Как Степан к тестю в гости ездил

Степан торопил время. Впервые в жизни, считал он, почувствовал себя человеком. Ехал в отпуск один, без жены. За окном плацкартного вагона мелькали перелески, поля. Впереди его ждала встреча – с любимым тестем, с одной стороны, и сварливой тёщей – с другой.

Степан уважал тестя за то, что их взгляды на жизнь совпадали по одному, очень важному направлению.  Его тесть, Пётр Африканович, так же как и он, имел пристрастие к зелёному  «змию». Да и занимаемая им  должность способствовала этому. Работал Пётр Африканович в хозяйстве ветеринарным врачом. Для работы получал спирт денатурат, питьё ужасное и вредное, но товар хоть и дурной, но дармовой.

Время для Степана, казалось, стояло на месте, хотя поезд шёл строго по расписанию. Он слушал радиопередачи и каждый раз, по сигналам «Маяка», сверял свои старенькие часы «Победа». Украдкой от пассажиров ковырял в носу прокуренным указательным пальцем. Затем переключился на правое ухо, которое почему-то чесалось вместо носа. Подёргал торчащие из ушей и носа волоски. Посмотрел на физиономию в маленькое круглое зеркальце, которое ему вручила перед отъездом  жена. Выдернул несколько длинных, полу-закруглённых волос из бровей, в общем, серьёзно и  основательно готовился к предстоящей встрече с тёщей.

Очень часто ходил курить в тамбур. В очередной раз, возвращаясь после перекура, обратил свой взор на расписание в рамке, висевшее в проходе. Затем подошёл к служебному купе. У столика, прислонившись к стене, дремала проводница, женщина пожилых лет. Худая, с виду уставшая от жизни и работы. Судя по невыразительной внешности, её молодость осталась далеко за горизонтом или же затерялась на дальней станции, куда разобрали железную дорогу. Она почувствовала на себе взгляд, приоткрыла глаза.
- Так, - протянул Степан. Какая же станция  у нас на подходе?..
- Какая Вам разница? Не бойтесь, свою станцию не проедете, даже если очень сильно захотите это сделать,- со злом в голосе ответила она.
- Вам что, тяжело ответить? Это Ваша работа и нечего острить, - возмутился Степан.
- Так Вы с утра уже десятый раз спрашиваете, тем более на стене висит расписание, надеюсь, читать умеете? Если каждому пассажиру отвечать на  все вопросы, мне работать некогда будет.
- Не надо преувеличивать, раз пять спросил, а не десять. Вы что, учёт ведёте?- с дрожью в голосе выкрикнул Степан.
- Златоуст через двадцать минут, а Ваша станция – завтра утром.
- Спасибо! Вот так бы и ответили сразу, а то испортили настроение себе и людям.
Проводница промолчала, видимо, затянувшаяся  бестолковая беседа надоела ей. Степан резко повернулся и недовольный, что-то бурча, пошёл на своё место. Присел. Вдруг резко соскочил, и чуть ли не бегом пошёл обратно.
- Вы, Вы за это ответите. Я найду на Вас управу. Ишь ты… и быстро удалился обратно.
За спиной загремела посуда.
-  Кш-а! Проклятые мухи, чтоб вы передохли, - закричала проводница.

С расстройства, трясущимися руками, Степан взял недопитую бутылку «Портвейна» и отпил несколько глотков. «Что меня чёрт понёс?»- мысленно разговаривал сам с собой Степан.
Проехал одни сутки, и впереди ещё была дорога длиною в тринадцать часов. Ужасно надоело бездельничать.  Устал лежать, сидеть и даже смотреть в окно. Сколько бы сена накосил за это время. Чтобы разнообразить свой досуг, переключил свой внимание на других пассажиров.

Сосед по купе мирно спал, смачно похрапывая. Но время от времени он храпеть переставал и, не открывая глаз, махал рукой, чтобы согнать назойливую муху со своего потного лба. Занимавшая верхнюю полку попутчица – дама средних лет – с утра увлеклась чтением книги, видимо интересной, так как иногда посмеивалась.

Глазеть на попутчиков показалось Степану занятием скучным, и он достал изрядно потёртый чемодан, перевязанный шнуром. Открыл. На внутренней стороне крышки была  приклеена обложка журнала с фотографией улыбающейся во весь рот блондинки. Внизу красовалась жирная надпись: «Дембель не за горами». Степан заулыбался, вспомнил что-то приятное из далёкого прошлого.
Начал перебирать содержимое. Посмотрел подарок для тестя – байковую рубашку в клетку. Поинтересовался ценой на этикетке. Затем развернул большой цветастый платок –
подарок для тёщи, этикетки не было. «Значит, дорогой,- подумал Степан,- хотя ей хватило бы в подарок и носового платка».

Уложил содержимое, задвигая чемодан под полку, опрокинул две пустых бутылки из- под вина, разбудив тем самым соседа. Съел пару варёных яиц, запил всё тем же вином.
- Эх, дороги, - посетовал вслух Степан.
Отодвинул занавеску, уставился в окно, рассматривая чудную природу Урала.  Долго, до полуночи маялся Степан, никак не мог заснуть, наблюдал за бегущей вслед за поездом полной луной, да от души завидовал спящим пассажирам. Проснулся от толчков в плечо.
- Просыпайтесь, Ваша станция через час. Сдавайте постельное бельё.- Сосед пил чай, недовольно смотрел на него.
- Ну, ты и храпел, земляк, я так глаз не сомкнул – это ужас какой-то.
- Мы что, с Вами кумовья?
- А что? - удивился сосед.
-А то самое, что не надо мне тыкать.  Понятно?.. А чтобы спать ночью, надо днём не сидеть на спине.
-Ах, извините, Ваше высокоблагородие,- усмехнулся сосед и отвернулся к окну.

Степан умылся и сразу же подался в тамбур, перекурить. Настроение было на подъёме. В голове бродили мысли о встрече с тестем и любимой медовухой. Его мучил вопрос: «Какой же нынче запас этой чудной, живительной влаги. В прошлом году было здорово! Осушили с тестем две фляги,  хотя в эту долю входили и родственники, будь они неладные. Можно было ещё больше, запас имелся, да были под постоянным и неослабным контролем жены и тёщи. Тесть – молодец! С его стороны были полное понимание и поддержка. Где только не ухитрялись выпивать: на чердаке, под видом осмотра и ремонта крыши, в бане, саду и даже в погребе.
Степан допил остаток вина, сдал постель. Обратился к проводнице:
- Землячка! Ты уж на меня не серчай. Слышишь? – и, не дождавшись ответа, продолжал - ну что молчишь?
- Земляк нашёлся. Такие земляки моего деда две недели в подвале держали за то, что Ленина издали на броневике видел.
- Ну, ты знаешь что, говори да не заговаривайся, – возмутился Степан, махнул рукой и подался в купе, что-то ворча себе под нос.
Взял чемодан, «историческую ценность», и, не прощаясь с попутчиками, направился к выходу.
- Господин, а что ж Вы «пушнину» оставили?- услышал он за спиной в свой адрес. Резко повернулся.
- Какую ещё «пушнину»?- не понял Степан вопроса.
- Бутылки пустые. Сдадите, и купите пивка на опохмелку.
- Господ мы уничтожили в семнадцатом  году. А «пушнину» я дарю вашей жене на воротник.

На перроне было людно. Ещё издали узнал тестя, спешившего ему навстречу. Крепко обнялись с Петром Африкановичем, расцеловались.
- Ну, как доехал? – поинтересовался тесть.
- Хорошо, не считая мелочей.
- Каких таких мелочей, Степан?
- Да проводница попала, хуже тёщи, и попутчики – язвенники и трезвенники,  да и дорога притомила.
- Ну ладно, Степан, сейчас снимем напряжение. Я тут с соседом на «точиле» приехал, быстро доедим.
- Что за «точило», Пётр Африканович?
- Да! Это у нас так «Запорожец» называют,- махнул рукой тесть и засмеялся.
- Хитёр на выдумку у нас народ, что только не придумает.

По дороге со станции распили бутылку медовухи. Тесть рассказывал о своём житье- бытье. А Степан повеселел, выпив на « свежие дрожжи».  Встреча с тёщей была не столь торжественной -  лёгкое объятие необъятной талии, без поцелуев.
Правда, она пыталась выдавить «дежурную» слезу, но это у неё не получилось: от напряжения только покраснело лицо.
- Вы, я смотрю, уже приложились к заветной,- обратилась тёща к Петру Африкановичу.
- С чего это ты взяла? И не думали, просто с дороги ещё в себя не пришли.

После застолья без выпивки Степан вручил подарки. Тёща и спасиба не сказала.
К вечеру была готова банька. Тесть ухитрился принести, вернее, пронести незаметно от тёщи, закуску и казённый 
денатурат. Было здорово. После баньки добавили ещё и медовухи. Тёща ворчала, но Степану и Петру Африкановичу на её ворчание было глубоко наплевать. Обнявшись, они пытались петь, не зная ни одной песни до конца.
Проснулся Степан рано утром. Голова трещала  как река в ледоход. Вчерашнее событие помнил смутно. В комнату вошёл тесть и торопливо начал объяснять, что они вместе с тёщей едут в город.
- Степан, у меня к тебе просьба. Должен вылететь рой пчёл, так ты уж постарайся собрать его, чтобы не улетел ненароком, - и Пётр Африканович доходчиво объяснил, как это сделать. Степан кивал головой, как болванчик, что, мол, всё понял. В заключении  инструктажа тесть показал на роевню, где было спрятано лекарство для опохмелки.

Как только машина отъехала от дома, Степан начал поправлять здоровье – оприходовал стакан славной медовухи. Время от времени осматривал сад, где стояли улья. На веранде находился необходимый инвентарь.  Выйдя в очередной раз в сад, увидел на большом кусту лопуха возле забора живой шар из пчёл. Времени для разжигания дымаря не было, а про лицевую сетку даже и не вспомнил. Выпитая недавно медовуха придала Степану смелости – он решительно подбежал к кусту и голой рукой стал заталкивать живой клубок в ящик. Пчёлы мгновенно облепили его. Степан бросил роевню и побежал к яме с зелёной  застоявшейся водой.  Прыгнул в неё с разбега, скрылся с головой. Вынырнув, облегчённо вздохнул, но не тут-то было. Пчёлы вновь налетели на него. Выскочив из спасительной влаги, бросился бежать к бане. Захлопнул дверь за собой и несколькими пчёлами, прилипшими к его телу. В бане Степан быстро расправился со своими обидчиками.

Тело от укусов горело так, будто побывало в огне. Распухли лицо и руки.
Окатив себя чистой холодной водой, короткими перебежками убежал в дом. В лечебных целях опрокинул кружку медовухи и со стоном завалился на диван.
Буквально через полчаса Степан не был похож сам на
себя – лицо было, как баскетбольный мяч, глаза не видели ничего.

К обеду приехали тесть с тёщей. Пётр Африканович
приступил к лечению зятя народными средствами, приговаривая:
- Эх, Степан, Степан! Я же тебя предупреждал – пчёлы не любят резких движений, не переносят запах табака и алкоголя.
Суетилась и тёща. Бухтела на мужа и на гостя:
- Всё пьянка творит, будь она неладная. Не бережёте вы себя, мужики.
Степан молчал,  думая о своём, и сожалел лишь о том, что приехал в отпуск без жены. Была бы Ольга, не оказался бы он в таком нелепом положении, а наоборот – всё бы было хорошо