Двойник

           Колхоз – дело добровольное
           Лозунг

           На меня из зеркала смотрит чужой человек. Мы незнакомы и никогда до этого не встречались.
           -- Ты кто? – спрашиваю.
           -- Я – ты – отвечает он.
           -- Нет. Я, это я.
           Он улыбается.
           -- Ты это я. А я это ты. Мы одно.
           -- Елки – говорю и начинаю бриться.
           Намазываю пеной лицо человека в зеркале. Потом провожу станком по скуле.
           -- Тщательнее, – советует он – с каждым годом бриться надо все тщательнее.
           -- Иди ты…
           -- Сам же себя посылаешь, – он немного молчит, потом добавляет – дорогой.
           По-детски обижаюсь:
           -- Я тебе не «дорогой».
           -- Еще какой «дорогой», обходишься недешево.
           Продолжаю бриться. Потом заканчиваю и внимательно вглядываюсь ему в глаза.
           -- Ты не я. Я не такой. Я точно знаю, как выгляжу, и как меня воспринимают люди.
           -- Этого никто наверняка про себя не знает.
           -- Но вот эти мешки под глазами не мои. Да и само выражение глаз, как будто за пять минут до расстрела, оно не мое.
           -- Твое.
           -- Нет.
           -- Как скажешь.
           Человек в зеркале неприятно ухмыляется. Я прошу:
           -- Прекрати ухмыляться, что у вас эти вечные ухмылки вместо улыбки.
           -- У кого у вас? – интересуется он.
           -- У местных
           -- Не нравится, езжай в Швейцарию – предлагает он.
           -- Никакой Швейцарии не существует.
           -- Может ты и прав.
           Двойник в зеркале неприятен. Он стар, выражение лица – глупое, волосяной покров на голове – редкий. Он просто некрасив и похож на идиота, что ищет вчерашний день на газоне перед домом и при этом пытается корчить из себя сурового и значительного человека. Его попытки смешны и нечистоплотны.
           -- Урод – не сдерживаюсь я.
           -- Я бы тебе ответил: «на себя посмотри», но это даже не смешно.
           -- Я не ты.
           -- Ага.
           Надо умыться после бритья, отвернуться от зеркала, и я хочу сказать ему на прощание что-нибудь значительное и окончательное, оставляющее последнее слово за мной.
           -- Надоел ты мне.
           -- Надоел ты мне – вдруг повторяет за мной незнакомец.
           -- Я тебя не знаю.
           -- Я тебя не знаю.
           Я смотрю, как шевелятся его губы.
           -- Тьфу, ****ь – мне нехорошо.
           -- ****ь… – вторит.
           Отворачиваюсь, чтобы снять с вешалки полотенце.
           -- Погоди, – просит он – скажи, но ты, все-таки, чувствуешь в себе это нравственное начало, это ядро? Не убий, не укради, все люди – братья, суть единый организм? А?
           -- Чувствую-чувствую и с каждым годом все больше. И знаю, что слабею от этого.
           -- Становишься сильнее, идиот – двойник грубит.
           -- Да?
           -- Да.
           -- Бля будешь?
           -- Ну, это от тебя зависит – опять ухмыляется.
           -- А-а-а… – я бросаю полотенце и выхожу из ванной не умывшись