Кровавый эксперимент

Настрадавшись сама от гибели голландских растений, насмотревшись грустных фотографий и наслушавшись горестных рассказов других не всегда удачливых покупателей импортных растений, решилась я на кровавый эксперимент. Фотографировать ничего не стала, так как не была уверена, что получу какие-либо убедительные результаты. Просто хотелось проверить одну свою безумную догадку.
Результат получился вполне убедительный, хотя для полного триумфа надо бы дожить как минимум до следующей весны. Но терпежу молчать дольше нет, поэтому расскажу о своем зверском эксперименте, пока еще сезон покупки комнатных растений в разгаре. Может быть, кому-то мой опыт подскажет конкретные действия, а кого-то убережет от необдуманных решений.

Я многократно сталкивалась с гормональной ломкой голландских растений, в результате которой мощные и пышные «силосные» растения сгнивали на корню. При этом мною было замечено, что оторванные или срезанные черенки  укоренялись без проблем, давая жизнь растению, сохранявшему все видовые признаки, но, казалось, слыхом не слыхивавшему ни о каких гормонах, сгубивших их прародителя.

Я задала себе вопрос, не в корнях ли кроется «корень зла»? Т.е. не в корнях ли сосредотачиваются эти треклятые гормоны? Глядя на благоденствие черенков, ответ напрашивался сам собой. Нужно было только проверить догадку.

Я решила найти и купить уцененную диффенбахию и, ампутировав ей корни, попробовать укоренить ее в обход голландцев. Мне повезло. Мне попался крупный, жирный экземпляр с поломанными листьями, невредимой точкой роста и, как оказалось впоследствии, роскошной корневой системой. Там же продавались чудненькие, свеженькие, маленькие (15 см роста), в один крепенький ствол (а не жидким кустиком) очень дешевенькие радермахерки. Для полноты эксперимента я купила их две.

Придя домой и очистив от субстрата свои покупки, я чуть было не отказалась от своей затеи. Корни всех троих были образцово-показательно здоровы и красивы. Но наука требует жертв, и жертвы были принесены. Зажмурившись, я рубанула диффенбахию по самой шейке, отправив роскошную шевелюру корней в помойку. Черенок был поставлен в чистую воду с куском угля. Срез не просушивала, ничем не пудрила.
Одну из радермахер постигла та же участь. Корни были срезаны по нижней границе утолщения, которое, по-видимому, тоже можно считать шейкой растения. Радермахера была поставлена в воду, куда для устойчивости я напихала сфагнума. То есть она оказалась не во влажном, и даже не в мокром сфагнуме, а именно в воде со сфагнумом.
Вторую радермахерочку я по всем правилам просто пересадила. И стала наблюдать.

В течение первой недели диффенбахия никак себя не проявила, пересаженная радермахера стала расти и колоситься, обрезанная радермахера начала губить листья, они постепенно вяли, опускались и отваливались. Срез диффенбахии оставался свежим и зеленым, а срез радермахеры вызывал опасения, что начнет загнивать, но все-таки еще не портился.

В течение второй недели на срезе диффенбахии стали появляться выпуклые образования, которые я по ошибке приняла сначала за зачатки корней. Пупырышки увеличивались, но так как я не трогала их руками, то не знала, какой они консистенции. По цвету сначала они не отличались от тканей среза, позднее стали слегка буреть.
Пересаженная радермахера перестала радоваться жизни, но опасений за ее жизнь тоже пока не возникало.
Стволик обрезанной радермахеры к концу второй недели представлял собой жалкое зрелище: растень сбросила все листья, сохранив живым только ствол. Точка роста также оставалась зеленой, но в позиции «без движения».

Третья неделя ознаменовалась определенными сдвигами.
Потрогав пупырышки на срезе диффенбахии, я обнаружила, что ткани их не просто мягкие: срез покрыт слоем слизи определенно неживого свойства. Слой этот был смыт, а срез очищен щеткой, промыт и присыпан корневином. После нескольких часов просушки диффа была снова поставлена в воду с углем. Высота воды не превышала все время 5 см.
Та радермахера, которая сидела в земле, сбросила все родные листья, а у начавших было отрастать молодых листьев стали чернеть кончики.
Безногая же культя в воде со сфагнумом наоборот стала проявлять признаки воскресения. Утолщение ствола типа шейка покрылось белыми пупырышками, которые при увеличении достоверно оказались зачатками корней, а пазушные почки и точка роста не менее достоверно набухли, наладившись в рост.

Четвертая неделя дала первые результаты.
Нижняя часть ствола диффенбахии сначала покрылась пупырышками, а к концу недели обросла линейными корнями настолько, что ее уже можно было высаживать в землю.
То же произошло и с черенком радермахеры. Спящие почки достоверно пошли в рост, а нижняя часть стволика обзавелась несколькими линейными корнями.
Контрольная же радермахерка, которая была посажена в землю, почернела и откровенно загнулась в буквальном смысле этого слова, после чего была бесславно похоронена.

Пятая неделя.
Диффенбахия высажена в землю в начале недели. Радермахера выпустила ювенильные листья из пазушных почек. Высажена в землю с сохранением своего сфагнумного окружения низа ствола в конце недели.
Шестая неделя.
Диффенбахия достоверно стала наращивать надземную часть. Лезет второй новый лист. Опасений за ее жизнь нет.
Радермахера не вянет, наоборот, из верхних пазушных почек проклюнулись и стали разворачиваться настоящие разрезные листья, нижние пазушные почки также обозначили здоровые точки роста.

Предварительные выводы подтвердили мои предположения о том, что голландские растения губят их собственные корни. Лишение же растения корней напротив может сохранить ему жизнь. Предвидя возражения о том, что период наблюдения слишком короток, чтобы результаты были признаны бесспорными, скажу, что я сама придерживаюсь такого же мнения.
Возможно также, что я поторопилась с публикацией. Но наблюдения были продолжены, и результаты показались мне вполне убедительными.

Я все время думаю о том, что не все растения можно лишить корней. Это как раз невозможно с теми, кто страдает больше всего: с травой той самой, с марантовыми, в частности. Мне кажется, что траву-то корни губят в первую очередь. Но я потому и наметила себе первой жертвой диффу, что именно с ней намучилась больше всего.

Начало эксперимента пришлось на начало июня. К концу лета, ознаменовавшегося аномально продолжительной жарой, ситуация была такова.
Радермахерка жару все-таки не перенесла, при 40°С почернела и засохла. Результат не может считаться достоверным, потому что имели место экстремальные условия. При первой же возможности придется эксперимент повторить.
Ну, нравится мне радермахера! Но никак, зараза, не желает приживаться!
Диффенбахия же наоборот. И жару перенесла, и пересадку. Лезет третий послепересадочный лист, пьет нормально, нет никаких симптомов потери видовых признаков: новые листья не уступают в размерах изначальным голландским, стебель пока не вытягивается, сохраняет «жирность», междоузлия по-прежнему короткие. Да и сорт оказался для меня новый, Tropic Snow, что тоже добавляет удовольствия.

NB! Для полной уверенности в действенности метода «лишения голландских корней» необходимы наблюдения не менее двух сезонов вегетации. Так что до следующей осени, как бы ни хотелось посчитать эксперимент удавшимся, элемент случайности все же должен оставаться на первой ступеньке пьедестала. А закономерность только-только выходит на дистанцию.
Одно достоверно ясно: сроки начала порчи стволов и листьев покупных голландских диффенбахий совпадают с длительностью моего эксперимента. Т.е. если бы я оставила растению его родные корни, то именно через два месяца наступил бы тот самый караул «Что случилось с диффенбахией?!» А в настоящем эксперименте те же сроки дали основание считать растение успешно адаптировавшимся.