Сказка

       Долго ли, коротко ли было мое путешествие по дороге чудесной, только завела она меня в края дремучие, в заросли непроходимые. И услышал я вдруг смех девичий, словно девчонка хихикает и прячется за деревьями в чаще леса этого. Интересно мне стало, что за девчонка такая, откуда взялась здесь? А она все смеется и своей тенью в чащу лесную зовет. Ну и пошел я за ней.

     Долго ли коротко ли шел я, только увидел сквозь чащу лесную избушку на курьих ножках. И скрипит она своими скрипучими бревнами. Старая-престарая избушка. И говорю я этой избушке, - «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом». Как только сказал я эти слова, так в тот час и стала избушка поворачиваться, кряхтя и скрипя.
     Повернулась она ко мне передом, и открылась дверь в избушку эту загадочную. И смех вроде оттуда был слышен, да и тень дивчины промелькнула. Перекрестился я, и вошел в жилище это невиданное.
    Как только вошел я внутрь избы этой, так дверь за мной и захлопнулась. Обернулся я и застыл в ужасе. Девица эта, мертвой оказалась и наряжена она в невесту была. Вся в белом, венок из цветов на голове и глаза страшные, мертвые такие. Сама белая как смерть. Ужас до оцепенения. Хотел закричать, да в горле пересохло от картины такой жуткой. А она как в кино, руки вперед выставила по кошачьи, пальцы скрючила и зашипела. Мол конец тебе добрый молодец, сейчас ты моим женихом станешь, только как и я мертвым. Ужас, одним словом. Я еще так подумал, что эта девушка говорить то совсем не умеет, но эту мысль я думал про себя, когда от нее по хате убегал.

    Хата оказалась пустой почти, да еще и шаталась. А невеста все рычала, да зубы свои мне показывала. Мол, съем все равно. А на полу валялись предметы всякие разные. И я впотьмах схватил какое то коромысло, да с размаху ударил нечистую по голове так, что голова её с плеч то и слетела. Срубил голову ей, как мечем богатырским, только коромыслом. Покатилась голова её как кочан капусты в одну сторону, её тело в платье свадебном упало, а я стою ни жив не мертв.

    А невеста, то есть её голова молвит человеческим голосом: «Ждала я тебя, ждала, да и померла с тоски, так что уходи отсюда, пока леший не пришел и голову мне мою на место не поставил. Да и ночь уже на дворе. Любила я тебя Иванушка всей душой, (это она мне говорит), да не судьба видно у меня замуж пойти, так девкой и останусь. Ну ступай, ступай». «Да как же ты меня любить то могла, если не знала совсем? Да и я тебя первый раз вижу. Как же так? В чем вина то моя? Да и не Иван я, Алешей меня зовут», - отвечаю я ей. «Иди уже, а то проснусь, так и совсем не здобровать тебе будет», - все на своем настаивает невеста.
   Сел я на сундук, что был единственным предметом мебели в избушке на курьих ножках и задумался. Рядом тело невесты без головы лежит, в углу голова её мертвая, а мне надоело всё так, что подумал я немного, да и открыл сундук этот. Что я хотел там увидеть? Сам до сих пор мучаюсь в догадках, но как только я его открыл, так тело невестино встало и стало по комнате ходить, голову свою искать. Я в сундук только мельком глянул, вижу, пузырек пустой, а на нем надпись: «Живая вода». И у меня сразу мелькнула мысль: что если я этой водой невесту напою, то оживет она наверное и расскажет историю свою, только в более здравом рассудке.

    Схватил я пузырь и выскочил вон из избы.
    Ночь, жуть, всюду мерещатся всякие чудовища и страшилища. Звуки простых лягушек до мурашек доводят. Страшно, просто по человечески страшно. Хорошо луна более-менее светит и тропинку видно.

    Иду я значит, по тропинке по этой. В руки себя взял. Спокойно иду. Вижу болото слева. Подошел я к этому болоту, и только на корточки встал, что бы воды из него зачерпнуть, как вдруг из этого болота рука схватила мою руку и в болото потащила. Тут я закричал: «Ааааа!!!»,- ору, -«Сука, падла, отпусти на хрен!!!». Так и вырвался, и бежать. Ну и трус, подумает читатель и будет прав. Действительно сердце в пятки ушло от такого приключения.
     Отбежал я от болота, огляделся, вижу везде та же ерунда. Ночь, луна, лес. И деревья руки тянут ко мне, словно обнять меня хотят и к себе в чащу затащить, и там съесть. «Надоели», - подумал. И как только подумал так, так деревья эти загадочные и отстали. А ещё я подумал: что пойду все таки на то болото, и вытащу это «что то», что утащить меня пыталось. Видно не сильная она, да и рука то женская. Русалка, наверное.
     Подойдя к болоту, по той же схеме зачерпнул я водицы студеной в баночку-скляночку, и опять та же рука, хвать меня за мою же руку, и тянет. А я возьми, схвати эту ручонку, да и рвани её на себя. Рванул, и вытащил русалку. Да и не просто вытащил, а далеко выкинул из воды. А она давай биться хвостом о землю, словно рыба, и изгибаться. Причем росту она небольшого оказалась, маленькая, совсем подросток. 
     Побилась она, побилась о землю, да и успокоилась. Я к ней подошел, вижу плохо ей совсем без воды. «Ты зачем меня за руку тащила?», - спрашиваю. Молчит она. Наверно не разговаривает. «Да черт с ней», подумал, махнул рукой, взял её на руки кинул в болото. Она только хвостом махнула и ушла на глубину. А болото озером оказалось, но это уже утром понятно стало, когда рассвело.

    Таким образом, я и набрал воды живой. На самом деле простой из озера, только в волшебной склянке, по этому она и живой стала. И отправился невесту безголовую поить.
    Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли шел я по тропинке, да увидел издалека избушку свою. Как увидел её, так сердце и похолодело. Ночь, тишина, избушка на курьих ножках, а в этой избушке мертвая невеста без головы. И мне по ходу в эту сказку идти придется, поскольку в руке у меня живая вода. Бутылка то есть с водой из болота. А нужно мне все это только для того, что бы привинтить на место голову девице-красавице, да узнать у неё, почему она меня любила и ждала, а я все не шел и не шел. Вот такая загадка получается.
     Отбросил я эти мысли странные и зашагал через бурелом по ночному лесу к избушке. Луна освещала весь этот сказочный пейзаж, и наверно в этот момент мне стоило бояться этой тишины, но страх мой, куда то исчез. Наверно сам испугался такого ужаса.

     Избушка как стояла к лесу задом, ко мне передом, так и стоит. По этому заклинание, что бы она повернулась ко мне передом, говорить не пришлось. И я уже как к себе домой вошел в это жилище.

     Сразу ощутилась сырость. И запахло трупами. А невесты не было! Ни её, ни головы её я не наблюдал. Страх тут же вернулся ко мне. Видимо в лесу ему оставаться было страшно, по этому он опять спрятался у меня. Я сглотнул от такого поворота сюжета. И как только я повернулся к выходу, дверь захлопнулась, и моя невеста уже с головой снова зашипела и направила на меня свои грабли (руки то есть). Пряталась она за дверью, как оказалось. В общем, картина повторилась. 
    Она шипит и угрожает. Я по стенке от неё бегаю. И опять это коромысло. И опять по голове хрясь, и опять голова покатилась в одну сторону, тело в другую. Если бы фильм снимали, то на пленке бы сэкономили в этом эпизоде.
    А бутылка? Спросит внимательный читатель. Где бутылка? Как это так? И бутылку держишь и коромыслом по голове бьешь. Нестыковочка.
    Объясняю. Я когда коромысло нащупал, то бутылку поставил на пол. А когда сбил голову с плеч ведьмы, то коромысло положил, а воду взял. Все просто.

    Но мы отвлеклись. Далее сюжет развивается следующим образом. Опять эта голова стала говорить, что любила меня, и ждала, ждала, да померла. Но я этот бред уже не слушал, а взял её голову, да живой водой полил. Затем дал ей попить эту воду. только немножко, поскольку когда она пила, то вода стала выливаться через шею на пол. И тут я сообразил, что надо действовать несколько по-другому. Голову её я положил обратно на пол, а тело её поставил так, что бы можно было работать с двумя частями тела одновременно.
    Взял я головенку её, смазал живой водой обе поверхности, где произошел разрыв, вроде клеем намазал, подождал пять минут, следуя выдуманной мной инструкции, и прижал плотно. Через 24 часа можно пользоваться, усмехнулся про себя. И последний аккорд. Набрал я себе в рот воды, и как факир ей лицо обрызгал.

    Невеста головой покрутила, вроде в себя пришла. Огляделась так, словно не понимая где она, и что с ней, посмотрела на меня своими прекрасными глазами, и спросила так же наивно, как и смотрела: «Где я?». «В избушке на курьих ножках», - нашелся я, что ответить. Тут она закрыла лицо руками и закрутила головой. А мне страшно к ней приближаться, вдруг это ведьма притворяется, и как только я расслаблюсь вгрызется она мне в горло своими гнилыми зубами, да ручонками своими душить начнет. Про себя так подумал. Свежи еще воспоминания о голове отрубленной. Да и девушка эта, что сейчас наивно плачет, недавно хотела съесть меня.
 
    «Пойдем, - говорю,- выйдем от сюда», - а сам начеку, настороже. Проверю её, и руку ей подаю, с тем, что бы подняться помочь. Она руку мою взяла, и поднялась. Я выпрыгнул из избушки, и поймал её на руки. Помог то есть. «Пока все нормально», - думаю. А сам начеку.

     Начало рассветать и я решил спросить девушку, кто она, да что.
   «Тебя зовут как?», - спрашиваю. «Настей зовут», - отвечает. «Настя, - говорю я ей, - а ты ничего странного не находишь в этой ситуации? Может спросить чего хочешь? Пить к стати не хочешь?». И бутылку ей протягиваю с водой живой. «Спасибо», - говорит и бутылку берет. Выпьет, не выпьет, вот он, момент истины. Или ведьма, или нет. Ведьма то не станет пить, подавиться. Пьет! Ей богу пьет! Ну все, отошла она окончательно. Но все равно, что то не так. Не бывает такого. Что то здесь не то.

    «Я Настя, - напившись и как будто окрепнув сказала вдруг девушка, - Настенькой меня звали матушка и батюшка. И я любила Иванушку своего. И он меня любил. И мы поженится хотели, а наши родители против были. А мы все равно хотели. А я не могла против родителей пойти. А потом мне жениха сосватали. Старого, худого. Мне он не понравился. А Иванушка тоже мучился. И в день свадьбы, а я не хотела жить с тем женихом, что мне матушка и батюшка сосватали. А я Иванушку любила. И в день свадьбы я в чулане на стул встала и повесилась. А Иванушка тоже, погоревал, погоревал, да и женился на другой. А я его ждала, ждала, и думала, что ты – это он. Совсем с ума сошла… И вот жду я его, жду и заманиваю парней разных в лес и гублю их там. Потому что не могу Ивану измены простить… Вот так. А ты смелый оказался, не растерялся. Коромыслом меня ударил. Молодец».

    И посмотрел я на нее тогда и понял, что ведьма передо мной стоит, и что она меня уже сто раз могла съесть, а не съела.
   «Рассвет уже скоро, - сказала она,- побегу я в лес. Прощай, добрый молодец». И поцеловала меня, только не ведьма, а Настенька. Посмотрел я как она исчезла в лесной чаще, развернулся и пошел прочь из лесу.
  Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
 
                КОНЕЦ