Единорог. Часть 3. Гл. 1 За старой дорогою новая

начало: http://www.proza.ru/2012/05/14/764

И как не крути, а не перейти
Чистое поле, не пробуя.
Иди, не иди, но ждёт впереди
За старой дорогою новая!
Но если ты знаешь по имени свет
Из которого травы да радуга
Твой янтарный рассвет стоит впереди
Словно пагода.   



С тех пор я начал говорить. Со стороны это могло бы выглядеть, как нечто сверхъестественное — годовалый ребёнок, свойственным этому возрасту тембром голоса произносит взрослые слова взрослым тоном. И не просто произносит, а РАЗГОВАРИВАЕТ! Но мама, похоже, была готова к чему угодно по отношению ко мне. К чему угодно хорошему, невероятному и таинственному. Правда, беседовать друг с другом мы начали несколько позже, а в тот момент нам было совсем не до восторгов и удивления.

Тогда мы не успели даже растеряться. Может быть, впервые за много месяцев, что мы скитались по дорогам, горам и лесам сначала Колумбии, а потом Бразилии, мы вдруг отчётливо осознали, что абсолютно беззащитны перед индейцами, живущими здесь по своим законам. До сих пор нас встречали приветливо, но разные племена сильно отличались друг от друга по своему жизненному укладу.

К тому же, всю дорогу нас постоянно сопровождал проводник-индеец. Теперь же мы остались совсем одни в глубине сельвы, где, возможно, обитают неизвестные цивилизации племена, и можно было нарваться и на враждебно настроенных местных жителей, а можно - даже на каннибалов. Но выбора у нас не было. Если нас обнаружило недружелюбное племя, нам всё равно теперь уже не уйти. Я чувствовал близкую опасность, но что я мог сделать? Чтобы не стоять, как бараны на бойне, ожидая своей участи, мама взяла меня на руки и решила вернуться назад, надеясь, что нас не будут преследовать.

Однако не успела она сделать и шага, как заросли папоротника расступились, и дорогу ей перегородили два низкорослых воина, почти полностью обнажённых, но с луками за плечами и копьями наперевес. Из-за боевой раскраски трудно было рассмотреть выражение их лиц, но мы были готовы к чему-то в этом роде, и поэтому даже почти не испугались.

Индейцы молча, знаками дали маме понять, чтобы она следовала за ними, и один из них пошёл впереди, а второй двинулся следом за нами.

Я чувствовал, как тяжело идти маме через густые заросли со мной на руках. Она прижимала меня к себе, и изо всех сил сдерживала прерывистое дыхание, чтобы не показаться слабой воинственно настроенным, вооружённым отравленными стрелами индейцам. Мне было очень жаль её, но сам идти в таких условиях я не мог. Я смотрел, как пот выступил на её лбу, ощущал жар её тела и до слёз сожалел, что я такой крупный и тяжёлый.

Но вот заросли, наконец, расступились, и мы вышли на расчищенную от деревьев и кустов поляну, в центре которой стоял большой, круглый, крытый огромными листьями шатёр. Из узких окошек, вырезанных в плетёных стенах, выглядывали несколько пар настороженных глаз. Несколько мгновений стояла тишина. Но вдруг, словно по команде, в шатре распахнулась дверь и нам навстречу с воплями и визгами высыпали, как я понял, все жители племени, вместе с маленькими детьми и стариками. Все они были низкорослые, смуглые, с узкими глазами и чёрными прямыми волосами.

Нас окружили, внимательно разглядывая, трогая маму за шоколадно-коричневые руки и меня за золотистые волосы. Потом все замолчали так же враз, как и загомонили. Откуда-то из-за шатра шестеро воинов вынесли тяжёлые носилки, украшенные тонкими золотыми пластинами. Одеяние человека, сидящего на носилках, было увешано такими же пластинами. Его голову венчала диадема, с плеч ниспадала выцветшая, ветхая, но, когда-то, по-видимому, великолепная, мантия. Воины поставили носилки перед нами. Лицо сидящего на носилках человека, такого же малорослого, как и остальные члены племени, скрывала маска. Его смуглое, красноватое тело всё было украшено причудливо вытатуированным узором, чёрные волосы схвачены высоко на затылке в хвост, заплетённый на несколько косичек, тогда, как у остальных мужчин племени волосы были подстрижены кружком.

За носилками стоял худой старик, ростом, намного меньше, чем другие мужчины, тоже не отличающиеся богатырским сложением. И его лицо было скрыто маской. На нём единственном красовалась одежда, скрывающая его с головы до ног. Это был какой-то невероятный шалаш с отверстиями для головы, рук и ног из разноцветных птичьих перьев. Птичьи перья венчали и его головной убор, из-под которого выбивались длинные седые пряди. Мы поняли, что перед нами вождь племени и шаман. Простые жители деревни попятились, сбившись в группки и испуганно поглядывая то на нас, то на них.   

Мама стояла прямо, с гордо поднятой головой, держа меня на руках. Она смотрела на двух мужчин, от которых зависела наша дальнейшая участь, пытаясь предугадать, что нас ждёт дальше. Несколько мгновений висела гнетущая тишина, нарушаемая лишь гудением насекомых. Но вот вождь встал и произнёс что-то неожиданно густым сильным голосом. Шаман покачал головой, но промолчал. Зато племя радостно загудело, на губах заиграли довольные улыбки. По некоторым жестам я понял, что нас собираются... съесть!

Мама, похоже, это тоже поняла. Она побледнела и крепче прижала меня к груди. Опасность пришла оттуда, откуда мы её совсем не ждали. Мы так далеко убежали от людей, преследовавших нас для того, чтобы ставить на мне опыты или получить важную для них информацию, а оказались в руках каннибалов, живущих по своим собственным законам, и спасения нам ждать было неоткуда.

Я понял, что сейчас только от меня зависит наша жизнь и наша смерть. Что нам сказал Альваро? Что меня не обидит ни одно индейское племя. Значит, надо как-то дать им знать, кто я такой. Надо показать им мою сущность. Я вцепился покрепче в плечо мамы и с силой зажмурился, вспоминая, чему учила меня когда-то матушка Аглая.

... Расслабиться. Настроиться. Забыть обо всём.

Оглушительная тишина накрыла меня с головой. Потом я исчез. Исчез из своего сознания, исчез из этого мира и этого пространства.

Потом в ушах засвистел ветер. Перед глазами с бешеной скоростью замелькали удивительные картинки — раскалённая дымящаяся поверхность Земли, лишённой кислорода — Земля, заключённая в непроницаемый серый панцирь туч, поливаемая непрерывными дождями — Земля, покрытая морями и океанами — зарождение лесов из гигантских папоротников, хвощей и плаунов, насекомых, пресмыкающихся, рептилий, птиц и динозавров - ослепительный свет — взрыв — пожар - ледниковый панцирь - всеобъемлющая водная гладь - появляющиеся из воды материки - извержение вулканов - снова трава и деревья - мамонты и бизоны - умопомрачительный вид с ослепительного снежного пика на расстилающуюся глубоко внизу изумрудную долину. Снова вспышка в небе. Снова взрыв. Каменистое плато. Огромное серебристое горячее сооружение, спустившееся с небес. Высокие сильные существа, похожие на людей, но одетые в белые блестящие скафандры. Краснокожие невысокие люди в набедренных повязках.

Потом я услышал звуки. Гортанные высокие и плавные мелодичные голоса. Отрывистые односложные слова и тягучая, но многоинтонационная речь. Маленькие люди не понимают больших — в скафандрах. А те — понимают их. И я — понимаю. До меня не сразу дошёл смысл этого — я понимаю!

И всё исчезло.   

Не знаю, сколько продолжалось это состояние. Наверное, несколько секунд, потому что никаких изменений во внешнем мире не произошло. Но внутри я стал другим. Я понимал, о чём говорили окружившие нас туземцы. И ничего хорошего для нас я не услышал. Они, действительно радовались тому, что их ожидает вкусная еда, приготовленная из нас.

Я открыл глаза и почти сразу встретился взглядом с шаманом. Он в упор смотрел на меня из-под своей маски. До меня дошло, что он подозревает, что со мной что-то не так, но молчит, пока не понял - что же именно. Поймав мой взгляд, он вздрогнул и поднял левую руку. Все разом смолкли. Шаман, не сводя с меня глаз, худой загорелой рукой достал из недр своего объёмного костюма маленькую бледно-жёлтую змейку с похожей на наконечник копья головой. Толпа разом охнула и отшатнулась, хотя рядом с шаманом итак никто не стоял.

Мама заворожено стояла и смотрела, как этот человечек, ростом чуть выше её талии, подошёл к нам и осторожно положил змею на моё обнажённое плечо. Вокруг нас воцарилась такая немая тишина, что, как мне показалось, даже насекомые смолкли. Я, скосив глаза, рассмотрел коричневые пятна на спине змеи и даже оливкового цвета брюхо, когда она приподняла свою остроносую голову. Её гладкое холодное тело на несколько мгновений замерло на моей золотистой от загара руке, потом проползло к моей шее и, обвив её, повисло на мне, как шнурок. Мне было всё равно, я ничуть не боялся. Я уже давно привык, что животные меня не трогают. В некотором смысле, эта самонадеянность чуть позже стала причиной потери мной памяти. Но это случилось гораздо позже, а сейчас мы с шаманом буравили друг друга глазами. Увидев реакцию змеи, он опять вздрогнул, попятился и вдруг упал на колени, распластавшись у маминых ног. Правитель, чуть привстав на носилках, с недоумением смотрел на него. Все жители деревни, сгрудившиеся на небольшом отдалении, как по команде бросились на землю вслед за шаманом.

 - О, всемогущий и всеобъемлющий Тонатиу! - вскричал шаман в ужасе. - Прости, что не сразу узнал тебя! Пощади меня и моё племя, и мы принесём тебе великую жертву!      

Толпа зашевелилась, завыла. Люди, не поднимая головы, начали бить по земле кулаками и что-то выкрикивать. Я не прислушивался, мне было важно спасти маму. Но теперь это оказалось довольно просто.

Я снял со своей шеи змею и бросил её шаману. Холодная жёлтая лента упала ему на спину, но индеец успел стряхнуть её с себя, и змея, соскользнув с плотно скреплённых перьев одеяния, не укусила шамана. Пока её хвост не скрылся в траве, шаман что-то бормотал без перерыва. Я уловил смысл его слов: теперь все, кого она укусит, будут считаться принесёнными мне в жертву! Мне было нелегко смириться с этим, но я понял, что этого уже не изменить.

 - Я прощаю вас! Пока. – Я и сам удивился, откуда в моём голосе взялись такие высокомерные нотки. По-видимому, актёрский талант достался мне от мамы. Она, кстати, смотрела на меня, не мигая и приоткрыв от удивления рот. А я продолжал, войдя во вкус:

 - И тебя, - я указал рукой на шамана, - может быть, прощу, если больше не будешь ошибаться.

Шаман, хоть и лежал передо мной лицом вниз, понял, что я говорю о нём и торопливо закивал. Не знаю, как это у него получилось, ведь он и так лежал, плотно упёршись носом в траву. Если честно, я потом, когда никто не видел, попробовал так сделать, но у меня не очень получилось. Не надо смеяться надо мной, ведь мне в той жизни было чуть больше года, и я только учился познавать мир. Да и в прошлых жизнях я не доживал до зрелого возраста.

Я вдруг почувствовал, как у мамы дрожат руки. И тут до меня дошло, что долгое время она держит меня, боясь опустить на землю. Я посмотрел на неё и увидел, что она находится в полуобморочном состоянии от усталости и только что перенесённого потрясения. Она не понимала, что происходит – я говорил на непонятном для неё языке, а все эти люди, которые, как она поняла, только что хотели нас съесть, во главе с шаманом валялись у её ног. Только вождь сидел неподвижно на своих носилках. Ему, по-видимому, не полагалось ни перед кем падать ниц. «Ну, что же, - подумал я, - значит, буду разговаривать с ним».

 - Опусти меня на землю, - шепнул я чуть слышно маме. Она послушно поставила меня рядом с собой. По тому, как опустилась голова вождя, следуя за мной взглядом, я понял, что он внимательно следит за происходящим. «Однако, хорошая это штука – маска, - подумал я, - надо будет и нам с мамой обзавестись такими, пока мы будем здесь жить». В том, что нам придется остаться здесь на какое-то время, сомневаться не приходилось.

Я уверенно подошёл к вождю и встал прямо напротив него. С удивлением ощутил в своём теле силу самого большого своего возраста, до которого мне когда-либо удавалось дожить. По-видимому, на вождя тоже произвело немалое впечатление, что годовалый ребёнок двигается, как будто ему уже исполнилось лет шесть. Я видел его глаза под маской. В них не было испуга или подобострастия. Скорее удивление и замешательство – что же делать дальше? Похоже, он безусловно принял слова своего шамана обо мне, но пока ещё не совсем осознал всю значимость моего появления в его владениях.

 - Это, - я указал на маму, - Моя главная жрица! Вы должны оказывать ей такие же почести, как мне! За то, что вы убили моего второго жреца, будете наказаны. Но не сейчас. Если вы совершите над ним погребальный обряд, как того требует обычай, я не уничтожу вас, а лишь потребую дополнительную жертву. Какую – узнаете потом. А сейчас моя жрица устала, приготовьте нам место для отдыха.

В моём голосе было столько уверенности, столько властности, что вождь повиновался. Он, не вставая с места, приказал шаману подняться и отправил его готовить священный обряд погребения для погибшего жреца. Несколько воинов побежали за телом Альваро. Остальные жители деревни должны были соорудить для нас с мамой отдельной жилище.

продолжение: http://www.proza.ru/2012/05/15/1167