Пурпурные розы...

               В глуши острова Хортица, среди волнующихся на лёгком ветру с Днепра плавневых зарослей, за которыми буйно зеленеют перелески, у Осокорового озера притаилась небольшая лужайка, окружённая древними дубами, словно лыцарями-казаками, охраняющими её от чужого глаза.
 
               Тому, кто случайно наткнётся на неё в плавнях, откроется дивная картина: по окружности лужайки, подступая прямо к дубам-лыцарям, разрослись низкие кусты пышных пурпурных роз. С первого взгляда видно, что розы эти - особенные, необыкновенные. Нигде в округе, да и в других местах не найдете вы таких. Растут они только в этом месте и нигде больше… Пробовали их пересаживать – не принялись. Хотели их истребить, выкорчевать лихие люди – в том же году они зазеленели снова. Буйно раскинули они в разные стороны свои огромные бутоны, которые тянутся к солнцу, раскрываясь во всей своей невиданной красе, словно сердце на ладони.
 
               Это укромное место, освященное скорбью наших благочестивых предков – казаков запорожских, не обозначено на картах острова и только старожилы знают к нему дорогу.
 
               Здесь, на этой поляне более трёхсот  лет тому назад, когда стояла ещё Запорожская Сечь, случилось событие страшное, мало кому из нынешних жителей Хортицы и Запорожья известное…
 
               После того, как в 1709 году кошевой атаман запорожцев Кость Гордиенко и гетман Мазепа подписали с Карлом XII союзнический договор, царь Пётр I отдал приказание князю Меншикову двинуть из Киева в Запорожскую Сечь три полка русских войск под командованием полковника Яковлева с тем, чтобы «истребить всё гнездо бунтовщиков до основания». Подошедший к Сечи полковник Яковлев, чтобы избежать кровопролития, пытался договориться с запорожцами «добрым способом», но зная, что на помощь осаждённым из Крыма уже двинул своё войско кошевой атаман Сорочинский с татарами, начал штурм Сечи. Первый штурм запорожцы сумели отбить, при этом Яковлев потерял до трёхсот солдат и офицеров. Запорожцам даже удалось захватить какое-то количество пленных, которых они «срамно и тирански» убили.

               11 мая 1709 года, в результате предательства реестрового казацкого полковника Игната Галагана, который знал систему оборонительных укреплений Сечи, стрельцам удалось смять оборону запорожских казаков. Крепость была взята, сожжена и полностью разрушена.

               Оставшиеся в живых казаки, числом около пятидесяти ушли в плавни, где и укрылись от стрельцов. Собравшись у святого места, где прежде стояла вырубленная из дерева статуя Перуна – святого покровителя острова Хортица, порешили казаки уходить на чужбину – в края Турецкие.

               Но, прежде чем покинуть отчизну, уговорились они, что совершат общее богослужение (открыто молиться своим старым богам они уже не смели) и простятся с родными краями. Для этой встречи и избрали они лужайку в лесу.
 
               Избегая опасности, уходя от стрелецких постов, сошлись они темною ночью. И средь безмолвных дремучих дубовых лесов, под звездным сводом, в последний раз на родной земле обратились казаки к Перуну, моля дать прибежище в чужой земле и лелея тайно надежду, что даст им Перун возможность когда-то воротиться в родные края.

               А потом простились с отчизной, с землею своею казацкой. Многие из них взяли на память горсть родной земли, многие целовали ее, орошая слезами горючими.

               Но выдал тайное место запорожцев подлый предатель Галаган, и окружили поляну стрельцы плотным кольцом, из которого и заяц не выскочил бы. И обнялись на прощание казаки и встали в круг, оборотившись к лесу лицом…

               Долго рубились они с ворогом, но слишком неравны были силы… И вот один за другим пали казаки от пуль свинцовых да от штыков стрелецких…
 
               И выросли вскоре из земли, щедро политой казацкой кровушкой, алые розы – свидетельство преданности казаков друг другу и любви к родине.
 
               Шли годы, и люди постепенно забыли о битве смельчаков с царскими стрельцами, в которой сложили они буйные головы, но место, где прощались они с родною страной, долго уважали и чтили жители Хортицы.

               В старые времена были Хортицкие леса  темнее и гуще. Теперь на месте дремучих лесов зеленеют лишь перелески и широкие поля. Местные селяне в стародавние времена пытались распахать и засеять и лужайку с розами, ибо повсюду вокруг уже простирались возделанные нивы. Но словно само провидение хранило то место. Случилось тут подобное тому, что всегда бывает, когда кто-то пытается вторгнуться в место святое... Лишь только примется кто-то пахать лужайку – либо плуг поломается, либо конь падет…

               Сказывают, посеял всё-таки как-то селянин на лужайке лён. Вырос лён, созрел, выдергали его, вымочили, высушили и уже начали трепать, и тут вспыхнул лён алым пламенем. От того пламени загорелась сушильня, а за ней – вся обширная усадьба того хозяина, что засеял лужайку льном, и в том пожаре погибла его молодая дочь.
 
               С той поры никто не отваживался пахать святое место, и розы росли в приволье, становясь всё краше и краше...
 
               Вряд ли сейчас кто-нибудь сможет отыскать ту лужайку в бескрайних плавнях, разве случайно наткнувшись... Лишь несколько старых казаков знают дорогу к ней, но место святое хранят они в тайне…