***

Джабрээл, по  своему обыкновению, приняв облик восточного небогатого труженика-земледельца, сидя на удобно потертом  камне, как бы  размышлял  вслух, предназначая в действительности свои рассуждения для информирования своего друга Син Ле-ке:
 - в шестом тысячелетии  по древним летоисчеслиниям, были, - или же, скорее, - есть, такие писатели-летописцы, которые по обыкновенной  человеческой глупости назывались там, - то есть в том Пространстве Времени, - писатели-фантасты, хотя, естественно, ничего того, что можно назвать термином  «фантазия», они не написали и не выдумали;  ты, уважаемый господин Син Ле-ке, в свое время обязательно побываешь в тех Простраствах Времени, в которые Всевышнему угодно будет тебя допустить, и все увидишь и осознаешь самостоятельно, но я пока тебе поясню следующее, - те самые  «писатели-фантасты» понаписали много всего о том, как души человеческие и иные существа передвигаются и путешествуют в Пространстве Времени!
Так, для того чтобы обо всем этаком написать их убогой фантазии хватило лишь на то, чтобы вообразить себе огромные металлические механизмы, посредством  коих человеческие души в телах и иные существа вселенной и передвигались в Пространстве Времени!
Надо тебе сообщить, уважаемый господин Син Ле-ке, что  в действительности передвижение в Пространстве Времени при посредстве механизмов, изготовленных из металла, - это есть дикая глупость, нисходящая к идиотизму и кретинизму, чего эти так называемые «писатели-фантасты» не знали и знать не имели возможности, обладая на редкость убогой фантазией и примитивно-скудным знанием о мироздании, и на мой недостойный взгляд, - это все у них было от дикого махрового атеизма, который в том Проcтранстве Времени расцветал и здравствовал во всех почти сферах мироздания!
Немного позднее «»писателей-фантастов» появились писатели-мыслящие, кои дошли (кто своими размышлениями о Бытии, а кто и Откровениями, данными Всевышним Создателем) до простого разумения, что в Пространстве Времени проще всего и доступнее для любых существ передвигаться при посредстве сознательных мыслей, то биш Сознания, которым все и существует в Мироздании, ибо, как ты, уважаемый господин Син Ле-ке, уже вероятно догадываешья, такие как я, существа и те, кто принадлежит к нашим друзьям, то есть, и такие как ты, уважаемый господин Син Ле-ке, передвигаемся(и будем передвигаться) в Пространстве Времени абсолютно свободно без каких – либо ограничений, естественно, по изволению Создателя вселенной, потому я и говорю, что тебе, уважаемый господин Син Ле-ке, придется по изволенгию Создателя вселенной немало попутешествовать по Пространству Времени и тщательнозапомнив и усвоив все увиденное и услышанное тобой, пересказать мне так же как я тебе персказываю о том, что я сумел по изволению Создателя вселенной познать в мире сем!

Глава 6


  Ну,  побеседовали. . .   

    И  то, что  было  решено,  стали  понемногу  внедрять  в  свою  действительность:       Син  Ле-ке  пошел  пешим  в  страну  Аратту,  хотя,  естественно,  прибился  к  торговому  каравану  Али-хана,  который,  несмотря  на  полное  сопротивление старого  халдея,  подарил  ему  сытого  серого  ишака  из  породы  «ходиков»,  как  их  называли  караваные  погонщики  верблюдов,  или  же  « мимо  идущих »,  каковое  звание  эти  животные  получили  у  бродяг-халдеев,  которые  сами  есть  настоящие  бродяги,  то  есть  люди,  не  имеющие  ни  семьи,  ни  крыши  над  головой,  ни,  хотя  бы  пристанища  какого-либо  на  земле  и  потому  себя  самых  и  всех,  кого  они  считали  близкими  себе  по  духу,  называющих  «мимо  идущими»,  то  есть,  если  нормально  передавать  смысл    для  озвучания  в  нормальном  современном  языке,  то  звучать  будет  « прохожими».
Один  такой  однажды  вечером  задержался  среди старых  и  пожилых  халдеев,  расположившихся  на  скамье  под  ветвистым  деревом  с  чаем  для  обычной  вечерней  беседы,  и  разглагольствовал:
  --  Я  кто!?  --    Я  Нет  никто!
 Я  «прохожий»!   Я  просто  идущий  мимо!   Но! 
  --  Все  мы  здесь,  в  этом  мире  просто  «идущие  мимо»!
  --   И,   увы  тому,  кто  считает  себя  кем-то  более  значительным,  чем  просто  «идущий  мимо»,  ибо  никто  из  существ,  кроме  очень  исключительно  редких  душ,  имеющих  определенный  дар  от  Всевышнего,  никем,  кроме  как  «прохожим»,  не  является  на  этой  земле!
  --    Но,  таких  душ,  которые  имеют  особые  благословения  Всевышнего,  было  очень  мало,  а  ныне  их  стало  еще  меньше!
   А  в  дальнейшем  душ,  имеющих  особые дары  от  Создателя,  будет  еще  меньше!  Но!  Чем  меньше  в  мире  становится  таких  душ,  имеющих  Божий  Дар,  тем  беднее  в  духовном  смысле  живут  остальные  души  в  этом  подлунном  мире!

 Но  и  мы,  «идущие  мимо»  знаем,  что  духовное  обнищание  в  этом  мире  предопределено  Всевышним  Создателем  и  потому  является  таким  же  благом  для  этого  мира,  как  и  все  остальное,  что  Всевышний  Создатель  этому  подлунному  миру  дарует!


 
                О     Ч Е М    Р А З М Ы Ш Л Я Ю Т    Ц А Р И   З Е М Н Ы Е






Царь  Энменкар  вел  спокойно-рамеренный  образ  жизни,  прерываемый  изредка  кое-какими  выходками  царицы  Нинхурсаг,  но  теперь  во  дворце  постоянно  находилась  Эрешкигаль  и  ее  присутствие  сглаживало  все,  что  случалось  не  очень  приятного  во  дворце  или  в  городе.  А  события  происходили  различные:  и  приятные  и  радостные  вроде  того  что  Верховный  Правитель  Вавилона  прислал  целую  делегацию  и  поздравления  господину  Набубаалсару  по  случаю  избрания  господина  Набубалсара  Верховным  вождем  всех  старохалдейских  племен.  И  хотя  все  отлично  поняли,  что  вавилонянин  лишь  выполняет  формальные  правила  дворцового  этикета,  все  также  поняли,  что  у  старинного  врага  халдейских  племен,  ассирийцев(а  Верховный  Правитель  Вавилонии  был  по  рождению  чистокровным  ассирийцем,  чем  не  только  необычайно  гордился,  но  и  при  любом  случае  подчеркивал  и  упоминал  свое  ассирийское  происхождение),  появился  еще  один  повод  для  недовольства  своими  халдейскими  подданными
 Кроме  того,  многие  ассирийские  правители  часто  говорили,    что  халдейские  вожди  являются  претендентами  на  престол  Верховных  Правителей  Вавилона,  поминая  при  этом  Саргона  Великого,  который,  к  слову  сказать  и  к  халдеям  никаким  боком  причастен  не был,  потому  как  был  чистокровным  аккадцем,  чего  и  никогда  не  скравал,  но  вавилонцы,  по  неизвестным  причинам  числили  Саргона  Великого  в  древних  халдеях  и  даже  по  этой  причине  опасались  халдейских  вождей  как  конкурентов  на  владычество  Вавилонией,  из-за  этого  делая  всем  халдейским  вождям  множество  мелких,  а  иногда  и  крупных  пакостей  и  непрятностей.         
               





 
      

               
      

         

 



               
               
               
    
                               
Царь  Энменкар  всегда  говорил,  что  род  свой  ведет  от  великого  предка  Бильга;миса,  которого  ассирийы  ни  за  какого  великого  не  признавали  и  потому  достаточно  серьезным  претендентом  на  вавилонский  престол  царя  Энменкара  не  считали,  хотя  для  Энменкара    пакостей  от  ассирийцев  меньше  из-за  этого  не  становилось,
У  царя  Энменкара  был  друг  и  соратник,  правитель  соседнего  царства  Лагаш,  царь  Шу-Суэн!
Ну  так,  царь  Шу-Суэн,  во-первых,  был  внуком  царя   Гудеа,  который  где-то  лет  двести  тому  царствовал  и  был  единственным  правителем,  имевшим  титул  «энси»,  что  совмещает  в  себе  духовное  и  политическое  лидерство  ,  за  что его  некоторые  называли   Великий  Гудеа  --  в  его  честь  была  отлита  бронзовая  фигура  больших  размеров!  Она  была  поставлена  в  центре  города  Лагаша  и  по  сию  пору  там  же  и  стоит,  и  Син  Ле-ке  и  царь  Энменкар  эту  фигуру  не  раз  обозревали  и  обсуждали,  потому  что  Син  Ле-ке  говорил,  что  очень  хорошо  иметь  под  рукой  столько  металла  --  всегда  есть  из  чего  отлить  наконечники  к  стрелам  и  копьям,  но  царю  Энменкару  приходила  иная  мысль  в  голову  и  он  решил  в  будущем,  когда  будут  средства,  выкупить  фигуру  Гудеа  у  правителей  Лагаша  и  отлить  из  этого  металла  фигуру  Билгамиса,  чтобы  поставить  ее  в  городе  Уруке  возле  храма  богини  Инаны,  на  что  старый  Син  Ле-ке  сказал  только  одну  фразу:
  --  Тьфу-ты-Ну-ты!  --  и  царь  ту  идею  из  головы-то  и  выбросил
Однако  разговор  вовсе  не  о  бронзовых изваяниях,  ибо  бронзу  можно  было  не  так  уж  дорого  закупить  на  восточном  побережье  Великого  моря,  да  и  в  царстве  Арарта  бронзу  покупали  и  вавилоняне  и  халдеи  и  даже  дикие  племена,  обитавшие  в  пустыне,  что  пролегла  от  халдейских  городов  до  великого  царства,  расположенного  на  берегах огромной  Великой  Реки,  которую  все  жители  этого  великого  царства  так  и  называли  Великая  Река!  По  берегам  Великой  Реки  было  немало  городов  и  храмов  и  даже  некоторые  храмы  были  построены  в  точности  как  горы,  о  которых  много  любил  рассказывать  старый  Син  Ле-ке
  Речь  тут,  кстати,  о  том,  что  одним  из  ближайших  предков  царя  Шу-Суэна   был    величайший  Нарам-Суэн,  а  вот  это  уже  серьезно  и  не  только  как  конкуренция  ассирийцам,  но  и  как  претензия  вообще  на  Верховное  правление  над  всей  Месопотамией,  что  надо  понимать  как  над  всеми  царствами,  находящимися  на  берегах  обеих  рек:    и  Тигра    и  Евфрата!
О  том,  что  Нарам-Суэн  является  прямым  предком  Лагашского  царя  Шу-Суэна,  все  знали  давно  и  верно,  потому  как  сомневаться  в  этом  факте  никому  и  в  голову  не  приходило,  как  никому  не  приходило  в  голоау  сомневаться  в  том,  что  царь  Энменкар  --  прямой  потомок  великого  Билгамиса!
Потому  что  с  одной  стороны,  как,  например,  для  ассирийцев,  сам  Билгамис  был  не  таким  уж  великим,  как  это  представлялось  другим  племенам  Междуречья.  А  с  другой  стороны,  как,  напрмер  жителям  города  Урука  и  его  окрестностей,  иным  людям  казалось,  что  царь  Энменкар  в  этом  вопросе  слишком  необъективен,  чтобы  понимать  истину,  как  она  есть  в  действительности,  хотя,  конечно,  в  прямой  лжи  по  поводу  родословной  никто  никогда  царю  Энменкару  претензий  не  предъявлял,  но  люди  все  же  как  бы  утвердились  в  том  что  «ну,  может быть, Билгамис и действительно  прямой  предок  царя  Энменкара!  Но! . .  вполне  может  быть,  что  это  и  не  есть  истина,  ибо  герой  Билгамис  жил  очень  давно  и  мало  ли  что  было  за  время,  что  проходило  со  времени  смерти  героя  Билгамиса  и  до  времени  рождения  царя  Энменкара,  пусть  он  живет  во  веки!»
Мудрые-то  люди  так-то  рассуждали.  А  что  до  немудрых,  так  те  думали  кто  что  пожелает,  и  на  их  думы  никто  ничего  и  говорить  не  будет
В  городу  Вавилоне  на  троне  Верховного  Правителя  ныне  сидел  прямой  потомок  великого  Сумуабума  ,  то  есть  царь  Сумуабум  IV,    и  ему  насчет  конкурентов  не  было  необходимости  волноваться,  разве  что  родные  братья,  которых  было  немало,  вступят  в  прямую  борьбу  за  право  царствовать?!
Но  об  этом  голова  не  болела  ни  у  царя  Шу-Суэна,  ни  у  царя  Энменкара,  которые  нынче  встретились  специально  для  того,  чтобы  обсудить  и  поразмыслить  над  тем,  что  там  ныне  происходит,  в  этом  ужасном  городе  Вавилоне! 
Говорил  Шу-Суэн:
  --Ты  же  знаешь  прекрасно,  брат  мой,  Энменкар,  что  я  плачу  хорошие  деньги,  чтобы  постянно  получать  сведения  о  том,  что  происходит  во  дворце  Верховного  Правителя  Вавилона!  --  Шу-Суэн  говорил  негромко,  неторопливо,  но  очень  отчетливо.
Энменкар  проникся  тем  же  настроением,  что  было  у  Шу-Суэна,  и  потому  так  же  негромко  и  неторопливо  заговорил:
  --  Я,  брат  мой  Шу-Суэн,  также  прекрасно  осведомлен,  что  ты  платишь  немалые  деньги,  чтобы  получать  сведения  о  том,  что  происходит  во  дворце  правителя Урука!
  --  и  не  только,  брат  мой,  Энменкар,  --  не  смутился   Шу-Суэн,  --я  получаю  сведения  о  том,  что  происходит  во  дворцах  всех  халдейских,  вавилонских  и  даже  ханаанейских  и  египетских  правителей!Поэтому  и  держусь  на  своем  троне  уже  третий  десяток  лет!
  --  Ну,  предположим,  о  настроениях  ханаанеев  и  египтян  я  так  же  неплохо  осведомлен!  --досказал  Энменкар,  и  добавил,  --  мне  приходится  быть  даже  в  курсе  того,  что  намереваются  предпринять  правители  «хатти»(хетты),  да  и  о  планах  правителя  царства  Урарту  иметь  сведения  нам  с  тобой,  брат  Шу-Суэн,  не  помешает.
  --  Я  понимаю,  --  подхватил  тему  Шу-  Суэн,  --  миттанцы  тебя  без  своей  помощи  не  оставляют,  --  Шу-Суэн  усмехнулся,  --  получать  сведенья  из  дворца  «хатти»  возможно  только  лишь  через  Миттани,  а  ты,  брат  Энменкар,  насколько  я  помню,  какой-то  родней  доводишься  царю  Миттани.

  --  Да,  если  вернее,  не  я,  но  моя  супруга,  еще  вернее,  даже  отец  супруги!  Старый  Син  Ле-ке,  вроде  бы,  двоюродным  братом  приходится  царю  Эшмунсару,  правителю  царства  Миттани!  Хотя,  точно  я  ничего  утверждать  не  могу,  так  как  с  родичами  моего  тестя  не  всегда  все  ясно!
  --Но,  --приостановил  словоизлияния    Энменкара  Шу-Суэн,  для  того,  чтобы  получить  военную  или  денежную  помощь  от  кого-то  из  царей,  нам  с  тобой,  брат  Энменкар  никогда  не  требовалось  излишнее  и  многочисленное  доказательство  нашего  с  ними  родства!
  Как  раз  всегда  хватало  небольшого намека  на  родство,  лишь  бы  был  повод  заговорить  об  отношениях  с  каким-либо  царем  или  правителем!
Так,  что  же  ты  в  нынешнем  случае  особо  пытаешся  определить  степень  родства  твоего  тестя  и  царя  Эшмунсара?!
  Царь  Энменкар  как-то  растерянно-неуверенно  возразил:
  --  Да,  нет. . .  Я,  вроде,  как  и  не  пытаюсь  что-то  определять. . .
Я  просто  объясняю,  что  не  очень  все  понимаю  в  родственных  связях  родных  моей  жены!
  --  Ладно  --  успокоительно  заговорил  Шу-Суэн,  --  в  любом  случае,  если  вдруг  возникнут  серьезные  оезкие  разногласия  у  тебя  с  вавилонскими  ребятами,  то  ты  можешь  абсолютно  точно  и  уверенно  расчитывать  на  мою  помощь  и  поддержку,  потому  что  я-то  уже  отлично  понимаю,  что  если  вавилоняне  начнут  прижимать  такого  как  ты  и  твое  царство,  то  непременно  продолжат  свое  всесилие  показывать  таким  как  я  и  мое  царство,  а  заодно  налетят  на  Ур,  Ниппур,  Ларсу  и,  естественно,  Аккад!  Я,  по  крайней  мере,  уже  давно  ожидаю  от  вавилонян  резких  движений  в  мою  сторону  и  на  всякий  случай  придерживаю  в  своих  пограничных  поселениях  до  восьмидесяти  тысяч  подготовленных  к  хорошей  войне  бойцов!  И,  насколько  мне  известно,  правители  Аккада  и  Ниппура,  соответственно  каждый,  имеют  не  меньшие  армии,  а  у  царя Мари  старый  зуб  на  вавилонян  и  армия  во  много  раз  более,  чем  у  нас  с  тобой,  вместе  взятых!
  --  Ты,  уважаемый  брат  Шу –Суэн,  просто  опередил  меня,  потому  как  я  ведь  к  этому  и  приближался  в  моих  словах, чтобы  сказать,  что  при  непосредственном  содействии  правителя  Миттани  царя  Эшмунсара  очень  скоро  устраивается  встреча  моя  с  правителем  царства  Мари,  на  коей  встрече  мы  заранее  обговорили,  что  будем  обсуждать  наши  совместные  действия  в  отгошении  Верховного  Правителя  Вавилонии!
  --  Ты  смотри!  --  хитро  сощурился  Шу-Суэн,  --  успели  сговориться  без  моего  участия!  Да!  Признаю!  На  сей  раз  я,  можно  сказать,  прозевал  момент!  Надеюсь,  что  и  вавилоняне  прозевали! . .  Коли  уж  вам  меня  удалось  обойти! . .  Так,  надо  думать,  тем  ребятам  также  не  успели  донести  о  вашем  сговоре!
  --  Стараемся. . .  --  как  можно  скромнее  пробормотал  Энменкар.


   В  это  время  в  палаты,  где  расположились  Энменкар  с  царем  Шу-Суэном,  забежал  взволнованный  Баал-адон-сар,  начальник  стражников  дворца  Энменкара  (отец  юноши  Лухсара  и  недавно  избранного  вождя  халдейских  племен  Набубалсара).
Он  быстрым  шагом,  почти  бегом  пролетел  до  окон,  распахнул  шторы-занавеси,  которыми  прикрывались  окна,  и  выглянул  на  улицу,  быстро  проговаривая:
В  городе  бунт!  О  великий  царь,  во  веки  живи!  И,  как  мне  донесли  стражники,  толпа  направляется  в  сторону  дворца!
  --  Да!  --  громко  проговорил  Шу-Суэн,  --  стар  я  становлюсь!  И  здесь  я  не  успел!  А  ведь  спешил  к  тебе,  брат  Энменкар,  именно  чтобы  предупредить  об  этом  самом!
Энменкар  опять  не  очень  уверенно  заговорил:
  --  уже  если  ты,  брат  Шу-Суэн,  знаешь,  что  здесь  происходит!
 
 В  таком  случае,  надо  думать  мы  быстро  поймем,  что  к  чему  с  этим  бунтом!  И,  я  думаю,  сумеем  поправить  ситуацию!
  --  Только,  не  спеши  с  выводами  и  решениями,  брат  Энменкар,  так  как  не  все  так  просто,  как  ты  можешь  предположить!
  --  Так  что  я  и   не  спешу!
  Ни  с  выводами!  Ни,  тем  более,  с  решениями!  Ты  лучше  толком  скажи  то,  что  тебе  известно,  брат  Шу-Суэн!
Шу-  Суэн  покосился  на  Баладансара,  все  еще  стоявшего  у  окна,  и  быстро  негромко  проговорил:
Агашенок,  чтоб  его  ануннаки  забодали,  привел  сотню  вавилонских  воинов  из  Вавилона,  как  я  думаю,  специально  для  возмущения  народа  и,  кроме  того,  несколко  жрецов  из  храма  бога  Мардука  с  ними  вместе  пришли  в  Урук!
  По  дороге  они  заходили  в  селения,  где  живут  особенно  обедневшие  халдейские  семьи  и  говорили  какие-то  речи  о  том,  что  якобы  ты,  брат  Энменкар,  грабишь  свой  народ  и  живешь  в  шикарном дворце  из  камня,  когда  весь  народ  ютится  в  хижинах  из  тростника!  Вот,  если  коротко,  в  чем  весь  бунт.  А  что  тут  можно  сделать,  решать  тебе,  брат  Энменкар!


  --  Так  Надо  думать,  что  кроме  той  сотни  воинов,  что  уже  здесь,  ассирийцы  пришлют  еще!  И,  возможно,  немало!


Очень  правильно  мыслишь,  брат  Энменкар!  Ибо,  когда  эта  сотня  вместе  с  Агашенком  только  выступала  из  Вавилона,  тут же,  следом  вышли  из  Вавилона  еще  сразу  пять  тысяч  конников!  Так  что,  думаем!
 Шу-Суэн,  по  всей  видимости,  свои  слова  адресовал  царю  Энменкару,  но  ответил  ему,  почему-то  Баладонсар,  начальник  стражи  дворца:
  --  По  всему  видно,  что  хорошего  войска  нам  скоро  не  собрать,  так  как  Набибалсар  отсутствует,  как  он  мне  сказал,  по  царскому  указанию,  отбыл  на  восток!  Что  же  до  тех,  кто  у  нас  есть,  так  за  Лухсаром  я  послал,  и  он  вот-вот  подойдет  -  а  с  ним,  быть  может,  удасться  переманить  кое-кого  из  народа  на  нашу  сторону,  --  и  уж  точно,  что  за  Лухсаром  придет  кто-то  из  селян-воинов,потому  как  все  его  друзья  --  из  местных  воинов,  или,  как  они  себя  называют,  из  «армии  беднейших»!
  --  Да  уж,  --  это  «армия»! -  насмешливо  сказал  Шу-Суэн,  --  мотыги,  лопаты,  да  косы  и  вилы!
  Но  царь  Энменкар  совершенно  спокойно  сказал:
  --  лишь  бы  подошли!  В  настоящем  бою  все  сгодится:  и  мотыги  и  лопаты,  и косы,  и  вилы!
И  как  наколдовал:
Отворились  двери  и  палаты  наполнились  людьми,  многие  из  которых  действительно  были  вооружены  лопатами  и  вилами.
Правда,  больше  Шу-Суэн  заметил  людей  с  топорами  и  косами,  что,  на  его  взгляд,  гораздо  более  подходило  людям  в  качестве  оружия,  потому-то  он  спокойнее  воспринял,  что  явным  командиром  всех  этих  людей  чувсвовал  себя  только  младший  сын  этого  начальника  стражи  дворца.
Шу-Суэн,  конечно  же  знал,  что  Лухсар  почти  официально  признан  женихом  дочери  царя  Энменкара.
И  еще  он  хорошо  понимал,  что  именно  это  обстоятельство  явилось  одной  из  причин  того,  что  ассирийцы  напали  на  Энменкара,  потому  что  на  сегодняшний  день  по  всей  Вавилонии  смещены  были  правители  из  ассирийских  родов,  а  на  их  место  повсеместно  заступали  халдеи  и  аморреи.
И  то,  что  внук одного  из  старых  аморрейских  вождей  (а  дедушка  Лухсара  и  был  старейшим  вождем  аморреев),  вскоре  должен  был  жениться  на  принцессе  старейшего  халдейского  рода,  особенно  взбесило,  по  доносам  всех  агентов  Шу-Суэна,  ассирийского  Верховного  Правителя  Вавилона  и  ассирийского  же  Верховного  жреца  храма  бога  Мардука,  что  было  особенно  важно  в  сложившихся  обстоятельствах,  ибо  без  соизволения  бога Мардука  в  пределах  Междуречья  ни  о  каком  престоле  нельзя  было  даже  подумать.
Да  и  царств-престолов  в  Междуречье  было  не  так  мало  и  только  в  городе  Ниппуре  Правителя  утверждали  жрецы  храма  богини  Инанны.  Во  всех  остальных  городах-царствах  любой,  кто претендовал  на  место  правителя,  обязательно  должен  был  получить  благословение  бога  Мардука,  а  без  взаимодействия  со  жрецами  этого  бога  получить  благословение  этого  бога  было  практически  нереально.
Только  правители  царства  Мари  и  царства  Миттани  получали  утверждение  от  жрецов  царства  «хатти»,  потому-то  правители  этих  царств  с  ассирийцами  почти  постоянно  находились  в  состоянии  войны  и  тянулась  эта  война  уже  несколько  десятилетий  и  конца  ей  не  было  видно
Старики говорят,  что сто  лет,  или  больше,  тому  назал,  даже  великий  царь  Хаммурапи,  вымотанный  и  истощенный  войной  с  царем  из  Ларсы  Рим-Сином,  был  вынужден  простить  Рим-Сину  какие-то  долги,  чтобы  хоть  на  время  прекратить  воевать  и  дать  передышку  своим  войскам  и  народу.
Так  они  и  отдыхали  какое-то  время  от  войны:  не  признавая  друг  за  другом  ни  победы,  ни  поражения.  Затем  царь  Хаммурапи  умер  и  воевать  начали  его  сыновья  между  собой  и  окружающие  поняли  всю  мудрость  выжидательной  политики  царя  из  Ларсы  Рим-Сина:  ведь  войну  с  великим  Хаммурапи  он  так  и  не  проиграл.
Кстати,  один  из  сыновей  Рим-Сина  стал  вскоре  правителем  царства  Мари,  а  Рим  Син,  как  говорят  старые  халдеи,  был  родным  братом  Хаммон-Сина,  отца  старого  Син-Ле-ке:  припомнил,  наконец,  Шу-Суэн,  родословную  энменкаровского  тестя.
Да - да!  Были  два  брата,  сыновья  одного  из  старейших  халдейских  вождей:  Хаммон-Син  и  Рим-Син.  Хаммон-Син  был  обычным  скромным  человеком,  хотя  в  молодости  воевал,  естественно  с  ассирийцами,  ибо  не  было  в  те  времена  такого  халдея,  который  хоть  когда-то  не  повоевал  бы  с  ассирийцами.
Рим-Син  же  был  противоположностью  своего  брата:  с  малых  лет  выбивался  в  вожди  всяких  детских  и  юношеских  затей и,  также  повоевав  какое-то  время  с  теми  же  ассирийцами,  был  торжественно,  после  очередной  блистательной  военной  победы  над  превосходящими  отрядами  ассирийцев,  избран  правителем  Ларсы  и  венчан  на  царство  жрецами  храма  богини  Инанны,  что  в  Ниппуре.
И  теперь  сыновья  Рим-Сина,  унаследовавшие  отвагу   и  силу  отца,  становились  царями  то  в  одном  царстве  Междуречья,  то  в  другом.
Вот  ассирийцы  и  поняли,  что  если  у  Лухсара  и  Эрешкигаль  родятся  сыновья.,  то  это  будет такое  чудо,  что  никому  мало  не  покажется.
Они-то,  ассирийцы,  давненько  прознали,  что  тесть  царя  Энменкара  в  далеких  восточных  царствах  и  империях  чуть  ли  не  руководил  политическими  группировками  и  сменами  династий.
  Пока  Шу-Суэн  все  этакое  обдумывал,  да  осмысливал,  Лухсар  отца  своего  услал  с  какими-то  поручениями  и  сам  вышел  из  палат  и  было  видно  как  он  во  дворе  выстроил  несколько  отрядов  конников.
Еще   было  видно,  что  все  лухсаровские  конники  хорошо  экипированы,  да  и  войско-то  подбиралось  уже  немалое.
  --  «Так  что»,  --  подумал  Шу  Суэн,  --  «тут,  по  всему  видать,  даже  если  ассирийцы  нападут,  --   врасплох  никого  не  застанут  и  на  легкую  победу  здесь  им  надеяться  нет  никакой  возможности»  --  и  он  повернулся  к  Энменкару,  как  бы  выказывая  готовность  продолжить  прерванную  беседу.
  Но  царь  Энменкар,  мгновенно  все  сообразив,  -  тоже  был  не  лыком  шит,  -  стал  хвалить  своих  воинов  и  себя  заодно:
  --  ты  теперь  видишь,  брат  мой,  что  у  нас  всегда  не  бездействуют  ни  воины,  ни  стражники  дворца!  И  как бы  враги  не  ухитрялись,  а  подловить  врасплох  наших  людей  врагам  не  удасться,  даже  если  их  и  будет  впятеро  больше,  чем  вся  наша  армия!
Даже  названное  число  говорило  о  том,  как  чисто  и  точно  работает  мышление  царя  Энменкара,  --  он  ни  одного  слова  не  пропустил,  из  того  что  здесь  был  произнесено  и  успел  все  просчитать,  -  кто  и  с  какими  силами  оказался  в  преддверии  боя  с  врагами.
  --  «Ну,  что  же,  --  хороший  правитель  в  городе  Уруке»,  --  подумал  спокойно  Шу-Суэн  и  про  себя еще  припомнил,  --  не  забыть  и  Лухсара  --  перспективный  паренек  вырастает.  Да  и  брат  уже  вождь!  Хотя  мо-о-олод,  но  это-то  поправимо.  Непонятно  пока,  что  из  себя  принцесса  представляет?  Но! . .  последим  за  ней  --  там  разберемся!»
Энменкар,  естественно  так  быстро  не  успокоился:ассирийцы-то  уже  шли  по  его  царству  и  предстояло  еще  их  прогнать  как-то  и  у  него  еще  ясности  по  сложившейся  ситуации  не  было  и  потому  он  обдумывал  свои  действия  в  условиях  боевых  действий


За  окном  раздался  задорный  девичий  смех.

И  так  он  был  здесь  теперь  ни  к  месту  и  не  ко  времени,  что  царя  этот  смех  возмутил  до  гневливости.

Он  уже  понял,  что  смеется  его  дочь и,  не  смотря  на  всю  любовь,  которую  всегда  к  ней  испытывал,  сейчас  он  готов  был  ее  ударить,  хотя,  конечно  же  никогда  в  жизни  ничего  подобного  себе  не  позволял.   Резко  поднявшись  с  кресла,  на  котором  он  умостился  уже  после  прихода  начальника  стражи  дворца,  он так  же  резко  пошел  к  выходу,  по  пути  глянув  в  раскрытое  окно  и  успев  заметить,  что  Эрешки  соскакивает  с  коня,  на  котором  она,  видимо,  подъехала  совсем  недавно.
Энменкар  твердо  решив  отругать  дочь  за  неуместный  смех,  вышел  на  крыльцо  и  быстро  понял,  что  выговор  дочери  придется  отложить  на  неопределенное  время,  так  как  дочь  его  была  занята  тем,  что,  держась  руками за  седло  коня,  она  ногами  била  вооруженного  и  в  кольчуге  ассирийца;  и   с  несколькими  сразу  ассирийскими  воинами  сражался  Лухсар,  да  так,  как  никогда  царю  Энменкару  видеть  не  приходилось:  ассирийцев  было  около  десятка  и  нападали  они  на  Лухсара  со  всех  сторон  почти  одновременно.  Однако,  парень  явно  игнорировал  и  количество  нападавших  и то  обстоятельство,  что  они  приближались  к  нему  с  разных  сторон  одновременно,  --  он  немыслемым  образом  успевал  ударить  кинжалом  одного  с  правой  стороны  нападавшего,  и  когда  тот  упал,  почти  одновременно, Лухсар  своим  щитом  ударил  по  голове  того,  который   налетал  с  мечом  с  левой  стороны,  --  этот  также  упал. . .  в  тот  же  миг  Лухсар  другой  рукой,  в  которой  держал  меч,  ударил  того,  который  нападал  спереди;  и, тут  же  развернувшись  вокруг  себя,  Лухсар  оказался  повернутым  лицом  к  врагу,  который  за  мгновение  до  того  был  у  него  со  спины,  и  у  Лухсара  обе  руки  непостижимым  опять  же  образом  оказались  вооруженными:  в  правой  руке  он  теперь  держал  меч,  а  в  левой  у  него  был,  вообще  непонятно  откуда  выскочивший,  боевой  топорик;
Энменкар  перевел  взгляд  в  центр  двора  и  понял,  что  его  дочь  творит  те  же  самые  «чудеса»,  что  и  Лухсар  показывал  только  что.
И  еще  понял  Энменкар,  что  и  Лухсар,  и  Эрешкигаль  все  делают  одновременно  и  ассирийцы,  так  и  не  поняв,  что  произошло,  валятся  мертвыми  на  землю  и  у  каждого  из  упавших  ассирийцев  кровь  льется  ручьями  и  фонтанчиками
  --  Ты  бы  брат,Энменкар  представил  меня  своей  красавице-дочери!  --  раздался  над  ухом  Энменкара  приятный  баритон  царя  Шу-Суэна,который  выскочил  из  дворца  сразу  вслед  за  Энменкаром.
Ты  же  видишь,  брат  мой,  --  девочка  делом  занята, --  схитрил  Энменкар, и  не  удержался  от  добавки  --  ну,  недосуг  сейчас  ребенку!
Шу-Суэн  весело  засмеялся  и  тут  Энменкар  понял,  как  к  месту  и  ко  времени звучит  веселый  смех  правителя  Лагаша  и  засмеялся  тоже.
Подошел  Лухсар,  и  увидев  себя,  что  весь  измаран  в   грязи  и  крови,  он  тоже  принялся  хохотать.

Засмеялись  и  воины-халдеи,  бывшие  тут  же  и  несколько  минут  назад  дравшиеся  с ассирийцами.
 Засмеялась  и  принцесса,  также  как  и  Лухсар,  вся  перемазанная  кровью  и  грязью.
  --  «А  ведь  за  принцессой  присматривать  не  придется,  --  с  удовлетворением  сказал    «про  себя»  царь  Шу-Суэн,  --  ибо  для  того  чтобы  ее понять,  достаточно  было  увидеть  как  она  проткнула  оружием  двух-трех  ассирийцев:  одного  кинжалом,  второго  копьем  и  третьего,  крепко  зажатой  в  руке  стрелой  со  стальным  наконечником». 
  --  Откуда  же  они  взялись?!  --  высказал  вслух  мучавший  его  вопрос  царь  Энменкар.
  --Да  они  из  тех,  которых  предатель  привел,  --  пояснил  сразу  хорошо  понявший  Энменкара  и  хорошо  отсмеявшийся  царь  Шу-Суэн.


И  в  этот  момент  в  дворцрвые  ворота  стражники  ввели  жалкого  вида  человека,  который  к  своему  жалкому  виду  вдобавок  был  весь  измазан. . .   как  бы  это  помягче  выразиться. . .   дерьмом,  что ли . . .
Но  царь  Энменкар  вдруг  заволновался:

   --  О,  Боги!  --  вскричал  он,  --это  же  никак  мой  скороход!?

  --  Да,  господин  мой,  великий  царь,  во  веки  живи!  --это  я,  твой  скороход!
  --  Что  случилось  с тобой,  о  человек?!  --  нашел  силы  спросить  царь.


  --  Мы  возвращались  из  царства    ;Аратты,  что  лежит  далеко  на  востоке,  и  мы  шли  оттуда  две  полных  луны!  А  перед  этим  две  полных  луны  шли  из  города  Урука,  слава  ему  во  веки,  в  царство    ;Аратту!  И  уже  считали  себя  дома,  так  как  подходили  уже  близко  к  нашему  городу,  когда  из  пустыни  на  конях  подскакали  ассирийцы  и  меня,  узнав  что  я  царский  скороход,  бросили  в  придорожную  канаву,  которая  была  полна  навозом  животных  и  птичим  пометом,  и  всякой  придорожной  грязью!  Затем  они  стали  хлестать  меня  плетьми,  загоняя  как  животное  в  городские  ворота  и  гнали  до  самого  входа,  где  меня  перехватили  твои  стражники,  великий  царь,  вовеки  живи!
Все  вокруг  хахохотали,  а  бедолага-скороход  потупился  и  замолчал.
  --Постой,  --вдруг  громко  заговорил  Лухсар,  --  ты  все  время  повторяешь  «мы»,  да  «мы»!  Так,  с  тобой  еще  кто-то  был?!
  --  Да!  --  отвечал  скороход,  --  Уважаемый  господин  Син  Ле-ке,  да  живет  он  во  веки!   Только  господин  Син  Ле-ке,  да  живет  он  во  веки,  мудр  необычайно  и  ехал  верхом  на  ишаке,  поэтому  его  ассирийцы  не  затронули,  потому  что  посчитали  зе  незначительного  человека!
 И  стало  понятно,  что  теперь  скороход рассказал  все  что  знал.


  А  Шу-Суэн  тут подумал:

  «Вот,  на  кого  стоит  обратить  самое  пристальное  внимание:  это  же  надо  как  действительно  мудро  --  сел  на  простого  ишака  и  тебя  никто  не  заметил,  --  а  сидел  бы  на  хорошем   коне,  или  на  хорошем  верблюде,  то  заметили  бы  и  ассирийцы  и  какие-нибудь  бандиты,  что,  впрочем,  одно  и  то  же  для  таких  людей  как  Син  Ле-ке  Унинни».

Тем  временем  царь  Энменкар  уже  основательно  сам  в  себе  оценил все  случившиеся  обстоятельства  и приказал  скороходу  идти  в  царский  зал  приемов,  добавив,  что  сам  придет  туда  и  там  скороход  должен  будет  обстоятельно  о  точно  обсказать  все  что  связано  с  посещением  урукскими  халдеями  города-царства    ;Аратты.
Скороход  в  сопровождении  начальника  стражи  дврца  Баладонсара  направился  во  дворец.
За  ними  пошел  и  Лухсар.  За  Лухсаром  потянулась  Эрешкигаль,  а  уже  сразу  за  ней  входил  во  дворец  царь  Шу-Суэн.  Замыкали  весь  кортеж  царь  Энменкар и,  непонятно  откуда  взявшийся  древний  халдейский  заклинатель  Син  Ле-ке  Унинни.
Когда  все  вошли  в  приемную  залу  дворца   урукскрго  правителя,  то  все,естественно,  во  все  глаза  уставились  на  энменкаровского  тестя:  одни  не  понимали  откуда  и  как  он  мог  появиться;  другие  просто  потому  что  видели  непонятного  им  человека.
  --  Ишака  моего  я  привязал  во  дворе к  дверной  скобе  на  дворцовых  воротах!  --  четко  доложил  для  всех  присутствующих  Син  ле-ке.
  --  Ты  опоздал  немного,  уважаемый  господин  Син  Ле-ке,  -  мягким  тоном  проговорил  царь  Энменкар.
  --  Прошу  прощения,  великий  царь,  живи  во  веки,  --  также  мягко  ответствовал  старый  халдей,  --  меня  задержало  маленькое  недоразумение  перед  въездом  в  городские  ворота!  Я  полагаю,  великий  царь,  вовеки  живи,  тебе  об  этом  еще  доложат  и  ты  проявишь  твое  обычно  мудрое  снисхождение  к  тому  что  я  запоздал!  --  и  Син  Ле-ке  поклонился  царю,  как  бы  этим  давая  понять,  что  он  высказался  полностью.


  Двери  во  двор  вновь  резко  распахнулись  и  в  зал  влетел  стражник  с  оружием  в  руках  и  от  собственной  торопливости  поскользнулся,  задев  носком  сапога  о  ковер,  лежавший  на  плу  залы.
  --  Разреши,  великий царь!  --  он  так  же  поклонился  царю и  Баладонсару  одновременно,  ибо  они  стояли  рядом  с  друг  другом.
  Споткнувшись,  стражник  чуть  не  упал  лбом  к  ногам  царя,  но  удержался  и  остался  в  позе  поклона
  --    говори!  --  приказал  Энменкар.
  --  Во  веки  живи,  великий  царь!  --начал  стражник,  --  и  царь  сделал  совершенно  недовольное  лицо,  --но  стражник  продолжал,  --  в  городских  воротах,  что  называются  еще  и  Северными,  при  въезде  в  город  купеческого  каравана,  какой-то  бедно  одетый  халдейский  старикашка  въехавший  в  город  на  сером  ишаке,  убил  десять  или  двенадцать  ассирийцев,  которые  почему-то  въезжали  вслед  за  ним,  хотя  и  были  все  на  превесходных  конях! . . .А! . . А! . .
Стражник  запнулся,  рассмотрев  во  премя  своего  доклада  фигуру  и  облик  старого  Син  Ле-ке,  стоявшего  в  центре  зала.
  --  Д-д-д-а!  вот  же  он!  --  выговорил,  наконец  стражник,  но  глаза  свои  продолжал  ненормально  таращить  на  помятую  и  пропыленную  одежду  халдейского  заклинателя.
  --  Прекрати  истерику!  --  приказал  Энменкар,  --  Так  десять  или  двенадцать  было  ассирийских  воинов,  которых  убил  наш  уважаемый  господин Син Ле-ке?!  Говори  прямо  и  точно!
Стражник  поперхнулся,  задохнулся и  отвернулся,  видимо,  не  будучи  в  состоянии  с  собой  справиться.
  --  Убиты  у  городских  Северных  ворот  шестнадцать  ассирийских  воинов  в  полном  вооружении,  великий  царь,  живи  вечно!  --ясно,  громко  и  четко  доложил  Баладонсар,  по  всей  вероятности  в  какой-то  момент  успевший  получить  доклад  от  Северных  ворот  у  кого-либо  из  своих  подчиненных
  --  Благодарю  тебя,  уважаемый  господин  Балсар!  --  доброжелательно  проговорил  Энменкар,  который  когда  хотел  поощрить  своих  слуг,  называл  их  укороченными  именами,  однако  неизменно  не  забывая  добавлять  фразу  «уважаемый  господин».
  --  Уважаемый  господин  Син  Ле-ке,  проходите  в  малый  зал,  вы  ведь  помните  как  пройти  в  комнату  для  ведения   переговоров,  --  конечно  же  эта  комната  в  те  времена  не  называлась  термином  «кабинет»,  но  называлась  так,  что  можно  было  перевести  на  современный  язык  именно  как  термин  «кабинет»
Син  Лек-ке  прошел  в  небольшую  комнату,  в  которой  совсем  недавно  совещались  царь  Энменкар  и  царь  Шу-Суэн.
Оба  царя  прошли  сюда  же  и  они  остались  втроем
Энменкар  усадил  обоих  уважаемых  гостей  на  мягкий  диван,  и  проговорил,  обращаясь  к  старому  халдею:
    --  ты,  уважаемый  господин  Син  Ле-ке,  уже  не  молод  давно  и  не  можешь  себе  позволять  рисковать  своей  жизнью,  ибо  твоя  жизнь  не  принадлежит  только  исключительно  твоему  произволу!  Твоя  жизнь,  уважаемый  господин  Син  Ле-ке, --это  спокойствие  и  целостность  нашей  семьи!  Да  и  не  только  нашей  семьи!  Я,  к  сожалению,  лишь  только  ныне  понял,  что  именно  твоя  жизнь  обусловила  нашему  царству  спокойное  существование  в  последние  пятнадцать,  а  то  и  все  двадцать  лет! А  наше  царство  --  это  несколько сотен  тысяч  семей  халдейских  племен  и  родов  иных  народностей,  хотя  бы  аморреев!  В  общем,  я  хочу  сказать  тебе,  уважаемый,  что  сам  ты  не  имеешь  право  вступать  в  боевые  схватки,  несмотря  ни  на  какие  причины,  к  тому  присутствующие!
  И  я  не  зря  пригласил  к  этому  разговору  одного  из  наиболее  мудрых  правителей  во  всем  Междуречье,  ибо  меня,  ты  ,  уважаемый  господин  Син  Ле-ке  для  себя  авторитетным  голосом  не  считаешь,  как  я  понимаю!  Так  давай  вместе  послушаем,  что  скажет  уважаемый  правитель  царства  Лагаш,  какое  мнение  у  него  о  твоем  вмешательстве  в  бой  с  воинами  вавилонскими?!
Шу-Суэн  начал  хмуриться  с  первого  упоминания  его  имени  и  в  продолжение  речи  царя  Энменкара  хмурился  все  больше  и  больше.

  --  Полностью  разделяю  мнение  уважаемого  царя  Энменкара  по  поводу ввязывания  в  войну  пожилых  людей  в  общем!  А  что  касаемо  до  того  как  я  отношусь  ко  вступлению  в  бой  господина  мудрого  Син  Ле-ке,  то,  я  думаю,  что  для  этого  нам  хватит  людей  более  молодых  и  здоровых! А  что  до  того,  что  жизнь  господина  Син  Ле-ке  является  ценнейшим  достоянием  Урукскрго  царства,  то  хотелось  бы  добавить,  что  по  моему  мнению,  жизнь  господина  Син  Ле-ке  является  немомненным  ценнейшим  достоянием  всех  народностей  и  царств  Междуречья  и,  вероятнее  всего,  не  только  Междуречья,  но  и  многих  иных  районов  земли!
  Последняя  фраза  прзвучала  в  устах  царя  Шу-Суэна  величественно  и  торжественно,  напомнив  царю  Энменкару  торжественные  восхваления  царей   и  правителей в  ежегодных  храмовых  праздничных  мероприятиях.