Приобщение к капиталистическому труду

       
Хорошо помню, как 19 декабря 1990 года со смешанным чувством тревоги, надежды и любопытства вместе с моим первым другом на исторической родине Иосифом прошёл проходную и очутился на территории завода. Собственно, никакой территории не было.

Всё основное и вспомогательное производство размещалось в одном небольшом одноэтажном строении. Тут же находилось крошечное КБ, бухгалтерия и несколько кабинетов администрации. После гиганта советского тракторостроения заводик показался игрушечным.

Иосиф провёл меня в измерительную лабораторию. Персонал её состоял из двух человек. Заведующая Това Таль и контролёр Миша Шишибаев. Мы познакомились. Това, симпатичная женщина лет тридцати пяти вместе с родителями ещё в детском возрасте репатриировала в Израиль из Румынии.

Она отлично говорила на идиш. Мои познания в этом языке были более чем скромными. Понимал я порядочно, а вот говорить почти не умел. Что касается иврита той поры, то о нём вообще сказать ничего не могу.

Его хватало максимум на пару-тройку дежурных фраз. Впрочем, даже их ввернуть в нашу, громко выражаясь беседу, насколько я помню, так и не получилось. С горем пополам изъяснялся на идиш вперемешку с немецким. Когда мой словарный запас исчерпывался до дна, обращались за помощью к Мише.

Завлаб устроила мне небольшой экзамен на профессиональную зрелость. Она развернула лист какой-то большой корпусной детали, и стала проверять мои знания по части умения читать чертежи. Задала несколько студенческих вопросов из курса «Технические измерения». Поинтересовалась прошлой трудовой деятельностью. С интересом повертела в руках мой красный инженерный диплом, содержание которого Миша ей перевёл.

На этом тест закончился. Това подвела итог. Понял я не всё. Однако суть уловил: мои ответы экзаменаторшу, похоже, удовлетворили. Я уж, было, принялся благодарить и кланяться, но будущая начальница охладила мой пыл.

Она сказала, что радуюсь я несколько преждевременно. По существующей традиции мне необходимо ещё на практике доказать свою профессиональную состоятельность. Если это удастся, то буду представлен руководству завода. И вот оно уже окончательно решит мою дальнейшую судьбу.

Това предложила поработать два дня в лаборатории на условиях, которые по существу являлись лотереей. Либо двойная награда, либо двойной проигрыш. Плата за двухдневный труд полагалась только в случае приёма на завод.

Если не повезёт, то остаешься и без работы, и без денег. Считай, что получил бесплатную возможность ознакомиться с особенностями израильского производства. Я, естественно, не раздумывая, согласился, и тут же поступил в распоряжение Миши Шишибаева.

Миша, невысокий щуплый паренёк лет тридцати, родился в Азербайджане. Он, несомненно, являлся, как говаривали когда-то в Союзе, лицом еврейской национальности. Хотя собственно лицо имел типично кавказское.

После окончания средней школы Миша уехал к тётке в Москву. Окончил там автомеханический техникум. Несколько лет проработал мастером на московском автозаводе. В 1976 году с матерью и московской тёткой совершил алию. То бишь репатриировал в Израиль.

Ко времени моего появления на заводе у Миши был уже солидный стаж работы в качестве контролёра-измерителя. Он отлично овладел профессией. Свободно изъяснялся, писал и читал на иврите.

Вместе с женой и дочерью жил в собственной квартире. Ездил на «Опеле» весьма приличного вида. Мне тогда показалось, что именно так выглядит человек, успешно просочившийся через сито израильской абсорбции.

Эмигрант, покинувший родные края, в Израиле сразу же попадает в так называемый «плавильный котел» министерства со странным названием «абсорбция». Там, в «котле», его тщательно проваривают. Этот «химико-идеологический» процесс   состоит в том, что бедняга заражается носящейся в воздухе бациллой анормальности. Для бывшего «совка» совершенно незнакомой. И что печальнее – прививки против неё у репатрианта нет.

Под действием этой вредной бациллы новый репатриант  отчаливает от привычного, хорошо обжитого берега РАССУДКА, и с невероятным трудом прибивается к совершенно дикому по его представлению берегу СВОБОДЫ.

Или иначе, как любят выражаться работники «Сохнута» и тому подобных структур,  совершает свою духовную алию (подъем). Проще - внедряется в конгломерат под названием израильский народ. 

Вот тогда-то перед глазами вновь духовно перерождённого израильтянина, взошедшего на Цион, и открываются невиданные ему до селе, просторы. Тот, кому повезло выбраться из «плавильного котла», т.е. тому, кто осел на его стенках или по-учёному – абсорбировался, и при этом ещё сумел сохранился как личность, с изумлением обнаруживает, что мир вокруг для него стал совершенно иным. Хотя, естественно, мир-то остался прежним, а вот сам он изменился существенно.

Вероятно, потому, что мой стаж "переплавки в израильтянина", не превышал тогда и трёх месяцев, Миша Шишибаев на фоне алимовской скудности показался человеком, по меньшей мере, среднего израильского достатка. Впрочем, что это такое в 1990 году я представлял весьма смутно. Да и сегодня, если честно, не намного лучше.

Разумеется, за последние два десятилетия мне удалось обзавестись кое-какими экономическими познания. Однако должен признаться, что их явно недостаточно, чтобы разложить всё по полочкам. Тем не менее попытаюсь хотя бы на своём дилетантском уровне прояснить существо понятия «средний израильтянин».

Сколько и чего потребляет среднестатистическая израильская душа, у нас известно всем желающим это знать. Размер средней по стране зарплаты знают, полагаю, даже дети. В экономическом разделе любого журнала можно без труда найти данные о дебите, кредите и сальдо бюджета среднеизраильской семьи. А вот экономическая основа, на которой зиждется достаточно высокий уровень жизни этой самой средней семьи, покрыта сплошным туманом.
 
«Средний» израильтянин, в общем-то, живёт совсем неплохо. Даже по западным меркам. Но существует одно принципиальное отличие. На Западе народ гуляют на свои. А вот еврейские середнячки частенько вкушают многочисленные блага исключительно в долг, имея порядочный минус в банке. Так называемый «овердрав».

Минус на банковском счету – уникальное, сугубо израильское финансовое изобретение. Оно недоступно разуму простых людей из цивилизованных стран капитализма. Впрочем, из "нецивилизованных" тоже.

Думаю, что даже для квалифицированных профессионалов этот еврейский феномен является крепким орешком. Трудно поверить, но это доподлинный факт – постоянный пятизначный минус на текущем счету израильтян явление достаточно тривиальное.

Израильские банки без каких-либо проблем предоставляют своим работающим клиентам под залог различных накопительных и социальных программ постоянный автоматический кредит в размере двух-трёх месячных зарплат. При этом скрупулезно соблюдается лишь одно условие.

На счёт клиента должны регулярно поступать определённые денежные инъекции в виде зарплаты, либо в другой форме. От объёма финансовых поступлений напрямую зависит величина кредита.

Получив такое, вроде бы, бессрочное кредитование, многие нерадивые «счетоводы» плавно и совершенно незаметно для себя погружаются в глубокую финансовую трясину. Вот тут-то банк и начинает «драть» с держателей минусов огромный ростовщический процент.

До полного краха, правда, дело доходит нечасто. Поступающая на счёт зарплата или другой денежный доход в какой-то мере покрывают минус. Но в следующем месяце ситуация повторяется. Минус опять прёт наружу, как шило из мешка. И так многие годы подряд.
 
Подавляющее число израильтян живут в жестокий кредит. В 2010 году по данным ЦСУ общий суммарный долг банкам составил около 65 миллиардов шекелей или $18 миллиардов. Это примерно шестая часть бюджета страны.

Народ, похоже, давно свыкся с такой странной жизнью в долг.  Насколько я  успел разобраться, особого дискомфорта не ощущает. Скорее даже наоборот. Но, не дай бог, если возникнет такая гипотетическая ситуация, при которой кредиторы в одночасье потребуют вернуть свои деньги!

Тогда для многих, казалось бы, состоятельных по внешним атрибутам людей, создавшееся положение может обернуться финансовой катастрофой. В лучшем случае они разом лишатся существенной части своих накопительных и прочих программ. В худшем – могут оказаться в «долговой яме».

Возможно, подобное поведение объясняется тем печальным фактом, что пока ещё ни одному поколению израильтян не довелось пожить в условиях подлинного мира, как скажем, гражданам какой-нибудь Швейцарии или Голландии.

У жителей постоянно воюющей страны сложился особый менталитет. Очень многие из них живут только одним днём. Они не часто задумываются о своём туманном будущем, передоверяя это не всегда приятное занятие профессиональным политикам.

Уровень жизни «среднего» израильтянина, естественно, я могу сравнить только с тем, что более-менее знакомо мне по советскому прошлому. В своё время я знавал кое-какие подробности частной жизни некоторых представителей высшего советского номенклатурного истэблишмента.

Так вот сейчас, не рискуя сильно ошибиться, могу сказать, что по сравнению с ними средний класс населения Израиля потребляет намного больше, как писал поэт, товаров хороших и разных.

Ну а, кроме того, имеет свободный доступ к огромному ассортименту услуг и разного рода удовольствий, о которых большая часть советской номенклатуры даже и не подозревала. В первую очередь, в силу идеологической зашоренности и убогости фантазий. Но, бесспорно, и по более веским экономическим причинам тоже.
 
Однако вернусь, как говорят, к теме. Отнёсся ко мне Михаил довольно равнодушно. Каких-либо дружеских эмоций, на которые, если честно, я втайне рассчитывал, он не проявил. Вкратце сообщил о выпускаемой заводом продукции.

Показал механический участок, где мне предстояло поработать, по крайней мере, два дня. Познакомил с измерительными приборами и приспособлениями лаборатории. Не очень внятно очертил круг моих обязанностей, к исполнению которых я тут же и приступил.
 
Оказалось, что попал я на высокотехнологичное производство. Основной продукцией завода являлись гироскопы собственной конструкции. Главным заказчиком – армия США. Производство завода состояло из двух основных цехов: электронного и механического. В механическом – изготавливались детали аппарата. В электронном – производилась его сборка и наладка.

Помимо этого завод постоянно выполнял многочисленные заказы различных предприятий Израиля. Изготавливал и дорабатывал партии всевозможных деталей. Диапазон разброса их по объёму, сложности и номенклатуре был чрезвычайно широк. А сроки исполнения мне тогда показались фантастически короткими.

 Имелась на заводе и небольшая лаборатория плазменного и металлокерамического напыления. Здесь выполняли работы по реставрации деталей самой разнообразной конфигурации, габаритов и веса. От ступиц авиационных колёс до какой-то мелочи медицинских приборов.

Вся эта многочисленная разношёрстная продукция проходила постоянный непрерывный контроль на соответствие требованиям чертежей и прочей нормативной документации. Проверялись практически 100% размеров и все геометрические отклонения.

Сложные корпусные детали порой имели сотню и более параметров, которые приходилось тщательно замерять. Результаты проверки заносились в журнал. После чего контролёр расписывался, и ставил личную печать. С этого момента он наравне с наладчиком и оператором станка принимал на себя всю полноту ответственности в случае появления брака.

Требования к качеству продукции предъявлялись здесь необычайно высокие. Особенно по части производства гироскопов. Так хорошо мне знакомый, широко разрекламированный уровень контроля качества, существовавший в мою бытность на минском тракторном, не шёл ни в какое сравнение с тем, что я увидел на этом крошечном по советским меркам заводике.

 Тут всё было, по меньшей мере, на порядок выше. Разумеется, для массового производства тракторов такая система была непригодной. Но это уже другой вопрос и не он меня тогда интересовал. Меня больше беспокоил тот факт, что тракторозаводской опыт не очень-то мне пригодится. И уж точно, если пройду тест, многому придётся учиться заново.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/05/19/247