маленький, но важный».
Губы самопроизвольно растянулись в широкую, уверенную улыбку. Боец моргнула, пытаясь прогнать наваждение. Тело начала бить дрожь.
- Идут, - выдохнул 49тый. Охваченные возбуждением от предстоящей схватки, никто из солдат не обращал внимания на девушку.
А перед её взором был не разрушенный город и хаос в комнате, а светлая узкая комната в каком-то магазине. На столах – куча техники, все стены в календарях. Светловолосый парень, стоящий в дальнем конце помещения, следил, как из принтера появляется очередной плакат.
«А кто это?» - улыбаясь, спрашивает он.
«Гитарист», - отвечает голос, принадлежащий 32ой. В нём слышится смех и радость. – «Японский гитарист».
Верхняя губа оголила ряд зубов, в глазах замерцали слёзы. Иглострел в руках мелко задрожал.
- Тогда была зима, - прошептала боец. Её снова проигнорировали. – А они пришли поздним летом.
Просвистела граната. Мгновение ничего не происходило, а затем окно, возле которого притаилась троица солдат, разлетелось вдребезги. Вскрикнув, девушка упала на колени, отчаянно вцепившись свободной рукой в левую половину головы.
- Проклятье! – прокричал 49тый, вставая в образовавшийся проём и без разбора поливая улицу огнём из плазмомёта.
- Тебя ранило? – подбежал к ней 48ой, убирая оружие за спину. – Ты в порядке?
- Да, - прохрипела 32ая, всё ещё сжимая голову. – И теперь я, - она приставила дуло ко лбу очкарика, нажала на спусковой крючок, - Знаю… - Голова парня взорвалась с противным треском. – Как выглядят… - 49тый повернулся на звук. На его лице почти читалось удивление. – Бунтари…
Снаряд разорвал здоровяку грудь, откинув при этом тело на остатки окна. Он так и умер, ничего не поняв.
Девушка медленно поднялась, острым, полным боли и ненависти, взглядом оценивая обстановку: в помещении никого не оказалось – все сломя голову кинулись в атаку. Её это только порадовало. Наклонившись, боец забрала у 48го лазер, заткнув его за пояс. Затем подошла к трупу 49го, сняла патронаж, сорвала защитную оболочку – в таком состоянии плазмопули использовались войсками как бомбы замедленного действия – и кинула ленту в сторону выхода.
Убедившись, что никто за ней не следит, 32ая выпрыгнула на улицу через окно.
При взрыве её не ранило – голову в тот момент пронзила лишь боль внезапно вернувшейся памяти.
«Семья, дом, друзья. Нет – весь мир. Они лишили меня всего!» - иглострел в руках больше не дрожал, но пальцы, сжимающие его, побелели от напряжения. – «Прошлым летом у меня было всё, а теперь…» - она стиснула зубы, чтобы не дать позволить вырваться наружу крику боли и отчаянья. – «Подруга только родила», - из-за дома вывернула группа её взвода. Её бывшего взвода. Без малейшего колебания, девушка вздёрнула оружие и расстреляла всех. Сменила обойму. – «Я была полна надежд и любви к миру. Готовилась встретить свою судьбу…» - появилась ещё одна группа бывших сослуживцев. Она уложила и этих. – «Но мне провели «добровольную операцию»!» - сквозь пелену слёз ярости 32ая разглядела командира, выскочившего следом за подчинёнными.
- Добровольные?! Как же! – закричала боец, выхватывая лазер.
- 32ая? – начал командир.
Вживлённая память подсказала, как пользоваться оружием. Нажав кнопку запуска, девушка коротко замахнулась и рассекла мужчину почти пополам: световое лезвие, напоминающее грубо сработанный меч из «Звёздных войн», словно горячий нож масло, разрезала плоть от правого плеча до левого бедра.
- Вы отняли у меня всё… - всхлипнув, девушка отступила, убирая меч, и развернулась, чтобы уйти.
- Ты… - конвульсивно дёрнувшаяся целая рука командира ухватилась за волосы предательницы и потянула вниз резинку.
Мгновенно развернувшись, боец схватила умирающего за запястье и вырвала бантик.
- НЕ ТРОЖЬ! ЭТО МОЁ!
- 32ая… - прошептал командир на последнем издыхании. Его глаза закатились, изо рта хлынула кровь, и тело бесполезным мешком рухнуло на асфальт.
- Это действительно моё, - она потрясла кулаком с зажатой вещицей. Лицо девушки не теряло суровой сосредоточенности, но его искажала боль от вернувшихся воспоминаний. – А «32ая» - это не я. – Повесив иглострел на плечо, боец потянулась к левому плечу, сорвала нашивку с номером, бросила на труп командира. – У меня есть имя. Но тебе я его не скажу.
На соседней улице что-то особо громко взорвалось. В ушах снова ожил компьютерный связной:
«478ой сектор атакован. Всем взводам, находящимся в соседних секторах – будьте осторожны! Прибудьте в 477ой сектор для огневой поддержки отступления взвода E78. Состояние окружённого ранее взвода D54 выясняется».
- Огневая поддержка? – бывшая 32ая снова подвязала волосы резинкой, подаренной ей некогда дорогим человеком. – Сектор атакован? – вздёрнув иглострел наизготовку, она трусцой двинулась в сторону битвы. – Не смешите меня! Я хочу услышать «478ой сектор захвачен»!