Зиг хайль! для статуи свободы

Пролог.
          Шестеро морских пехотинцев в солнцезащитных очках, винтовками М-16, и несколько человек одетых в форму войск специального назначения стоят в ряд напротив небольшой толпы американцев, в середине которой стою я. В толпе то и дело раздаются одиночные выкрики, пара мужчин рядом со мной, почти синхронно вскидывают руки и чеканят: «Зик хайль!». Спецназовец обводит нашу толпу взглядом, задумчиво подносит рацию к подбородку, оставляя пару секунд, что бы принять окончательное решение. Палец нажимает кнопку на рации, военный отдаёт приказ. Сейчас всё закончится. Я ещё раз оборачиваюсь взглянуть на статую Свободы в паре сотен метров от нас…
Глава 1.
     Душная комната, низкий потолок, яркая лампочка. Освещён только стальной стол, край которого давит мне в грудь. Я этого не сделаю. За этим же столом напротив меня, некто в строгом костюме душит меня своим тяжёлым взглядом. Когда глаза привыкают к свету, я вижу своих родителей. Как и я, они обмотаны верёвками вокруг стульев, руки связаны за спиной. Я этого не сделаю. Лицо отца неподвижно, мама не может даже кричать, только слёзы стекают к нервно скривившимся губам. Я должен что-то подписать, или рассказать о чём-то, или дать согласие… Я этого не сделаю. В своей груди я чувствую что-то вроде «стены», и эта стена не может сломаться, хотя, по правде сказать, я уже начинаю этого хотеть… Последнее, что я вижу - понимающий взгляд отца. Я этого не сделаю…
     Я открываю глаза, делаю пару шумных вдохов. По привычке вплотную к лицу подношу фосфорные точки на левом запястье – 2:15. Сосед лёг спать недавно – монитор его ноутбука ещё светит ему в затылок. Надо выйти покурить. Свешиваю ноги, ищу тапки. Рука осторожно двигается по тумбочке…, вот и очки. Скрип панцирной кровати и гребёнок начинает теряться в моём присвистывающем сквозь зубы смехе над самим собой, и совковыми стереотипами непонятно откуда всплывшими в моём подсознании. На пустой кухне ещё не развеялся сигаретный дым других полуночников. Присаживаюсь на мякоть войлока из растерзанной обивки табурета. Из соседней секции доносятся обрывки аккордов, смеха и поздравлений имениннику от запоздавшего гостя. Наша студенческая общага живёт своей обычной ночной жизнью. Снова левое запястье на уровне груди, смотрю на число. Через две недели я еду в Москву, на собеседование в американском посольстве.
***
Глава 2
     Неделю назад было завершающее занятие в языковой школе. Такая подготовка была строгим условием нашего агентства. На этих занятиях мы просто вспоминали какие-то фразы, просто проговаривали их раз по пять, просто общались на английском языке. Но это «просто» видится совсем по-другому теперь, когда передо мной остаётся пара человек в очереди к одному из окошек консулов. Многие «просто» стали фантомами после бессонной ночи в автобусе нашего агентства с другими студентами; после трёх часов просиживания в душном автобусе дожидаясь, когда наступит очередь нашей группы построиться в ходе в посольство; после судорожных поисков кафе поблизости с посольством, что бы попроситься в туалет (чего только стоит этот взгляд, взгляд нашего руководителя в ответ на каждое «Я щас вернусь…» от очередного студента, в этом взгляде было всё…, но в первую очередь – понимание, немая просьба и надежда, что эти ребята вернутся во время, и не подведут остальных). Вот какой-то мужчина отходит от консула. К свободному окошку выходит предпоследний человек в очереди передо мной. Ещё один студент закончил собеседование, и следующим пойду я. Стараюсь рассмотреть бумаги в руках уходящего студента. Пока мы стояли на входе в зал собеседований, оттуда выходили ряды ребят с отказами в получении визы. Это конец поры собеседований на эту программу, так что простым «Хай, хау ар ю» уже не обойтись. У одного из окошек какая-то студентка закончила собеседование. Она получила отказ. Расстановку слов наобум в своих коротких вопросах о причине отказа, девушка решает «восполнить» нарастающей истерикой. Женщина за бронированным стеклом вежливо повторяет пару фраз. Девушка не обращает внимания. От мысли о теперешнем настроении консула у меня начинают дрожать руки. Студент из нашей группы отошёл от консула в другом окошке. Распорядитель не успевает меня пригласить, я уже у окошка. Всё как на экзамене – говори всё, что знаешь, пока не попросят остановиться. Не то что бы консулу интересно, просто ты показываешь, насколько хорошо владеешь языком. Пара простых вопросов. Штамп на бумагах, и их подают мне в прорезь под окошком. Консул оставляет у себя мой загранпаспорт. Я прошёл собеседование.

*** Глава 3
     Через 12 часов – мой рейс в Москву. Всю ночь я буду ехать, и на этот раз просплю до самого утра. С вокзала сразу в метро, что бы попасть в аэропорт за несколько часов до регистрации рейса. Всё будет в первый раз. В первый раз я пройду таможенные проверки. В первый раз попаду в дьюти фри. В первый раз полечу на самолёте, буду давить усмешку при показе «Солт» во время полёта, отмучаюсь в «гальюне» на высоте 10 000 м., опоздаю из-за задержки рейса на пересадку в аэропорте «Шарлот» между Нью-Йорком и конечным пунктом – городом Myrtle Beach. Буду в недоумении смотреть на администратора, когда она выдаст мне, как выяснилось, талон на бесплатные такси и ночёвку в мотеле до утреннего рейса. Всё это будет. А сейчас я стою на автовокзале и обнимаю маму. Она приехала ко мне самым ранним рейсом. Ей удалось найти деньги, на которые я проживу до своей  первой зарплаты. Этой ночью, их дал друг нашей семьи. Мама приехала раньше, чем открылись банки, через которые можно было бы перевести всё на карточку. Именно сейчас, когда я беру эти купюры, я отчётливо чувствую на своих плечах… Назвать это чувство Ответственностью – было бы слишком размыто. В тот момент я словно одел белоснежно чистый костюм с рук не только моей матери, но и пары предыдущих поколений моих родственников. И даже забудь я в какой-то момент о нём, люди вокруг меня, неважно знают они меня или нет, будут видеть, остаётся ли он таким же белоснежным, каким я его получил…
*** Глава 4
     Любой театральный режиссёр-постановщик, не задумываясь, отдаст всё что угодно за такие декорации. Декорации, которые не отличить от настоящих предметов, зданий... Как в одном из рассказов Михаила Веллера. С того самого момента, как самолёт стал заходить на посадку, и внизу под тобой появляется непонятная мозаика из дорог, деревьев, домов; с момента, когда пройдены все обязательные процедуры, теряется последняя ниточка подсказок в этом лабиринте новой реальности, и ты теперь ты предоставлен сам себе, волен решать куда идти и что делать дальше по своему усмотрению - тебя не покидает чувство, что едва ты потянешь за ручку двери на входе в это кафе, ты тут же почувствуешь, что эта дверь на самом деле – единое целое со стеной, и от одного твоего прикосновения вот-вот рухнет добрая половина всего здания, пугая ни о чём не подозревающих прохожих; что ещё один шаг к повороту этого тротуара за угол и ты стукнешься лбом о фанеру. Но этого не происходит. Это не сюжет рассказа. Ты просто делаешь один шаг за другим, и в какой-то момент «фанера» начинает отодвигаться чуть быстрее, чем ты идёшь, пока не уходит куда-то за горизонт. И вот, ты уже идёшь в любую сторону, входишь в любую дверь, с простым любопытством, а не сомнением. Но местечко, в которое приехал я, приберегло пару «тузов в рукаве».  Русский таксист, который довёз меня из аэропорта в город, понимающе улыбнулся в ответ на мой пристальный взгляд на $13.50 на счётчике, и $15, которые я ему протянул. Его совет о чаевых я удостоил лишь проформ-улыбкой. Но главное событие дня было ещё впереди. Едва я встретился с человеком, которого мне порекомендовали ещё в агентстве, и он привёз меня в «перевалочный пункт» (небольшой домик, где можно было переночевать дешевле чем в мотеле, пока не найдёшь жильё сам). Едва я скинул с плеч всё своё богатство – пухлый рюкзак (который смотрелся довольно экзотично на фоне, как минимум, одного чемодана с вещами у большинства других студентов, которых свозили в этот же домик). Едва прошёл пару миль, что бы знать, как самому найти те пару мест, в которых успел сегодня побывать, не рассчитывая на чью-либо помощь. В очередной раз повернув голову – я увидел что-то непонятное, что-то колоссальное. На первый взгляд это выглядело как очень массивная стена, закрывающая собою горизонт… Я принял это за очередную наружную рекламу на вроде неоновых вывесок, и танцующих в разноцветных лучах прожекторов и лазеров фонтанов Лас Вегаса, что видел по ТВ… Уже спустя полчаса, пропуская мимо ушей шум кафешек за спиной, я улыбался самому себе, держал в руках свою обувь, и, подвернув брюки, стоял и наслаждался теплом и видом «наружной рекламы города Myrtle Beach» – Тихим Океаном.
*** Глава 5
     Побережье и пляж были действительно хороши. Хороши на столько, что и жильё сгодилось бы лишь там же. С этим негласным уговором, едва познакомившись, и отправились на поиски: я и Альберт со своим другом. Альберт – это единственный человек, чьё имя я позволю себе упомянуть. Просто потому что, на многие вещи мы с ним смотрели одинаково, и это позволит мне иной раз говорить здесь за нас обоих. Спустя несколько часов расспросов прохожих, одна милая женщина преклонных лет, дала нам совет не искать жильё на съём в районе, где дома стоят по несколько миллионов долларов, и пройти чуть подальше от пляжа. Кто ищет - тот найдёт. И вот, через пару часов мы уже общались с женщиной, в конторку которой постучались наобум. Её отец как раз занимался сдачей жилья в наём в этом городке. Конечно, сначала нам показали местечко «ни в узду»: голые, обшарпанные стены, сомнительные соседи, с добрый десяток миль до места нашей работы… Стоило нам прекратить колебания и отказаться, «нашлось» местечко получше. Это были те же голые стены и пол, но этот дом был, максимум, в паре миль от нашей работы, при нас мексиканец заканчивал ремонт плитки… «Home, sweet home».  С момента нашего вселения, остаётся разве, что упомянуть что-то, что запомнилось лично мне. Как то, на первый взгляд, смехотворная мелочь – шторка для душа, но вот её нет, и едва купив её и повесив, мы по очереди отмокаем в душе, и кажется, нет в мире ничего, что было так же жизненно необходимо. Или как после заселения, когда в доме собралась компания, которой мы прожили почти всё лето, на следующее же утро парень пришёл на кухню и спросил малознакомых девушек: «А что у нас на завтрак?» Во всём остальном, я могу сравнить нашу жизнь, тем летом, с отдыхом на курорте в детском лагере, со своими развлечениями, обидами, и приключениями. Просто дети стали малость постарше и, поехав по этой путёвке, уже думают не о том, как бы ночью сходить всей компашкой на море, а о том, как себя накормить, где жить, и как за всё это платить… Впрочем, что касается оплаты жилья, почти каждую неделю, когда наставало время собирать деньги, мне и Альберту приходилось, скорее, влезать в шкуру вожатых.
*** Глава 6
     - Американцы очень тупые и ленивые. – пару раз, с тоской, говорил мне один американец, с которым я подружился на своей работе. Сам он действительно отличался от обычного гражданина США. Взять хотя бы тот раз, когда он задал мне «вопрос на засыпку» - «Кто правил Россией до революции 1917-го года?». Кстати, говоря об умственных способностях, нельзя не вспомнить, как однажды зайдя к нам в гости, наш знакомый достал из кармана и показал мне свой небольшой пистолет. Как и всякий американец, он имел право на ношение оружия. Я не удержался и попросил дать мне подержать пистолет. Одно движение руки – и пистолет у меня, но без обоймы. Я с пониманием отнёсся к этой предосторожности. Мне было приятно почувствовать в руке оружие, хоть и не заряженное. Тут к нам подошёл мой сосед и попросил тоже подержать оружие. После разрешения владельца, я отдал пистолет, и, держа ствол то ли в мою, то ли в сторону американца, парень пару раз нажал на курок, после чего сделал «контрольный выстрел» своим вопросом: «Он без патронов что ли?!».
     Разумеется, у нас дома наш знакомый появлялся из интереса не столько к «целеустремлённым титанам мысли из России», сколько к самым простым и Желанным – нашим соседкам по комнате, русским девушкам. По его словам, девушки из России совсем не испорченны и не капризны. Думаю многие со мной согласятся, что такое убеждение, по своей глубине, сильно сродни вопросу о Николае Втором… Тем не менее, трудно сосчитать сколько раз не только я, но все мы обращались к нашему новому знакомому за помощью. Когда-то это была просто просьба совета, когда-то просьба отвезти куда-нибудь. И никогда он не отказывал в помощи, всегда охотно разъяснял какие-то вещи.
     Говоря о людях, оказавших неоценимую помощь, на которую в России можно рассчитывать разве что от близких родных, я вспоминаю так же коллегу по работе – самую простую американку. Помимо того, что эта женщина часто помогала мне добраться до мест, которых я не знал, и куда не ходят автобусы, и никогда не принимала денег за бензин и неудобство, она так же безвозмездно разрешила пожить мне у неё почти две недели, когда, в конце сезона, ребята улетели в Россию, и платить за жильё одному мне было бы очень накладно.
     Так же, с добром вспоминаю замечательного парня, афро американца, опять-таки с нашей работы, который совершенно бесплатно дал мне на лето свой велосипед.
     Но не только американки останутся в моей памяти. Сразу же, в день приезда, мне посчастливилось познакомиться с замечательной девушкой из Украины. Уже на следующий день после нашего знакомства, она уехала на своё место работы, в другой город. Но мы несколько раз находили возможность встретиться, и поддерживали связь как могли. Именно ей принадлежит, одно из самых ёмких, и глубоких наблюдений. Как-то раз, в нашем разговоре она сказала:
     - Только в Америке возможно, что самый нормальный и приятный в общении человек – в прошлом законченный наркоман или алкоголик, прошедший реабилитацию.
*** Глава 7
     Шестеро морских пехотинцев в солнцезащитных очках, винтовками М-16, и несколько человек одетых в форму войск специального назначения стоят в ряд напротив небольшой толпы американцев, в середине которой стою я. В толпе то и дело раздаются одиночные выкрики, пара мужчин рядом со мной, почти синхронно вскидывают руки и чеканят: «Зик хайль!». Спецназовец обводит нашу толпу взглядом, задумчиво подносит рацию к подбородку, оставляя пару секунд, что бы принять окончательное решение. Палец нажимает кнопку на рации, военный отдаёт приказ. Сейчас всё закончится. Я ещё раз оборачиваюсь взглянуть на статую Свободы в паре сотен метров от нас…
     24 часа назад русский таксист по-дружески улыбался, принимая от меня $ 25. На счётчике - $19.75. Я приехал в аэропорт нашего курортного городка. Полдня задерживали вылет. В десять часов вечера – я в Нью-Йорке. Мой вылет в Москву на 16:30, завтра, но из-за таких вот задержек рейсов приехать лучше заранее. На улице ночь, но я не хочу ни тратить деньги на гостиницу, ни проспать большую часть времени своего приезда в Нью-Йорк. Это я решил несколько дней назад. Сейчас же остаётся только решить куда податься…
     «Вот и встретились два одиночества»: индус в справочной Нью-Йоркского аэропорта, и я в небольшом похмелье после вчерашних проводов, со своим простым, человеческим пожеланием к индусу – «Я хочу осмотреть Манхэттен». Вскоре нам удаётся «сторговаться» на Уол-Стрит. Впрочем туда я не попал. Сев на нужный автобус от аэропорта, я просматриваю карту и понимаю, что маршрут на карте, который я получил в справочном бюро, предусматривает пересадку в Гарлеме. Вчера во время проводов в баре, мой американский друг посоветовал не посещать Гарлем даже днём, лаконично заканчивая мысль: «В Гарлеме тебя убьют на улице даже не за то, что ты белый, а просто - убьют».  В кармане лежат скопленные за это лето деньги, и проверять стереотип о Гарлеме лично я не хочу. Водитель афро американец с пониманием кивает на мои слова «Я не хочу в Гарлем», высаживает рядом со станцией наземного метро, и через полчаса, после небольшой беседы со случайным чернокожим мужчиной на платформе, я выхожу на станции своего нового пункта назначения. Пара поворотов по наитию, дальше ведёт блеск над головой в окнах высотных зданий. Ещё через пару шагов появляются первые несколько вывесок, а за ними появляется бессчетное число экранов, наполняющих со всех сторон лавиной света это место, разжигавшее моё любопытство, всякий раз мелькая в очередном фильме – Таймс Скуэр.
     Спецназовец отдаёт приказ. Сейчас всё закончится. Я ещё раз оборачиваюсь взглянуть на статую Свободы в паре сотен метров от нас. В голове у меня немного шумит после ночи прогулок по Таймс Скуэр. Уже под утро, проходя мимо ларька с сувенирами, я останавливаюсь купить пару безделушек. Спустя пару минут, лейтмотив сувениров подсказывает мне, что «слона-то я и не заметил»…
     Ближайшая станция, пара вопросов прохожим, минут десять в метро, билет за $ 13, очередь, проверка как на таможне, очередь, паром, проверка, очередь, проверка, и сейчас уже порывы прохладного ветра обжигают моё тело, распаренное под одеждой небольшим марш-броском по лестнице внутри пьедестала. Я стою у подножия статуи Свободы, смотрю на небоскрёбы Манхэттена. Конечно, ожидается, что теперь настало время заговорить о Восхищении, Восторге, и поднять из памяти ещё пару памятных моментов этого лета в США. Но, конкретно у меня, мысли о Восторге вызывают одно главное воспоминание. В тот день, на улице нашего курортного городка я увидел как к небольшой группе русских студентов, праздно прогуливаясь, подошёл афро американец, скорее всего живущий на пособие. Его внимание привлекла русская речь. Самое первое сравнение -  обычный российский сантехник…, только безработный. Вот мелькнули дежурные: «Рашен?» - «Ес, ви рашин», и чернокожий мужчина с широкой улыбкой стал вспоминать «водка», «Путин», а восторженные ребята, обступив его со всех сторон, наперебой стараются что-нибудь о себе рассказать.
     Так что теперь, вглядываясь в небоскрёбы Манхэттена, я чувствовал не Восторг или Восхищение грандиозностью зданий и просторов…, а взгляды. Взгляды моей матери, и родных на мой «костюм», тот самый, в который я оделся в момент, когда взял деньги из рук мамы. И чувствовал, что глядя на меня, она улыбается. Я тронул карман брюк со сбережениями, бросил ещё один взгляд на небоскрёбы, и развернулся обратно ко входу в пьедестал.
     Признаться честно, меня больше захватил это мини-квэст, что бы попасть на статую Свободы, нежели сама достопримечательность. Я не одинок, на обратном пути к парому с острова, слышу вопрос американца своей жене: «Они за это содрали с нас $ 13?!».  Случай выразить недовольство появляется сам собой. На подходе к трапу парома, нашу группу останавливают. С подошедшего к причалу военного катера сходят вооружённые люди в военной форме, и занимают позицию. Шестеро морских пехотинцев в солнцезащитных очках, винтовками М-16, и несколько человек одетых в форму войск специального назначения стоят в ряд напротив небольшой толпы американцев, в середине которой стою я. В толпе то и дело раздаются одиночные выкрики, пара мужчин рядом со мной, почти синхронно вскидывают руки и чеканят: «Зик хайль!». Спецназовец обводит нашу толпу взглядом, задумчиво подносит рацию к подбородку, оставляя пару секунд, что бы принять окончательное решение. Палец нажимает кнопку на рации, военный отдаёт приказ. Сейчас всё закончится. Я ещё раз оборачиваюсь взглянуть на статую Свободы в паре сотен метров от нас… После приказа по рации, из катера выходят двое мужчин в деловых костюмах. В толпе говорят, что это конгрессмен показывает уважаемому гостю гордость Нью-Йорка. Пара мужчин рядом со мной снова вскидывают руки и кричат: «Зик хайль!» В толпе одобрительно подхватывают: «Вам же важнее воспользоваться своим положением, а простые граждане могут в сторонке подождать…».
     С парома я сразу отправляюсь в аэропорт. Снова таможенные проверки, задержки рейсов, дьюти фри… Случайно подслушанный разговор русской женщины по телефону подсказывает мне способ скоротать время. Я переношусь из реальности на сцену какого-то Нью-Йоркского клуба, и делюсь с публикой рассуждениями…
Эпилог.
     Снова вспомню, детский лагерь у моря. Может и удастся припомнить за кем-то какие-то мелочи «не комильфо», но главное, что мы держались вместе, старались быть командой. А у меня появился новый друг – Альберт. И вся эта дружная компания тем летом, будет вспоминаться мне сытыми, прогуливающимися по главной улице городка, в поисках айфонов, айпадов, сувениров, изнывающие от жары, потому что океанский пляж уже всем нам давно приелся. Разве что я и Альберт, не важно, днём ли, ночью, заметив выставленный к мусорному баку у чьего-то дома очередной столик или кресло, тащим эти вещи к нам, в своем маниакальном стремлении обставить домик, под девизом: «Не пропадать же добру!»
     Спустя пару месяцев после возвращения, я встретил в университете студента, с которым неплохо познакомился на подготовительных курсах перед собеседованием в посольстве. Вместо слов, мы поприветствовали друг друга довольными улыбками. Этот студент ездил в штат Монтана, горный край, граничащий с Канадой – заснеженной «землёй, у которой нет края». Едва услышав мой вопрос о впечатлениях, знакомый снова расплылся в улыбке, и пропел:
     - Это было лучшее лето в моей жизни.


P.S.:
     Монолог «на сцене Нью-Йоркского клуба»:
     - Добрый вечер, уважаемая публика. Мне очень приятно выступать перед вами.
 Сегодня я хотел бы обратиться к мужской части аудитории. Причём к тем, кто является не просто представителем среднего класса с американским гражданством с момента рождения, а к тем кто был женат на русской женщине.
     Те кто женат сейчас или только собирается вступить в такой брак.... можете слушать, или нет... Ребята, без обид – вас уже не спасти. Это выступление - реквием. Так вот уважаемые разведенцы, у меня к вам вопрос - Это же были классные полгода?!
     Нет, серьёзно, вы же никогда не думали, что в мире ещё остались такие чистые, непорочные, добрые, и понимающие женщины... Вспомнить хотя бы то, как вы в первый раз привели её в хороший ресторан... Она так скромно улыбалась вам..., а когда думала что вы её не видите - у неё было такое выражение лица.... Вы-то её лица не видели, но люди за другими столиками вызвали полицию увидев как на лице бедняжки градацию мысли от "Какая же я молодец..." до "Да каким же местом, со сколькими, и в каком ошейнике придётся расплачиваться за ужин в таком месте"...
     Но пожалуй ваше любимое воспоминание это тот раз когда вы совсем выжатые от своих расходов на неё - в один прекрасный день забыли отвезти её в торговый центр... а вечером она вроде бы даже не заметила этого, всё равно была добрая, разговаривала с вами......
     О да, разговоры.... К слову о хороших временах - тогда вы общались с ней без её адвоката...
     А где вы были в тот вечер, на кухне, в ванной....?...
     Как в какой вечер?! В тот вечер когда у неё в голове щёлкнуло - "Fuck!!! Да как же на свете жить зашибись... Столько лет зря потеряно.... Кто-то должен мне за них заплатить.... Мииилыыыый!!!!....."

     Видите л ив чём дело, вы поразили её тем, что в сравнении с многими русскими мужчинами - живёте в достатке... А вот в России, мужчины которые живут в достатке - либо закапывают по ночам своих конкурентов... такие уж издержки профессии..., либо - дети таких бизнессменов... Сами понимаете, таким мужьям адвокатом не погрозишь... Но вот она встретила вас - и вы как принц окружили её заботой и пониманием....
     Правда, вы-то рассчитывали, что кроме вашего - у неё и самой есть понимание....
     А хотя, давайте на чистоту - вы были так наивны, и надеялись что эта сказка не закончится никогда.... Вы были по-детски наивны...
     Но во всём есть свои плюсы... Согласитесь, ведь в последнее время - вы стали взрослеть - глубоко раздумывать об этой жизни, и её странностях: вот, например, в школе, кода какой-нибудь урод вас кунал головой в унитаз, вы вспоминали слова своих родителей:"Ну и что, за то когда ты вырастешь - у тебя будет хорошая работа, а этот хулиган будет работать помощником бармена" ...... Вот бы сейчас вернуть то время и спросить родителей - а что делать с этой озлобленной стервой, которая из-за своего языка тоже не может найти работу лучше официантки, и чей адвокат будет иметь меня по закону за мои же деньги до конца времён, потому что такого же идиота, который женился бы на сорокалетней официантке (и тем самым освободил бы меня от алиментов) - не найти...