Солнце и Беркут

Солнце садится медленно на колени, по минутам задевает свои раздробленные кости, вывихнутые лодыжки.  Стелют  русалки у ног его жемчужный бархат вод, белоснежные ромашки всклокоченной пены. Остужается  пылающая кровь, запивается ноющая боль солью.  Выливается из глубоких порезов весь жар красным небом, драными облаками, и звенящая тишина окутывает лес -  так кричит Солнце, так говорит страдание.  И впивается Светило  в землю жилистыми руками, зарывается хвоей и долго еще стонет летучими мышами, зоркоокими совами.  Всю темноту эфемерные нимфы бережно смазывают раны обугленные  песнями Ледяного Ветра, танцами Навернувшихся Детей  Мира. И слышно до самого рассвета хрупкое дыхание силы.
Беркут вьет свое гнездо на самой макушке скал. Спутывает зимний песок. Вытягивает нитями тишину.  Биться крыльями о воздух. Рассекать икры ветра. И грубо взрывают необузданное молчание шершавые ленты голосов ночных птиц.  Кутается Беркут в черные звезды, упирается клювом в кислород, падает у скал, и  вновь до снежных вершин. Вонзаются острые когти в плоть, что по ветру заблудилась, что в лесах затерялась, орошается земля росой, тонким слоем водянистой смерти.  Смеется Беркут, не разжимая клюва. Целует свои  обнятые напряжением крылья. Рвет добычу… крупными ошметками складывая в глотку. 
Рассветы приходят неожиданно, с белыми скатертями голубых дорог.  Осыпается полог ночи снегом, застывает на окоченевших деревьях.  Откидывает покрывало сна Солнце  и плавно подходит  к самому небу. «Встречай! Встречай же его!» - пальцами по губам выводит Приветствие. Моет руки Солнце в прохладной дождевой воде, разносит теплые воспоминания по запястьям.
Беркут целует небо, пробивает брешь в ностальгиях, выставляет наружу слова.
-Здравствуй, Солнце – говорит он пренебрежительно, с кортавостью, согнутым клювом. – Знаешь, Солнце, я тут подумал, что небесам прок от твоих стенаний? Знаешь, Солнце, отдай мне часы твоего пребывания на верхах. Ты, Солнце, слишком много имеешь, не отдавая взамен ни части. Мне, Солнце, тоже бывает грустно, но я не вою, как собака. Отдай мне, Солнце, если не место, то хотя бы глазницы. Все в мире поровну, Солнце, делим. Несправедливость карается временем, но я оберу тебя раньше времени.
Воском по плечам младенцев, молоком по губам беженцев. Съедены глаза Бога Солнца. Вздрагивают губы иссушенной Земли, молит о пощаде, просит уйти. Протягивают Нимфы руки, укрывают спину колосьями не взросшими, спит прошлое в заброшенных шахтах разума, надрывнее кричат ночные птицы. Выводят на прогулки голоса осипшие. Чеканит шаг Время, парафином, острыми иглами. Расставляет на места все потерянное, все не правильное. В ровный рядок складываются проступки, наливаются сердца наказаниями, бьются сильные крылья Беркута о воздух, да не могут поднять тяжесть ответственности на себя взятую.