И р а Мери Цховребова

Новелла вошла в книгу
Цховребова М.
Лома. Пять новелл. Пять эскизов Цхинвальской войны / Мэри Цховребова; пер. с осет. и груз. яз. М. Г. Тедеевой. – Харьков: Золотые страницы, 2009. – 64с.
ISBN 978-966-400-147-9
Издание хранится в Фонде Президента Украины

Ир, знаешь, что?..
Но молодая женщина не обернулась, она продолжала расчесывать перед зеркалом свои роскошные длинные волосы. Видя собеседника в зеркале, улыбнулась ему и ответила вопросом на вопрос:
-Что?
Мужчина сидел сзади нее, в кресле и любовался ею, словно не видел давно.
Женщина была одета в джинсах и легкой вязаной кофте, которая ничуть не скрывала ее красивые очертания, а напротив: облегала красивую грудь и обтягивала осиную талию.
- Давай перенесем поездку, не уезжай сегодня, - сказал мужчина, продолжая любоваться ею…
Теперь-то повернулась женщина и удивленно уставилась на него:
- Что ты говоришь? Мы же вчера договорились?!
Мужчина привстал, обе руки положил ей на плечи и коснулся лбом ее лба…
- Что с тобой? Я же ненадолго, завтра вечером буду здесь.
Мужчина обнял ее.
- Не знаю, дорогая, что-то говорит мне, что сегодня ты не должна уезжать.
- Дурной сон, что ли, приснился? – обида прокралась в голосе женщины.
- Сны для меня - пустой звон, ты знаешь, но предчувствие у меня что-то плохое, сказал мужчина и прошелся по комнате взад-вперед…
Не прошло и двух минут, как в открытое окно донесся звуковой сигнал автомобиля.
Ира высунулась в окно. Во дворе стоял автомобиль «УАЗ» цвета хаки, прозванный в простонародье «Виллисом». Передние пассажирские двери открылись, и женщина, не выходя из машины, крикнула:
- Ира-а!
-Сейчас, сейчас! – крикнула в ответ Ира. Потом повернулась к мужу и весело скомандовала:
- Ну-ка, нос не вешать! Завтра вечером мы будем здесь. А вам без нас не скучать! - она спешно схватила сумку и улыбнулась, - Ну, что, провел бы, что ли?..
Бак-бук! Бак-Бук!- быстрыми шагами спускалась женщина по лестницам, и, не обворачиваясь, читала наставления:
- Не забудь зайти за Залинкой в школу. Обед разогрей. Покорми обязательно.
Равномерный стук каблуков заполонил пустующий подъезд. Потом вылетел на асфальт, и только когда женщина села в машину, он прервался. Но звук тот милых шагов еще отзывался в ушах у мужчины.
Из открытого окна машины женщина высунула руку и помахала ему. Он в ответ тоже поднял правую руку и на поникшем лице выдавил улыбку.
Машина двинулась и влилась в уличное движение. Мужчина некоторое время еще стоял и смотрел вслед убегающему «Виллису», пока тот не исчез из виду совсем. Улица быстро проглотила его, и мужчина грустный, без всякого настроения, вернулся домой.
В подъезде было по-прежнему пусто, но в ушах у него все стояло недавнее «Бак-бук! Бак-бук!» Медленно поднялся он по лестнице и зашел домой. В окна столовой вливалось море солнечных лучей. Было приятно тепло. Он оглядел комнату кругом. Необыкновенная пустота поселилась в квартире. «Ничего. Завтра вечером будем все вместе, вчетвером, всей семьей, – пытался он взбодрить себя. - Пойду-ка я лучше на работу. Мне ж надо еще за ребенком в школу...», - мужчина поспешно собрался и ушел.
 «Виллис» был еще не старенький. Когда он оставил позади перегруженные улицы города и выехал на трассу, водитель облегченно вздохнул, прибавил газу и помчался, как ветер. Пассажиры были в скорби – ехали на похороны родственника в Цхинвали и сидели в глубоком молчании. Вдруг через некоторое время, женщина в черном высказала недовольство водителю:
-Что такое, не самолет же, что ты так мчишь машину, как угорелый, голова закружилась…
-Если во время не успеем, тетя, похоронят без нас, а потом, хоть приезжай, хоть нет, – печально ответил водитель, но скорость все же сбавил…
Ира сидела на заднем сидении, в углу. Теребила сумку, лежавшую ей на колени, и мысли то возвращали ее домой, то уносили в Цхинвали, к сыночку, гостившему у родителей. «Почему моя поездка так сильно расстроила его, в иной раз такого не припомню?» - думала она про мужа. И сама себе отвечала: « Хотя этому есть оправдание: я же не на курорт еду, в конце да концов, я еду в город, где сейчас стреляют. «Стреляют» – даже мягко сказано, еду в эпицентр войны, в самое пекло… Но что делать? Где это видано, чтоб я, мать, находилась «в укрытии», в безопасном месте, а мой маленький сыночек - в осажденном городе, который днем и ночью поливается градом пуль?.. Мама с папой дом оставить там не могут. Ладно, хотя и их понять не могу: зачем дом, если там погибнешь?.. А если что с ребенком случится, я же себе никогда не прощу. Да еще он у меня такой балованный! – на мгновение на ее лице от воспоминаний о сыне появилась нежная улыбка, но суровые мысли стерли ее также быстро. - Если не уследят старики, и он убежит у них на улицу?.. Да еще, в каком плохом месте наш дом, как раз в зоне боев, у въезда в город. Нет, на этот раз я заберу всех: и маму с папой, и сынишку. А если снова заупрямятся?.. Нет, сына я больше там не оставлю! Хватит прошлого раза, зря уступила его нытью… О, это чудо, как он любит там бывать! Наш район наполовину похож на деревню: здесь только двухэтажные и одноэтажные дома со своими дворами и садами, домашней птицей и даже скотиной… И бабушка с дедом все желания внука исполняют…»
Женщина складывала мысль за мыслью, мчалась машина, и коротался путь. Пассажиры почти всю дорогу молчали, изредка перекидывались словцом и продолжали сидеть в скорби.
Перед въездом в Рокский тоннель, у пропускного пункта, скопилось множество машин. У водителей появилась прекрасная возможность передохнуть и осведомиться положением и обстановкой на опасных участках дороги, которых было здесь немало…
«Минуем тоннель, и останется дороги почти ничего - час, полтора, и я дома»,- подумала женщина, и представила мамино удивленное лицо. «Иринка! Все равно приехала?!» - скажет мне».
Когда машина заехала в Цхинвали, никто не стрелял. Напротив, стояла удивительная тишина. Какая-то удручающая. Вокруг ни души, словно вымер город. В воздухе стоял запах гари, пепла и раскаленного свинца. От полуразрушенных домов еще исходил дым.
Иру охватил ужас.
Вот он, любимый родной Цхинвали, некогда цветущий счастливый город стоял сейчас искромсанный, почти стертый с лица земли.
Сколько невинных людей погибло, кто ж посчитает? Зачем, зачем, о Господи! Что обезумило людей?! Почему бывшие соседи становятся кровными врагами? Стояла она, и сердце наполнялось желчью.
«Хорошо, что я добралась, надо забрать моих отсюда!»
Но никак не соглашались родители оставить дом закрытым, без присмотра. И малышу здесь нравилось. Дедушка всё время ворчал и опекал, чтоб тот не вылез на улицу. Но, не смотря на ворчливого деда, малыш любил оставаться здесь…
Родителей уломать не получилось, но малыша она решила забрать обязательно. Уже с раннего утра она с ребенком была готова к поездке. Провели родители дочь и внука и грустные от разлуки вернулись домой. Бабушка по пути зашла в церковь, поставила свечу за здравие детей и вверила судьбу своей единственной дочери, внука и всех путников Божьей Матери. Она молила Господа Бога о добром пути для них и счастливом воссоединении со своими семьями.
В начале улицы Исаака, возле рынка собирались обычно ездоки во Владикавказ. Сегодня утром тоже стояли кучками женщины с большим багажом и много детей… Когда «Виллис» остановился возле базара, несколько легковых машин уже двигались в гору в сторону Тбети;. В «Виллисе» сидели всемером, и Иру одолевало некое чувство вины перед
женщинами, просившимися в машину, когда водитель их не взял. Водитель в знак отрицания просто махал головой и двигался дальше. Потом, всю дорогу преследовали ее глаза матерей, в которых были страх и мольба: все хотели покинуть пекло, но не у всех была такая возможность…
Тбети. Отсюда еще был виден Цхинвали. Потом и Тбети остался позади, и Галванти;, и Додоти;, и началась та дорога, которую прозвали «дорогой жизни». Эта дорога проложена через Зарский лес уже во время войны, на скорую руку. Дорога с кочками и ухабами, грязная, извилистая и неудобная, но у нее есть главное достоинство – она единственная, через которую есть шанс вырваться в мир без войны…
А там внизу, под горой, за озером осталась прямая, асфальтированная дорога - шоссе, ведущее в поселок Джава.
За высокой скалой Кехви; начиналась осетинская деревня Итраписи. Вот сюда, в Итраписи и выходила та Зарская дорога. Вот этот кусок дороги от Цхинвала до Итраписи и прозвали «дорогой жизни». Именно через эту «дорогу по бездорожью» ввозились в город продукты. Этой дорогой вывозили в безопасное место женщин, детей и немощных стариков.
Этой дорогой шли они и сегодня.
 Лес приятно цвел.
 Двигались вперед, сквозь удивительно красивую зеленую природу, легковые ли, грузовые ли машины. Если кто хотел было обогнать, такая возможность представлялась редко, место для обгона почти не было. И поневоле машинам приходилось ехать цепочкой друг за другом, колонной. Вырвавшуюся вперед на крутом повороте машину, следующая за ней ее уже не видела. А ежели эта «следующая» двигалась по спуску, та «вырвавшаяся» оказывалась уже по той стороне горы…
Впереди «Виллиса» двигались две легковые и одна грузовая машины. Они обогнали его еще на широком отрезке дороги возле Тбети. За «Виллисом» следовало еще несколько машин.
Мальчик сидел на коленях у Иры и целую дорогу рот его не замолкал. Он, находясь под впечатлением войны, рассказывал, как «сверкали на ночном небе пули ярче звезд, потому что звезды просто светят и откуда-то очень далеко, а пули находятся ближе», и что они «блестят огнем, и еще их очень много, намного больше, чем звезд». Еще рассказывал, как он собирал гильзы, «собирал, только днем, и очень немного времени, когда деда спал, а то он ругался и не пускал его на двор». И с досадой произнес: «Если б деда не мешал, я бы больше собрал». Мальчик рассказал и том, как «большей частью сидел он в подвале с дедом и бабой, и дед рассказывал ему сказки, а баба приглашала в гости двух бабушек-соседок».
Кузов идущей впереди «Виллиса» грузовой машины был переполнен людьми. Водитель ехал осторожно по кочкам и ямкам, однако стоящие на ногах пассажиры все равно, как пьяные, покачивались и толкали друг друга. Только «Виллис» заехал за крутой поворот, грузовая потерялась из виду. И автоматная очередь оглушила лесную тишину. Стреляли где-то впереди.
Водитель «Виллиса» опешил. Не успев сообразить, как развернуться обратно, град пуль обрушился на них. Сидящая рядом с Ирой женщина закричала диким криком, схватившись за голову, упала на спинку переднего кресла.
«Пропали! – вот, оказывается, что он предчувствовал» - подумала Ира о своем муже.
Прижав ребенка к груди, она повернулась спиной к дверям, чтоб хоть как-то защитить его от обстрела. Пуля попала в мужчину сидящего впереди, и тот неволе выругался матом. Но трехэтажными матами беде не поможешь, и единственное, что еще пришло в голову Ире, она быстро уложила прямо на пол ребенка и накрыла собой.
- Ацик, золото мое, только не кричи, не кричи, мамуля; если будем тихо лежать, как сейчас, эти плохие дяди подумают, что мы уже умерли и уйдут, - прошептала она на ухо дитю, притаившемуся от страха и покорно лежавшему под грудью. Но не прошли и две минуты, как у нее под лопаткой начало жечь… «Неужели конец?», - подумала Ира и прикусила губу, чтоб не взвыть от боли…
А стрельба не прекращалась. Очередью рокотал автомат и обстреливал теперь следующую за «Виллисом» машину. Замыкающий «колону» машин автомобиль сумел развернуться и устремился назад в город за подмогой.
На тело мальчика полилась теплая кровь матери, но он не проронил ни слова, и даже не думал шевелиться. На своем маленьком личике чувствовал тяжелое дыхание матери, и сердце его учащенно билось.
Долго лежал так мальчишка, потом не выдержал и шепотом спросил маму: Мама, в тебя пуля попала? Куда? Болит?
-Тс-с!.. подтянулась губами к маленькому уху мать. И вдруг, словно кто молотом ударил ее по голове, мамина голова тяжело упала на личико малыша.
Лилась фонтаном кровь с шеи…
В машине наступил ад – стоны, хрип, вопли…
У прижавшего под телом матери мальчика перехватило дыхание, но он помнил, что плакать не должен, и тогда «плохие дяди уйдут»; и он терпел. Лежал, как кролик, притаившись, лежал в луже маминой крови и молчал.
А вооруженные люди в масках строчили автоматами, стреляли, добивали раненных, чтоб никто не уцелел, делали контрольные выстрелы.
И стоны прекратились. Люди с автоматами ушли…
Наступила тишина. Мальчик долго лежал еще и не двигался. Потом решил спросить у мамы: «Мам, давай встанем, плохие дяди ушли?.. У меня ноги болят, мам»…
Ответа не последовало.
И мальчик заревел, заревел громко…

;Тбети – село в 5 км от г.Цхинвали
;Галванти, ;Додоти, ;Кехви – села близ г.Цхинвали