Котенок

Был у меня друг, еще в давние времена. Мы тогда проходили годовую практику, и волей-неволей постоянно оказывались с ним вместе. Парень он был мрачный, замкнутый в себе. Безумный кошатник, буквально им поклонялся, отчего и казался достаточно странным. Во время перерыва, сидя с нами, он то и дело рассказывал нам о своем котенке Маське. Постоянно показывал фото, умилялся, по-детски хвастался «А вы знаете, Маська сегодня лужу сделал в коридоре, так я его ругать не стал, шлепнул слегка тапком, а после сметаной кормил – никогда его таким милым не видел».  Мы смеялись, больше над ним, чем над шутками его крошки.

Довелось мне однажды остаться одной с ним в картотеке. Мы долго работали, а после сошлись, что следует сделать и перерыв. На скамейке под окнами хранилища устроились мы на солнышке. И начал он снова рассказывать мне о котенке. Говорил он долго и увлеченно, а я не слушала, пока наконец мне это не надоело.

- Слушай, - сказала я, - У тебя разве нет других интересов? Ты все уши уже проездил со своим Маськой, ей-богу.

- Ты просто не знаешь, как мы с ним познакомились.

Голос его потух, но меня было уже не унять.
- Не знаю. Поведай.

Он замялся, а после вздохнул, и начал говорить.

 - Совсем немного времени прошло с тех пор. Я каждый день возвращаюсь домой, снимая пальто, я сразу беру на руки подросшего уже серого котенка. Он радостно мурлычет и норовит обнюхать мои пальцы. Я всегда приношу ему чего-то вкусного, и никогда не забываю подливать молока. В ответ он всегда рядом, греет живым теплом, и, словно понимая все мои мысли, говорит со мной на своем языке, после засыпая на коленях.
А я мягко глажу его по шелковой шкурке, прислушиваясь к мерному, едва ощутимому дыханию и счастливому мурлыканью.

В тот день собирался дождь. Я помню это так отчетливо, словно все случилось сегодня утром. Зажмуриваю глаза. Нет, прошло уже изрядно. Хотя память свежа, и чувство, будто нечто в моей голове хранит воспоминания свежими. Она кричала на меня. Из-за очередной глупости, сейчас я уже не могу вспомнить, что послужило причиной тому конфликту. Помню только, что я был уставшим, а она была расстроена, и жутко зла. Она давила на больное, всегда знала мои слабые точки, и вывести меня никогда не составляло ей большого труда. Ее резкий, надрывный крик оскорблений перешел в резкий звук удара. Я не справился с собой. Боже, как же я жалел об этом! Один лишь раз я потерял над собой контроль, дал ей пощечину, не раздумав, просто сорвавшись. А она выбежала прочь. Молча. Заставляя мое сердце сжаться до острой глухой боли. Просто схватила вещи и ринулась бежать, утирая слезы.  Я побежал вниз за ней, моля о прощении. Меня отрезвил этот удар, словно резко, подцепив крюком, выдернули из ледяной воды. Сердце колотилось. Я пинком открыл входную дверь, на улицу, вперед, вперед! Она лежала на дороге, раскинув нежные руки, и я даже успел уловить краем глаза угасающий вздох. Резкий свист тормозов. Крики вокруг, шум, все слилось воедино. Мне показалось, будто я потерял рассудок.

Не в силах выдержать это зрелище, я сел на бордюр. Я плакал. Так сильно, что в легких как будто загорелся огонь. Но молча. Кусая до крови губы и судорожно, безудержно шепча ее имя. Этого не могло быть! Это все сон!

Из какой-то дыры, пронырнув сквозь снующих людей и машины, прямо ко мне подбежал крошечный серый комочек. Протяжно мяукнув, он несмело ступил ко мне ближе, а после потерся о ногу. Я почти не заметил его, в голове пульсом, словно барабанная дробь, отдавалось только одно. Я винил себя. Винил, казнил себя, желая себе такой участи, что не пожелал бы и злейшему врагу! Пока не почувствовал, как, глухо мурлыкнув, малыш уткнулся холодной своей пуговкой в мой живот.  Я забрал его домой…

У меня в горле встал ком. Я не могла проронить ни слова, кроме «прости», просто глядя на него. А после протянула ему зажигалку.

- Я больше не буду.