Поиски

...Лилаэль бежала от погони по опушке леса, сквозь туман не разбирая дороги. Воздух отдавал просто бесчеловечным холодом, но Лилаэль этого не замечала. Огонь бежал по жилам, и молодое сердце молниеносно отбивало четкое «двадцать два» в такт яростному топоту, разносившийся где-то в двадцати шагах позади неё. Стрелы и метательные ножи, свистящие мимо ушей девочки, в любой момент могли настигнуть своей цели.
- Стой, Сорокопутка! Стой!..
- Ааа! Не уйдёт! Гха-ха-ха!!! – и снова продолжалось то пугающее, бешеное улюлюканье за спиной, приближающееся с каждой секундой, каждым мгновеньем…

***

 Сорокопутка проснулась с бешеным стуком в груди и потом на лице. Но сразу же взяла себя в руки. Лицо ожесточилось.
- Ах, дьявол! Опять кошмар приснился!
 Она пыталась вспомнить сон. Да, это снова воспоминания детства. Хотя, никакого детства у Сорокопутки не было. Жила, да и сейчас живёт как крыса, в грязи и зловонии. Что осталось от той роскошной жизни?..
 Сорокопутка вскочила с ложа, вынула из ножен свой меч. Этот клинок она берегла как зеницу ока. Это был старый, очень хороший меч убитого работорговца. Сколько раз он спасал жизнь Сорокопутке, сколько этим мечом было свершено славных дел! Благодаря нему, собственно, девочку Лилаэль и прозвали Сорокопуткой…
 Да, жизнь Лилаэль очень насыщенна. Есть что вспомнить, а ведь Лилаэль всего 24! Правда, вспоминать всё сразу Лилаэль не любила. Только небольшие фрагменты.
 «Ладно, время не ждёт», - подумала Лилаэль, - «Нужно кое-что выведать».
 Сорокопутка вставила обратно меч в ножны, оделась. Хотелось есть.
 Лилаэль вышла из своей лачуги и лёгким шагом по едва заметной тропке вышла на опушку. Десять минут ходьбы – и она уже у городских ворот.
 Взглянув на городскую стражу, Сорокопутка вспомнила, что перед визитом неплохо было бы привести себя в порядок. Всё таки, это не лес, а город, и выглядеть нужно прилично. Как раз восточнее от городских ворот была маленькая, безымянная речушка с песчаными берегами, вдоль которых раскинулись мелкие деревушки, и изредка там можно было приметить водяную мельницу. Тамошнее место славилось своими живописными закатами, и посему там часто любили отдыхать местные жители. Недолго думая, девушка устремилась прямо туда.
 Придя к берегу, Сорокопутка спрятала в кустах длинный меч, оставив при себе кинжал. Также она как следует вымылась в речке, отливавшей золотым блеском, распустила свои рыжие, почти огненные волосы, присыпала порошком былые шрамы на лице.
 Спокойно она прошла через стражу. «Эти дуралеи даже ничего не заподозрили. Вот безнадёги!», - ликовала Лилаэль. «О чём думал ипат, ставя этих соплежуев на пост? Да они об собственные копья спотыкаются!».
 Пройдя пост, она прыгнула на лестницу, ведущей на крышу, затем вынула кинжал, который она припрятала в сапог. Потом Сорокопутка, осмотревшись, перебежала по самому краешку карниза и прыгнула на следующюю крышу. Уцепившись за выступ, скатилась по черепице вниз, и остановилась у обрыва. Теперь Сорокопутке пришлось выжидать ближайшую карету. Ждала она недолго: первый попавшийся экипаж появился буквально на второй минуте ожидания. Едва завидев экипаж, девушка с ловкостью кошки спрыгнув на брусчатку, и затаилась. Когда карета проезжала мимо её, она выбежала, уцепилась, и посмотрела в окошко. Внутри был жирный мужчина в богатом костюме, увешанный золотом и драгоценностями. Сбоку, у него на поясе был привязан туго набитый кошелёк. Сорокопутка обрадовалась, не веря своей удаче.
 Она перескочила на крышу кареты. Пригнувшись от массивной деревянной вывески, она. тихонько отворила люк, и мягко опустилась на пол. Задвинула люк обратно, присела. Мужчина не проснулся. И тогда Сорокопутка ласковым голосом заговорила:
- Приветик! Просни-и-ись!
 Мужчина присел. Он ничуть не удивился, что с ним едет незнакомая женщина. Видно, он был пьян.
- Мда?..М-м-м… Какая детка залетела к нам в каретку!..
- Ну, красавчик, хочешь поразвлечься?, - спросила искусительным тоном Сорокопутка. При этом она встала, и начала потихоньку одной рукой приоткрывать свою мини-юбку, а другой обнажать свою грудь.
- Ух ты!, - только и проговорил мужчина, и бросил несколько серебряков Сорокопутке.
 «Наивный дурак», - мелькнуло в голове соблазнительницы. А сама сказала:
- Давай отбросим эти формальности, - и Сорокопутка сняла с себя топик, полностью открыв свою аппетитную грудь. А замочек на мини-юбке неумолимо опускался вниз.
 Наблюдающий за всем этим молчал. Его хищный взгляд бегал по телу Сорокопутки. И в один миг, вся одежда слетела с искусительницы. Тихонько, шевеля бедрами, подошла она к ничего не понимающему мужу и полоснула его ножом по торсу.
 Рубашка резко покрасилась в красный. Несчастный только тихо выдохнул, и завалился на сиденье, тихонько подскакивая вместе с каретой, когда она наезжала на кочки. Костюм его стал сырым от крови, по полу поползло красное пятно.
 Девчонка с облегчением вздохнула. Наспех одевшись, она отвязала кошелёк мертвеца и бросила медяк на его испачканую рубашку. И не преминула его небрежно пнуть. Затем открыла дверь кареты и выпрыгнула.
 Сорокопутка направилась в трактир «Пьяный бес». Этот трактир имел не такую хорошую репутацию, как, например, «Сила Эля», однако выбрала она его неспроста. Ей нужно было поговорить с одним человеком, который бы рассказал ей очень важную вещь...

***

  Сорокопутка очень хорошо знала город, но в этот день он был просто переполнен высыпавшими на улицу жителями. Там и сям стояли овощные лавки, а телег с капустой – просто не перечесть! Толкотня, давка… Раздавленные помидоры усеяли мостовую, и над большими кучами мусора кружила мошкара. Поэтому добраться обычным путём до «Пьяного беса» было очень непросто.
 Благо, Сорокопутка очень хорошо умела лазить по крышам. Ах, какой всё-таки свежий, прекрасный воздух был наверху! А плотный, нежный ветер так и ласкал тело Сорокопутки, которой вовсе не хотелось спускаться вниз. Но дело есть дело. И так, словно мартовский кот, она прогуливалась по черепице, пока не внизу не увидела нужный постоялый дворик. Сорокопутка спрыгнула туда, вызвав тем самым недоумевающие взгляды нескольких прохожих. И чуть не задохнулась – воздуха тут почти не было, да и прыгнула она не очень удачно.
 Зашла в здание. Оглянулась. Удивилась. Сорокопутка бесполезно выискивала ту ехидную рожу среди посетителей. Обычно он был самым главным среди безнадёжных алкоголиков, таких же, как он. Если честно, с момента его появления в «Пьяном бесе» его никто не видел трезвым. Вообще это удивительно, как при таких запоях он выживал. Нормальный человек давно бы помер от похмелья. А этому – хоть бы хны!..
 А тем временем к трактирщику шла какая-то злая девица в яркой одежде. Трактирщик, склонив голову, мерно колыхался во сне, но этому положил конец грозный вопрос девицы:
- Где Фарнам-пьяница?
 Сна как ни бывало. Трактирщик переспросил:
- Что-что?
- Где Фарнам?, - повторила более жестким тоном девица.
- Вы о чем?.. – и замолкнул. К его горлу был приставлен кинжал.
- Не строй из себя дурачка, который ничего не понимает. Ты знаешь, где Фарнам. Либо ты ответишь тут же, и я забуду, что ты есть. Или я тебя прикончу. Выбирай.
 Трактирщик посмотрел в глаза девице. И ужаснулся – это Сорокопутка! Он уже думал отпираться, но язык сказал сам за себя:
- На Погостном Холме, госпожа Лилаэль…
- А не врёшь?, - не поверила Сорокопутка.
- Не вру, не вру, честное слово. Смилуйтесь, госпожа!
 Госпожа отпустила кинжал. И предупредила:
- Ну, смотри, наврал – долго тебе не жить… И через пару шагов
бросила:
- И только попробуй крикнуть моё прозвище на весь трактир! Прикончу на месте!
- Да, госпожа…
 Сорокопутка, немного уставшая, вышла из «Пьяного беса» и по крышам, наслаждаясь дневной свежестью воздуха, брела на Погостный Холм – маленькое кладбище на небольшом холмике, в надежде найти этого старого Фарнама…


***

  Сорокопутка заметила Фарнама не сразу. Может быть, она бы вообще не нашла его, если бы возле возле копающейся ямы не был устроен настоящий свинарник: большущий жбан с лужей возле него, грязное тряпьё и ещё много всякого мусора. Воняло так страшно, что мухи, пролетев мимо того места, передохли бы все до единой.
 Подойдя поближе и заглянув в яму, она увидела до боли знакомую рожу. Фарнам! И обладатель этой рожи с задором себя закапывал в могилу. Видимо, у него в башке совсем переклинило. Но Сорокопутка вовсе не собиралась стоять и смотреть это зрелище.
- Фарнам!
 Пьяница пробубнил что-то нечленораздельное.
- Финита ля комедия, Фарнам, - и с этими словами Сорокопутка спрыгнула в яму и ребром ладони ударила в шею пьяницы.
 Фарнам без единого звука отрубился. А Сорокопутка откопала его, не без труда подняла на землю. Перегнула Фарнама через плечо, и потащила его.
 С такой ношей до лесного домика дойти было нереально. Пришлось заскочить в ближайшую лачугу. А пьяный в стельку Фарнам ещё не понимал, что ему предстоит выдержать нелёгкий допрос почти сразу после протрезвления...