Город

    Ненавижу. Ненавижу автобусы. Там пыльно, и люди там уставшие везут обиды свое и безразличие свое куда-то. Сквозь грязные стекла противно смотреть: кажется, что не окна грязные, а улицы, дома, люди, все вокруг.
    Мимо проезжают автомобили. Кто-то устало наблюдает за дорогой, кто-то говорит по телефону. Некоторые заглядывают в окна автобуса и улыбаются: наверно, радуются, что не находятся в чреве этого неповоротливого монстра.
    Столько людей, и все хотят чего-то своего, зачем-то живут, хотят счастья, смеются и плачут. У каждого свои причины.
    В глубине автобуса девушка сидит и пишет смски. Улыбается. Ей радостно не только потому, что ей приходят письма на телефон, а что у нее есть повод улыбаться, иначе зачем бы она вглядывалась в лица остальных пассажиров, словно говоря: «Смотрите! Я улыбаюсь, у меня есть повод делать вас, несчастных, еще более несчастными!» А ее улыбка, на самом деле, не имеющая никакого особого повода и причины, может разбудить чей-то вот-вот затихший вулкан обиды, горя, разочарования.
    Вот если бы плакала она тихонько – другое дело! Люди приободрились бы. Потому, что в беде лучше быть с кем-то, в беде лучше одному не оставаться. Ведь когда болит что-то невидимое – таблеткой не запить.
    Рядом с девушкой стоит, стесняясь, грустный молодой парень с яркими грузинскими чертами лица, что делает его очень несимпатичным. Но это ведь не делает его менее «человеком», у него тоже есть свои мысли и мечты. Ему, как и всем остальным, необходимо чувство собственной незаменимости, заботы, теплоты. Должно быть, ему очень тяжело справляться со своим одиночеством, потому, что, скорее всего, он одинок.
    Каждый человек одинок. Одинок со всеми, и в то же время одинок по-своему. На свет появляется человек в одиночестве, умирает он тоже самостоятельно.  А пока он не умер, он изо всех сил пытается общаться с ему подобными, заводит друзей и даже врагов, заводит семью – и все ради того, чтобы был кто-то, кому ты был бы не безразличен, и чем больше таких людей, тем лучше. А все это ради того, чтобы заглушить это врожденное чувство одиночества, на время создать иллюзию того, что ты не одинок. Ведь даже Бог создал людей, чтобы не быть одиноким, а они в придумали его с той же целью.
    Безразличие – самое страшное. Пусть лучше говорят, что любят или ненавидят всей душой, завидуют, презирают – это лучше, чем вот так ты идешь в толпе и никому не нужен. А когда ты с кем-то, просто не так страшно быть одиноким.
    Глазами, полными печали, смотрит в окно женщина лет пятидесяти, на морщинистой руке – обручальное кольцо. Едет и чуть не плачет. Это не просто усталость, потому, что такие глаза бывают только у тех, кто даже иллюзию не создал того, что не одинок. В надежде спастись кольцо надела, а себя обмануть так и не смогла.
    Мысли проткнулись пронзительной болью. Жгучей змейкой воспоминания начали литься из наушников. Подлый комок в горле начал расти, и слезы чуть было кипятком не полились, но я вовремя переключила песню в плейере и больше ни на кого не смотрела.
    Наконец, эта железная коробка выплюнула меня. Справа от меня на остановке ругались трое глухонемых: двое мужчин и женщина. Они отчаянно жестикулировали, смотрели друг на друга безумными глазами и даже пытались драться. Но даже драться и ругаться лучше, чем,  молча сидеть рядом друг с другом, умея говорить и слышать.
    Чем больше слов мы говорим, тем меньше в них наших мыслей.
    Узнав у одной старушки, что мне надо было проехать еще две остановки, сочла за счастье прогуляться пешком, чем оказаться снова в кишках красной железяки.
    И как люди ходят по такому городу? Ходят по неровным тропинкам, минуя кочки, лужи и трещины в асфальте. А потом жалуются, что не могут хоть кого-то полюбить и чувствуют себя одиноко, или на то, что они сами никому не нужны. А как ходить или ездить по таким дорогам, а вдобавок еще и любить? Только дураки на это и способны, ведь умные знают, что нужно крепко стоять на ногах, пока твоя голова в облаках.
    В салоне припаркованного автомобиля заплаканная девушка отчаянно что-то пыталась объяснить, а парень смотрел на нее глазами злыми и что-то грубое говорил в ответ. Не люблю смотреть на такое: чувствуешь себя причастным ко всему и хочешь, чтобы такого ни с кем не было.
    Но люди не учатся на чужих ошибках. И сколько фильмов было снято, сколько песен спето, книг написано – ничего в жизни не меняется.
    Рядом с пятиэтажками сидят бабушки с лотками. У одной – сигареты и петрушка, у другой – цветы, соленая рыба, картофель и большой соленый огурец с непокрытой головой восседает на пластмассовой тарелке. Такие бабули есть в каждом городе,  кажется, они были предусмотрены в генплане города, в архитектуре таких вот грязных пятиэтажек. Рядом с ними неизменно греются на солнышке дворовые коты, бархат ушей которых давно потерял былую нежность в уличных боях за территорию и продолжение рода.
    Откуда только у человека должно появиться чувство красоты, если он живет в одном из таких серых и грязных домов, если он не слышит ничего кроме ругани на улицах и дешевой музыки. Как он будет чувствовать красоту, если он не видит красивые здания и солнца в окнах. В нем навсегда останется сырость и пасмурность, от которой он будет страдать и не спасется.
    Как жаль, что строением организма не предусмотрен рубильник, который бы отключал мысли, от которых ком в горле растет, подобно снежному. И ни одному хирургу не под силу его вытащить.
    И еще люди постоянно всему верят. Их обманывают, а они все равно верят. Есть вещи, которые случаются с человеком один раз: перерезают пуповину, например, а вот обманывают его всю жизнь. Люди легко обманываются, но это не так страшно, ведь быть обманутым не сложно, сложнее обмануть себя.
    На заплеванном асфальте тротуара написано: «Машенька, я тебя люблю!». Когда человек влюблен, он не думает о последствиях, глаза его в тумане, но чувство острое быстро проходит, оставляя неприятную опустошенность и стыд. А любить можно годами, это приятно даже когда не взаимно, это согревает изнутри и стыдно не бывает. Но то и другое – все суть одно и то же: отчаянное стремление не быть одному. Но рано или поздно приходит время разжать объятия, жалко не терять людей, а те чувства, которые дарили иллюзию. Больно и пусто. Немой вопрос в тишину: «Почему?».
    Люди гонятся за счастьем. И все они несчастны, потому, что ищут то, чего нет. Ломаются от тоски, не понимая, что никакого счастья нет. И только отчаявшиеся могут писать белыми красками слова, выросшие из огромной пустоты.
    Лишь на чужих простынях мы обретаем минутное и никому не нужное забвение. Платим частичками настоящего себя за лживую иллюзию. Тратим, сами платим за то, чтобы нас обманули и рады этому. А потом кокон плести из липкой грязи. Израненным, истерзанным потом быть. Жить. Дышать. Пустым.
    А вот и совсем окраина города. Мимо прошла женщина с желтыми от перекиси волосами во флисовой толстовке коричневого цвета с зелеными колибри. И чей же извращенный ум придумал посадить этих птиц на бесформенный балахон? Вероятно, это произошло против их воли, ведь иначе они бы перелетели на шелк легкого платья.
    Иногда так хочется сделать первый шаг, бороться. Ты вот-вот его делаешь. Но какой-то предохранитель тебе это сделать не дает. Что-то сильнее тебя. И радуешься за тех людей, кто может писать на домах из блоков «Все заебись».
    Как раз возле подъездов одного из таких домов, балансируя на корточках, пили дешевое пиво мужчины:  двоим по полтиннику, а третий совсем юн. И о чем они вяло говорили – неизвестно, но алкоголь стирает все границы и объединяет пьяниц всех возрастов.
    Во дворе этого же дома с собакой играли две маленькие девочки. Одна из них держала Бобика за поводок и дразнила палкой. А когда кинула ее, поводок не отпустила. Собака дернулась, потащив за собой ребенка, чудом оставшегося с целой конечностью. Люди всегда в ком-то нуждаются, но в то же время им никто не нужен. Гоним прочь от себя близких, а жить без них еще не научились.
    Сели батарейки в плейере. И только теперь я почувствовала, что мои руки давно замерзли, а ноги устали. Я остановилась. Куда я шла? Я забыла. Куда я шла и откуда? Не помню. Стаи серых домов окружили меня, обступили. Дворы гонят холодом. Я одна. Вокруг – все чужое. И не знаю, куда мне идти. Где я. Кто я.