A Light Novel - Глава 003 - Хитоми

Глава 3: Хитоми

Медленная, тягучая вода подхватила гибкое, изящное тело.
Душа, амбиции, юная плоть – с затаенным дыханием величаво оберегались этими чудными водами как возле берега, так и на глубине. И лишь только девушка выбралась на берег, ее упругая кожа заиграла королевским одеянием миллиарда солнечных капелек. Ночная влага подхватила ее, словно огромная птица, у которой вместо сердца – зияющий колодец, а вместо перьев –легионы нежнейших июньских прикосновений. 

Это был заповедный пруд. Сидишь на берегу – любуешься бархатным черным небом с щедрой россыпью ярчайших звезд. Эти звезды – невесомые очи богов Изначальных Времен, хранителей космической тишины и астероидной пыли. Зеркало пруда ничуть не колышится, блестит, скрывая на небольшой глубине бликующее расплавленное золото – словно на расписной шкатулке, в которых бережливые предки хранили свои каменья.

Однако если чуть качнешь головой в сторону, ослепительный живой металл прольется по воздуху – то утопая в ночной прохладе, то преображаясь в ослепительный полуденный свет. Его тончайшие оттенки нежно соприкасаются с звездным небом, и если выбрать правильное положение головы, то легкими покачиваниями подбородка можно играть мелодию солнечного безрассудства и умиротворенной космической тьмы.

Свет далеких звезд: в небе – и на незыблимой поверхности пруда – вкратчивый серебряный глас. Солнце – ослепительный звон монет. Полуденная ночь на берегу – черное золото юной девичьей души. Небосвод сегодня залит нефтью. Спокойное, легкое дуновение наполненной мраком услады. Жар солнечного прикосновения. Вместе даруют они самое сладостное, самое незабываемое чувство, самое лучшее, но все же меркнущее перед вкрадчивыми касаниями материнских рук, скользящих вниз – по обнаженной фигуре восемнадцатилетней девушки.

За прудом – глухая ночная панорама, бликующее Солнце не дает разглядеть ничего дальше искрящегося водного зерцала, и только мерцание звезд через долю секунды повелевает узреть отлогие мохнатые холмы, плавно поднимающиеся по обе стороны. По холмах, по долинам раскинулся заповедный лес, полный ядовитых черных обезьян и мерзопакостных фосфорных енотов. Ближе к вершине холмов встречаются летающие черепахи куус.

Но без паники! Здесь у пруда они в безопасности: ее мама, потомственная звездная волшебница, наложила полуночное заклятие на весь окрестный ландшафт. Леса, бесконечные кровожадными тварями, подернулись дымкой сна: тревожного, но непробудного.

Ее руки нетерпеливо скользят, пытаются, ловят – охватывают руки матери. Мгновение: их пальцы сжимаются воедино; позолоченные капельки воды падают вертикально вниз, на подстилку, – туда, где старинное блюдо из слоновой кости. Мясо бледных рыб. Самая свежая зелень. Тонко нарезанные лимонные дольки.

Их обнаженные тела дышат прозрачным наслаждением. Изящные тонкие руки соединены вместе, но продолжают скользить дальше и глубже, вспоминая и разведывая…

- Мама, - шепчет девушка. – Мама, мамочка моя…

Ее губы трепещут, ее глаза выделяют слезную жидкость. Тысячи рук ласкают тело, словно медленный текущий элексир.

Внезапно сквозь вековечную толщу пруда раздается приглушенный вибросигнал мобильника, забытого в кармане банного халатика, висящего на крючке в ванной комнате.

* * *
Пол залит водой.
Шок слишком краток, чтобы испугаться.
Погружение под воду случилось во сне. Сон занял не более секунды земного времени. Вибросигнал мобильника объявил: жизнь продолжается.

Привет, Хитоми!

Девушка подхватила мобильник зубами и с силой швырнула им в стену. АИКОН 0133 падает на пол, раскалывается надвое. Конечно, такой телефон, в отличие от какого-нибудь ГНУСМАС, способен выжить и после падения с третьего этажа на асфальт, но девушка об этом не думала – слишком сильным оказалось раздражение за то, что бездуховный кусок пластика и микросхем спас ей жизнь – и угробил самый чудесный сон за последние несколько месяцев.

Девушка снова улеглась вдоль русла ванной, вытянула длинные ноги на бортик, затылком укрепилась на противоположный, где лежал брусок пахучего дегтярного мыла, и стоял шампунь «Maxi Eftie» в перламутровом флакончике с золотистой полоской. Ее дыхание снова стало умиротворенным. Девяносто семь вдохов, девяность шесть выдохов. Тело расслабилось настолько, что ощущения, полученные в заповедном пруду, внезапно соприкоснулись с сердцем – краешком уносимой ветром белоснежной скатерти-самобранки. Она ждала. Воспоминания растворялись, сменялись иными картинами. Чуть слышный звук воды, уходящий вертикально вниз – в зловонную канализацию – капля по капле…

Четверть часа назад она совершила традиционную вечернюю пробежку по Девятому району. Аэробные тренировки – залог красоты и здоровья. Мышцы бедра и голени, смещая нагрузку и передавая усилие – словно трубку мира по кругу, начинающегося с расслабленной стопы, воплощали краткосрочную фазу полета. Мчится кровь по капиллярам, а сердце спокойно, хотя и в нем слышится нетерпение.

Следить за дыханием.
Совместить интуицию с боковым зрением.
Стремиться вперед.

Если ничего не предвещает опасности, смотреть можно под ноги. Погода складывается из сердцебиений, а пейзаж – из движений глаз, схожих с их деятельностью во время фазы быстрого сна.

Уже потом, лежа в заботливой теплой воде, она вспоминала, что вокруг появилось чересчур много заборов, что в «ушах» играл ост из «Гранд Айзена», а на середине песни нарисовались местные пивные гоблины, которых по-хорошему следовало убить. Делать музыку громко – опасно. Некоторые представители гоблоты лихачат по дворам на «ышках» с корешами-укурышами на заднем сидении и кривыми грязными номерами вдоль бампера. Собьют – и не поморщатся.

Бежать мимо окон – тот еще «Junkie Tower» с падающими бычками, летающими плевками и смертоносными бутылками. Один раз в нее швырнули коктейль Молотова – спасла реакция и сноровка. А недавно смеха ради долбозавр-отморозок спустил на нее питбуля – глупая псина с визгом отлетела в морду хозяину. Еще пара месяцев тренировок – и она отобьет любого ротвейлера-мутанта из зоны отчуждения. Следующий этап – на бегу уклоняться от резиновых пуль. А потом – отбивать ногой зажигательные бомбы.

Девушка винтом поднялась со дна ванной, закрутила головой – ее длинные, черные как смоль волосы оставили на стенах миллиард солнечных капелек. Агрессивные мысли продолжали струиться в сознание, дерзость и бескомпромиссность застилали взор.

Она проигнорировала халат и полотенце. Она боднула дверь ванной, уселась в коридоре и, ловко орудуя пальцами мокрых ног, собрала разбившийся мобильник.

Капельки воды; на экране сохранилось смс:

 Привет, Хитоми!

Хитоми – имя из той же серии, что у Айюми, Джесси, Бонни и всех остальных девчонок из бывшего танцевального коллектива «Takushi Musume». Название команды навеяно их же первым номером – «Taxi Driver» – некогда очень популярным корейским остом в исполнении группы из девяти юных жительниц Сеула (ни одна из них не выжила в той злосчастной бомбардировке). И вот у них остались такие же танцевальные костюмы: ботфорты, сверкающие шортики, залихватские ньюсбойские кепи. Для Хитоми была модернизирована блузка: по бокам, от плеч до самого низа вставлена вертикальная шнуровка, как на ботфортах, отчего костюм выглядел еще сексуальней.

Хитоми, словно Богиня Весна (вместо зеленеющих и цветущих следов – небольшие лужицы воды), прошлась по квартире. Ее взгляд скользил вдоль книжных полок: сочинения Галли Виллона, технические японские словари, а также классика вроде Хирои Такахаси или Харухи Ёсимото. Один из переплетов, отчетливо пахнущий слоновой костью, привлек ее внимание. Это была старинная записная книжка в черной-черной обложке с ангелами и скелетами, на ней изображенными.

Девушка приблизилась вплотную, провела языком по краешку переплета, казалось бы, все еще хранившего свежесть нарезанного лимона. Незаметным движением подбородка она выдвинула записную книжку, словно игральную карту из колоды, но в тот же миг передумала и направилась в спальню, выполненную в каштаново-бежевых тонах. Из коридора ее сопровождал монотонный гул серверов, размещенных в большой кладовке.

Она падает в разложенную постель: подушки, одеяла, забытая еще с того вечера кружевная шаль – они трудолюбимо собирают солнечные капельки воды с упругого юного тела.

Ее снова обдает прозрачной волной.

* * *
Вдоль улицы Поливанича, на полусогнутых ногах перемещался мужской силуэт. Спотыкался, приподал на руку, повизгивал. Напоминал ошпаренного хромоногого пса.

* * *
Еще несколько сладких минут в постели, и Хитоми выпрыгивает на пол. Ей внезапно становится зябко. Она возвращется в ванную комнату, по-змеиному вкручивается в банный халатик со снеговиком и китайским Змеем Горынычем. А еще через полсотни мгновений ее уже можно наблюдать за экраном дебилизора, подключенного к социалке.

Множество фоток во френдленте, но ее взор выхватывает лишь самую последнюю – двор, куда выходят окна Айюми. Трудно разобрать, что именно там произошло – фотка получилась смазана – виден лишь сиротливый постамент Генобота 2.3, справа по диагонали – милицейская «ышка» с включенной «люстрой», а по периметру – несколько десятков человеческих тел, укрытых то ли брезентом, то ли грязным полиэтиленом. Пяток выгоревших автомашин, в том числе – большой грузовик. В доме напротив разбитые окна кричат кариозной пустотой.

Комментарий Айюми к фотке: LOL ^___^

Тонкими пальцами правой ноги Хитоми закручивает колесо мышки и переносит курсор назад к вкладке с личными сообщениями. Конечно же, несколько непрочитанных писем от Айюми! Вот последнее из них:

«Хитоми! Ты моя самая лучшая в мире, самая любимая во вселенной красавица. Люблю тебя! Шлю привет с планеты Хайли!»

Еще одно:

«Привет, Хитоми! Сегодня я счастлива! Мне очень хорошо! Я родилась заново – с крыльями за спиной! Мы летим в звездную высь, навстречу солнцу! Целую тебя, мой ангел! Айюми»

И что, сцуко, характерно, ни одного слова о Принце!

Хитоми почувствовала легкую тревогу, которая, впрочем, быстро рассеялась. Айюми, ее лучшая подруга, все еще пребывала в онлайне. За последние три с половиной месяца, она ни днем, ни ночью не покидала социальный профиль. Сомневаться не пришлось и насчет недавней смс. Ее прислала Айюми, только с другого номера.

Следующие несколько минут Хитоми читала все письма подруги, пришедшие за последние несколько дней. Каждое из электронных посланий сквозило какой-то нездоровой эйфорией. Везде зачем-то упоминалось звездное небо. Или солнце. Или далекая страна Йотабития. Или еще более дальняя планета Хайли Штерненштауб.

Казалось бы – бред шизофреника. Тем более, именно с таким диагнозом Айюми попала на 10-е отделение – вместе со своим тогдашним «самым кавайным идиотом на всем белом свете» Антошенькой. Шизофрения на двоих – как это мило и романтично! Шикарное место это 10-е отделение, почти целиком нашпигованное анимешниками, хикикомори, остопоклонниками, визуальщиками и прочими любителями японской приблуды. Некоторых там держали 15 суток, иных не отпускают и поныне. Айюми в этом плане еще повезло. Жрать нейролептики явно лучше в родных стенах, чем в казенном доме.

Впрочем, Хитоми, несмотря на такую же «шизофрению», которую без разбора ставили всем анимешникам, никогда не доводилось побывать на 10-м отделении. И нейролептики никогда не принимала. Во-первых, ее работа. Во-вторых, отцовские связи, избавившие мир от всех медицинских свидетельств. И в-третьих, у нее появился свой личный психолог.

Ей стало одиноко и неуютно. Она вышла в коридор, нетерпеливо приблизилась к книжной полке и выдернула зубами черную записную книжку с ангелами и скелетами на обложке. Через несколько секунд, усевшись напротив экрана дебилизора, переключенного на федеральный канал, она пальцами ног листала потрепанные страницы с мрачной окантовкой, пытаясь отыскать записи, в которых фигурировала Айюми. 

Внимание девушки привлекла запись от 31 января, в которой ее лучшая подруга умоминалась целых три раза:

«Поганые суки. Ненавижу вас всех. Живете одним днем. Считаете себя лучшими. И у каждого – мечта. Хотите денег. Свободы. Радости. Получите! Каждому – свое. Любви хотите? Подонки. Любовь – это не радость. Не свобода. Спросите у Айюми, не пожалеете. Она расскажет, покажет раны на запястьях, покажет гору пустых упаковок галоциклодола, но вам никогда не увидеть ее бессонных ночей, беспомощности в глазах, ледяной дрожи по всему телу. Айюми переродилась, она больше не ненавидит мужчин. Теперь ей плевать. Теперь Айюми хочет ребенка от киборга. И пусть будет так!»

- Занятно, - невыразительно произнесла Хитоми вслух и внезапно содрогнулась собственному голосу. Первые колебания воздуха за целую неделю.

Чувство, что все вокруг слишком неуютно, только усиливалось. Сначала шум серверов в кладовой. Затем – флэшбэком – звук воды, что сочилась в канализацию – по капле, словно китайская пытка. А теперь – дыхание загнанного зверя. На лестничной площадке.

Мысль, что после вечерней пробежки она снова забыла защелкнуть засов, в ту же секунду воплотилась в реальность: входная дверь медленно со скрипом растворилось, и в прихожую рухнуло взрослое мужское тело, покрытое уличной грязью и чужой кровью.

- Дядя Миша! – воскликнула Хитоми и беззчувно села на пол. Ее длинные черные волосы опутали спину, словно два вороньих крыла. Дыхание снова стало прерывистым.

* * *
- Марина, - пролепетал психолог. – Из-звини меня, п-пжалуйста… я сейчас, сейчас…

Грузный мужчина пытался приподняться с пола, но снова лицом приблизился к центру земли. Виной тому – нетвердые ноги, изрядное головокружение, да и пол еще толком не высох, можно поскользнуться.

- Не надо, - проговорила Хитоми со всей нежностью, на которую был способен ее мальчишеский голос. – Тебе вправду так больше идет. Пальто не снимай: вся эта грязь… Она прекрасна!… Ползи, ползи ко мне!…

Поблескивая очками в роговой оправе, психолог медленно пополз, как очень невезучая жаба. Хорошо, что он делал это бесшумно и не источал резких запахов. А то стошнило бы.

- Марина, - мужчина исторгал густой шепот. – Марина, я… я… мне… мне… то, что я видел…

Лишь в этот момент Хитоми заметила мертвенную бледность лица за роговой оправой. Мясистые кривые пальцы, казалось, не находили опоры, словно они находились где-то в центре Облака Святого Гарольда. Несмотря на всю нелепость ситуации, Хитоми вполне могла допустить, что с ее старым знакомым случилось что-то необычное и до рези в животе пугающее.

- Дядя Миша, ты как маленькая девочка, - ухмыльнулась Хитоми и вытянула свои идеальные обнаженные ноги в сторону психолога. – Ну, соберись же. Будь мужчиной. Облизывай.

Психолог подался еще немного вперед. Внизу роговой оправы, съехавшей на картофельный нос, высунулся неровный язык – синевато-красный, с клейкой полоской слюны в ложбинке. Пожалуй, даже слишком длинный и проворный для неуклюжего мужского тела, дрожащего и невротичного.

Перед его глазами маячила старая фотка: он, Всеволод и Антошка. На рыбалке, четыре года назад. В правой руке у каждого – настоящий здоровенный язь. Фотографию охватывает пламя. Лица родных людей корячатся – исчезают в раскаленную тьму.

В следующий миг он получил от девушки пяткой в челюсть.

Хитоми, весело хохоча, пробежала мимо кладовки с серверами, скрылась в комнате. Раздосадованный и красный от стыда, с прикушенным языком, бежит он следом, в грязном уличном пальто. Древнейший животный инстинкт вкрадчиво рекомендует: встань на все четыре, так гораздо удобней!

- Михаил Дмитриевич Ларвин, - поприветствовала его Хитоми, стоящая в своем банном халатике напротив плазменной панели дебилизора. – Вы такой бесподобный! Независимый эксперт по няшным сексуальным девиациям, маниакально-депрессивным психозам, ксенофилии и компьютерным играм. Владеете методом расстановок Хэвенгера, знакомы с гештальт-терапией Демонса и Нерона…
- Даймондса и Энрона, - еле слышно прошептал психолог.
- Да хоть Гаймона и Сарфункеля! – не выдержала Хитоми, и ее большие, лишенные косметики глаза вспыхнули болотными огоньками. – Ваша официальная психология утверждает, что анимешники недостойны называться людьми…
- Марина, - прошелестел психолог и горестно опустился на четвереньки.
- Хватит называть меня этим именем! - Хитоми изменилась в лице. – Человеческие имена! Девочка-монстр выражает протест! Ведь по вашей новейшей доктрине японцев тоже за людей нельзя считать, тк ведь? Вам – мировое господство, анимешникам – японские имена! Каждому – свое!
- Марина… - психолог шевелил губами, словно пойманный язь.
- Не исправить меня, нет, - с горечью продолжала Хитоми, преходя на командный голос. – Расстановки и гештальты на меня не действуют. Только оральный массаж ступней – единственное, на что вы годны, дядя Миша. Но сегодня я не в духе. Поэтому ступайте прочь. Через неделю, в это же время – жду снова… и полощи рот, а то пахнешь весь… как бомж лопарский!

Психолог огнянулся, в отчаянии пытаясь зацепить взглядом хоть какую-нибудь подсказку. Комната в охровых тонах. Платяной шкаф с одеждой. Плазменный дебилизор. Полка с дисками: только запрещенное аниме и несколько разрешенных игр, среди которых – всем известная «Junkie Tower». Напротив – плакат с героями «Хроник плоти и крови». Ближе к входной двери – свернутый бычий кнут. Со стороны окна – слегка поблекшая фотография двухлетней давности: на ней Хитоми с белоснежной улыбкой, в норковой шубе, светло-бежевой мини и замшевых сапогах телесного цвета. Девушка сияет, как звездочка, но, судя по изгибу фигуры, хочет сбежать далеко и надолго. Не может. Словно ее крепко держат ее за невидимую руку.

- Эпическое сокровище мое, - объяснила Хитоми, указывая большим пальцем левой ноги на черную записную книжку. – Называется «Уиссу Ното» – тетрадь исполнения желаний. Хочешь увидеть немного настоящей анимешной магии?

И да, и нет. Последнее, что психолог заспешил увидеть – это банный халатик, что скользил на пол, обнажая худенькую, но уже вполне развитую фигурку Хитоми. Золотистая кожа, маленькие аккуратные соски, – и две изящные татуировки в виде черных ангельских крыльев в местах, где срезанные подмышки переходили в неестественно узкие плечи.

Хитоми видела, как психолог стремительно рухнул на пол, а когда поднялся, его мутный взгляд исчез далеко и надолго. В его глазах блестели такие же болотные огоньки. Или же это были отблески далекой планеты с черными холмами и заповедным прудом, увиденной в отчаянно прекрасном сне, что по земным меркам длился всего лишь одну секунду, проведенную на полу, возле ее ног. Наивная детская мечта – но хватит ли ее могущества для совершения настоящего чуда?

Дебилизор, настроенный на федеральный канал, показывал старинный экшен с развлекательными воплями бандитов и лохов. На его фоне хрупкая обнаженная девушка с огромными, словно синее море глазами, молча сжимала между ног черную записную книжку.

- Хитоми! - лицо психолога исказила беззащитная улыбка. – Я ведел Бога! Я чувствую – Бог, он здесь! Так что я быстро, я мигом! Я попрошу – и он подарит руки – тебе, обязательно подарит! Не убегай, дождись меня! Только дождись!…

Хитоми ощутила, что нездоровая, земляная аура отступила прочь, мертвенная бледеность исчезла с лица Михаила Дмитриевича Ларвина – ее сменил восхитительный детский румянец. Убогий, жалкий психолог словно помолодел лет на двадцать.

Внезапно с пронзительным криком психолог ломанулся в окно – прямо в звездное небо далекой планеты Хайли Штерненштауб.
Внизу раздался чей-то крик, а потом истошно заверещала сигнализация припаркованной «ышки».

Восхитительная обнаженная девушка сжимала между ног черную записную книжку. Глаза блестели от слез, пролитых еще тогда – под водой. На дне ванной.

- Аригато годзаимас, Уиссу Ното, - произнесла Хитоми глубоким, полным детской признательности голосом. – Наконец-то! Теперь я знаю, как отомстить мудаку, из-за которого я – девочка-монстр! Держись, скотина! Я уже иду!