Фронтовик

   Моя профессиональная жизнь началась словами из гимна СССР:"Я другой такой страны не знаю,где студенту можно резать всех".Разница в том, что я был студентом всего-то месяц назад, а теперь – доктор при дипломе с отличием – была мизерной, ибо право резать было уже дано, но чтобы без последствий для себя, включая судебную ответственность за содеянное – этому надо было ещё научиться – у старших товарищей. Первым из них оказался Павел Иванович Плисс, завотделением городской больницы Белгорода, расположившейся между рынком и трассой Белгород – Харьков огромным прямоугольником, по периметру которого стояли корпуса различных отделений и поликлиники почти 1000-коечного лечебного заведения. Прочитав глазах заинтересовавший меня вопрос "А не еврей ли ты"?, он, усмехнувшись, сказал на суржике,украинскорусском диалекте:"У нашем сэле Плысивка у кажной хате живэ по Плиссу. Разумив?" Да, я всё понял: главврач больницы был герой Советского Союза, его заместителем по лечебной части – доктор Горелик, которая при знакомстве очень по особенному мне улыбнулась, а руководить интернатурой будет заведующий хирургией супердоктор Плисс, всю Отечественную войну прошедший, оперируя в своём медсанбате, едва не погибнув...
   После знакомства со своими юными помощниками, Павел Иванович распределил нас алфавитным способом по профильным отделениям:
- Каждый отработает в отделениях по два месяца, первый – хирургия, второй – травма, третий – урология, четвёртый – амбулаторный приём.
Он оторвал глаза от списка и обратился ко мне, четвёртому, носителю самой дальней из букв алфавита, с напутствием:
- Грицько, тебя уже ждут – двигай в распоряжение Ивана Федоровича, выполняй все его указания и не удивляйся ничему, человек, почти как я, Всю Войну Прошёл... И, многозначительно улыбнувшись, сделал рукой отмашку в сторону амбулатории, каких-то 150 метров от хирургического корпуса наискосок, через зелёный больничный двор. Чтож, большинство преподавательского состава института, что я закончил месяц назад, были теми самыми участниками прошедшей войны, после которой я родился. Все они находились в том возрасте расцвета, когда всё ещё могут и уже всё знают, работая больше по инерции, ничего важного не забывая...
 - А-а-а, так Вы и есть  новый доктор!- искренне улыбаясь, протянул мне руку Иван Фёдорович, заведующий амбулаторией, занимавшей три комнаты "вагончиком"
- Буду очень рад с Вами работать!..
Был он седым мужчиной за пятьдесят, в плечах – косая сажень, гладко выбрит, голубоглаз, штиблеты начищены, белая рубашка со светлым галстуком очень шли этому элегантному красавцу. Он предложил мне переодеться, жестом указав на шкаф, где я повесил свой пиджак рядом с его и одел белый халат. Что-то мне кольнуло глаза… Да-да, вот что: на его пиджаке висела медаль "За победу над фашисткой Германией". И только-то? У хирурга, оттрубившего в эвакогоспитале четыре года войны? У моего дядьки-терапевта был целый ряд орденов и медалей на праздничном пиджаке! Или он из скромности? Медсестра потом мне сказала, что он родом из крестьян, а дядька-то мой, Яков, два года отпахал на Донбассе за вагонеткой, зарабатывая рабочий стаж для поступления в мединститут. Странно…
- Тебя уже работа ждёт!-  радостно сообщил мой начальник, открывая дверь в смежную комнату.- Познакомься!
   На стуле сидела молодая, измученная мама, после нескольких вопросов я попросил её раздеться: левая грудь была багровая, в два раза почти больше правой, очень болезненная при пальпации: там легко определился флюктуирующий гнойник, пункция подтвердила мой первый самостоятельный диагноз.
- Вам необходимо вскрыть абсцесс груди, он Вам жить спокойно не даст.
- Доктор, я уже две ночи совершенно не сплю… А это не больно?
- Немножко, но я сделаю Вам укольчик, местную анестезию – и вы избавитесь от этого мастита навсегда, я надеюсь. О диагнозе я тут же сказал старшему товарищу
- Сразу видно, что ты делал такие операции, не так ли?- спросил Иван Фёдорович. Моё неуверенное, хотя и правдивое "Да" застало его уже по ту сторону двери – он поспешил покинуть операционную в пользу приёма прочих больных в своём кабинете… По правде-то я не обманывал, ещё будучи в субординатуре, на 6– м курсе, я не только вскрывал гнойники, но даже производил самостоятельно аппендэктомии, под присмотром доцента (его 100% ответственность за мои действия!). В любом случае я был очень польщён оказанным мне со стороны фронтовика доверием. После обработки операционного поля и местной анестезии, мастит был вскрыт, дренирован и перевязан, опытная сестра помогла мне.
- Доктор, огромное Вам спасибо!- сказала женщина, одеваясь,-Не зря я Вас больше часа ждала, меня познабливает,но уже много лучше, только голова чуток кружится.
- Это от анестезии- объяснил я пациентке, проводя её в коридор,- посидите с полчаса и, когда пройдёт головокружение, езжайте домой, завтра – перевязка. И вернулся в процедурный кабинет.
- А что, нельзя было Иван Фёдоровичу не тянуть резину, мог бы и отличиться, она же с восьми утра сидит?- спросил я в полголоса операционную сестру.
– За несколько лет, что я тут работаю, ни разу не видела этого хирурга со скальпелем в руке…
- Так он же всю войну прошёл! – не удержался я, удивляясь.
- Вот так и прошёл... – парировала мне местра, опустив глаза.- И с головокружением поосторожней – было тут, отправили одну с болями в животе и головокружением через двор на санпропускник, с "острым животом"- тут метров сто с небольшим – так и не дошла… На вскрытии нашли полный живот крови – "внематочная беременность…" Меня как ошпарило – вылетел в коридор: моя пациентка сидела на стуле, при моём появлении улыбнулась и кивнула. Зашёл после перевязки к "боссу" в соседнюю комнату, доложить об успешной операции, он обернулся мне навстречу и, улыбаясь, произнёс:
- Блестяще! Из Вас выйдет большой хирург! Продолжайте.
Наверняка, это был мелкий подхалимаж, но всё равно было приятно… Довольный, я вернулся в операционную и сделал ещё с пяток мелких операций, вроде панариция и вросшего ногтя, а когда закончил, всё так же улыбающийся и элегантный Иван Фёдорович отпустил меня на все четыре стороны, крикнув во след:
- Завтра в восемь на том же месте!- и широко улыбнулся.
   Пересекая двор, я прикидывал, где же упала та, с внематочной… Доложил Пал Иванычу о первом дне своей работы, что и как делал.
-"Шеф" тебе не мешал, правда?
-А откуда Вы знаете?
 Глаза Павла Ивановича стали серьёзными и грустными – я понял, что он давным давно всё знает…   Только тогда я обратил внимание на прикреплённый к стене "График дежурств" – моего Ивана Фёдоровича там не было...Быть не могло! Перехватив мой взгляд, Пал Иваныч сказал:
- Выбирайте старосту, пусть он составит список дежурств интернов – не менее 6 раз в месяц, согласно приказу Минздрава СССР.
Излишне говорить, что они были не оплачиваемы – "учебными", а за всё, включая учёбу, надо платить… Но эта аксиома не сразу дошла до советской головы молодого доктора. Как ему, отцу и мужу, содержать семью на зарплату в 110 рублей, никого не интересовало… А подрабатывать пришлось потом (и очень скоро!)ещё на трёх работах - и дежурным по поликлинике (поздние и дальние вызовы - попробуй, доберись с улицы 8-го Марта, что сопровождала три прогона электрички в харьковском направлении!),и в детском санатории, а позже - ещё и в детской больнице на Харьковской горе. Обаяшку Иван Фёдоровича я нигде не встречал, да и вообще с ним не сталкивался в дальнейшем, за неимением ни желания, ни совпадения, ни нужды - через три года я покинул Белгород, так и не поняв, как этот военный хирург прошёл ВСЮ войну.Вспомнился лишь анекдот на параллельную тему об Анастасе Микояне:"От Ильича* до Ильича** без инфаркта и паралича"
* - Владимир Ильич Ленин
** - Леонид Ильич Брежнев
9.5.2012