Без Моцарта и без Сальери

      Это событие широко рекламировалось в местной прессе как "мировая премьера". 12 июня на сцене Тюменского театра драмы частный театр "Piccolo" Антона Шароева давал первое и единственное представление монооперы Николая Римского-Корсакова "Моцарт и Сальери", написанную по известным драматическим сценам Александра Пушкина. Листовка, выполнявшая в тот вечер роль программки, сообщала, что автором идеи и исполнителем двух заглавных партий является "солист Большого театра и Парижской оперы Заслуженный артист России Владимир Огнев". В этом и была главная фишка события - партии легкого, изящного, воздушного доверчивого гения Моцарта и угрюмого, злобного, завистливого бездарного (так в версии Пушкина) Сальери должен был исполнить один человек. Партии, противоположные не только по сути образа, но и в чисто техническом плане - тенор и баритон - должен был петь бас. Само драматическое произведение Пушкина небольшое, но считается одним из наиболее сложных для театральных постановок. Без прелюдий, без длинных подводок и многословных объяснений - сразу - убийство, причем убийство двойное: Сальери угощает Моцарта ядом чтобы спасти искусство, которое непременно погибнет не в силах достичь моцартовских высот, а тот, уходя, одной фразой "Гений и злодейство - две вещи несовместные" расправляется со своим убийцей. И хотя Сальери сохраняет свое физическое существование, тяжкое понимание неисправимости содеянного: "Я - злодей, а значит я бездарь!!!" - делает его жизнь горькой мукой. Петь обе партии даже раздельно - безумно сложно.
Петь обе партии одному певцу - на грани подвига. Федор Шаляпин считал партии этой оперы самыми любимыми в своем репертуаре, и впервые спел их обе партии под акомпанимент рояля. Сам автор считал свое произведение просто камерной музыкой, теряющей свое обаяние на большой сцене. Трудно найти в мировом репертуаре произведение более расположенное к камерной интерпретации без ухищрений большой сцены, чем "Моцарт и Сальери" Римского-Корсакова. Однако камерность постановки совсем не то же самое, что малобюджетность. Отсутствие сценографии - черное пространство с пятнами нотной бумаги и две бутылки с водой я не могу назвать работой художника. Образы Моцарта и Сальери все время сливаются - у Огнева их трудно различить. Исполнитель в образе Моцарта пытается все время улыбаться, а Сальери у него хмурится. Вся жестикуляция певца сводилась к простиранию рук в зал, вероятно удобная для пения романсов, но бесполезная для драматической интерпретации образов. Наверное, ему должен был помочь режиссер, но его не было. Маленький оркестрик существовал самостоятельно, вне оперного действия. Музыканты кружком сидели на утильных стульях, спиной к артисту. Им, очевидно, не объяснили, что существует камерная музыка и камерная опера, и что это не одно и тоже.  В прологе спектакля сам маэстро Шароев рассказал о первой встрече Моцарта и Сальери - в традициях своих концертов, видимо не зная, что в театре принято показывать, а не рассказывать. Вокальное искусство Владимира Огнева бесспорно, но драматического мастерства на две роли ему явно не хватило. На сцене была тень Сальери, и вообще не было Моцарта. А жаль!