Катино лето. Нешкольное сочинение

     Девочки растут быстро. Главное, их не надо очень сильно воспитывать. Катю воспитывать было почти некому. Отца не было. Мама всегда на работе, а бабушка старая. Она за Катей не успевала. Особенно летом. Катя, как обычный гурьевский городской ребенок проводила лето во дворе и на Урале. Как все.

     Лето в Гурьеве необычное. Сухое, жаркое с ветерком и комарами. Очень яркое солнце с раннего утра и до позднего вечера большое, доброе, щедрое. Когда дни безветренные, и город плавится в духоте,  единственное спасение  в реке. Купаться ходили всем двором. Человек пять –восемь. Сначала звучали магические слова  «Айда на Урал!», на всю компанию бралось одно –два полотенца, хлеб, огурцы, помидоры, сухая вобла и покрывало, и вперед. Ходили или на пляж, или на яр.
 
      Купаться на яру было интереснее, там были горы  песка с крупной разноцветной галькой.  Рядом находилась стройка. Дно резко обрывалось, и нужно было обязательно уметь плавать. А на пляже  мелко, дно  песчаное, нежное. У берега вода лепила на дне морщинки, повторяющие рисунок волн. На пляже принято копать ямки. Под желтым песком находилась серо –синяя глина, которой обязательно нужно было обмазаться с ног до головы, можно и с головой. И еще на берегу и воде  жили ракушки. Темно –зелеными, бурыми раковинками был усеян весь пляж. Ими можно  очень сильно порезать ногу.Так оно и случалось. В воде сидели до посинения. Играли в мяч, в «баба шла, шла, шла, пирожок нашла», кувыркались и топили друг друга. Особым шиком считалось переплыть Урал и наворовать яблок в саду за пединститутом.

      Воровать яблоки можно было еще в теплице в жилгородке. Туда ходили тоже всем двором. Яблоки складывались за пазуху. Их несли домой и варили компот.

      Кате было очень приятно вываливать на стол груду яблок из под майки. Бабушка молча улыбалась и доставала кастрюлю. За это не ругали. Но маме не рассказывали. На всякий случай. Яблоки были двух сортов: кислые или горькие как трава, но обязательно зеленые. Поспевать они не успевали, их разворовывали раньше.

     В теплице было страшно.  Она была заброшена, за деревьями никто уже не ухаживал , и они переплелись как в сказке про спящую царевну Шиповничек . Только пахло там не по  -сказочному противно. Тут и там валялись севрюжьи и белужьи головы и гниющие рыбьи тела.
 
     И еще там можно было встретить ужасных людей. Слова «эксгибиционисты» никто во дворе не знал, и таких попросту называли обкуренными,  их в теплице было много. Обычно человек пять –шесть. Это был какой –то коллективный синдром. Взрослые страшные мужики со спущенными штанами. Мы знали, что они нам ничего не сделают, но ужас был так велик, что заметив сквозь ветви, эдакую статую, вся дворовая команда с визгом бросалась наутек.

      Такие мужчины в городе были не редкость. Они облюбовали себе не только жилгородскую теплицу, но и детский садик прямо напротив Катиного дома. Сейчас там почти не осталось деревьев, да и не садик это теперь, а магазин, а тогда там были просто джунгли, и в этих джунглях вечером можно было встретить таких странных неподвижных «тарзанов». Однажды одна из дворовых девчонок что –то кинула в такого, и он за ней погнался. Крику было на всю округу. Мы бежали из садика. Взрослые, чьи окна выходили во двор , высыпали на улицу. Как спаслись «тарзаны» неизвестно, но больше своих коллективных демонстраций  в детском саду не устраивали.
      А мы любили там играть в дом. Это, наверное, была самая любимая летняя игра.  Когда жара за сорок ни выбивалы, ни семь крышек, ни штандр,  ни классики, ничего не хочется. Жарко. Можно поиграть в дом. На улицу выносились старые ковровые дорожки, посудки, какая-нибудь еда. На помойках собирались картонные коробки, и строился дом. Домик украшался травой и листьями, в бутылках ставились букеты и вся компания уютно располагалась и «мама» начинала делить еду. Это было давно. Это правда.