Светлана Витюк. Сорванец

               


      В одной из песен Высоцкого есть такие слова: «Лучше гор могут быть только горы, на которых я еще не бывал». А мне хочется перефразировать это утверждение: «Лучше детей могут быть только дети, с которыми мы еще не встречались». Дети - все  разные, все  интересные. Но в детском коллективе нередко встречаются и такие, которые отличаются от своих сверстников. Это непоседы, драчуны,  выдумщики, озорники и проказники.  Работать с ними тяжело, но и очень интересно. Расскажу об одном таком мальчишке-сорванце.

      После очередного выпуска детей нашей группы, уходивших в школу, нам, двум воспитательницам и няне,  предстояло набрать себе  из ясельной группы новых детей трехлеток. Заведующая детсадом посоветовала нам прежде познакомиться с детьми поближе, приглядеться к ним. Вот тут-то я и заметила одного шустрого мальчонку-непоседу. Он ни минуты не сидел на месте, а был как заведённый: бегал, прыгал, задирался, и всё это проделывал с веселым смехом. Я подошла к мальчику, заговорила с ним, и между нами произошел такой диалог:
   - Как тебя звать?
   - Серёжа.
   - А как звать маму?
   - Катя.
   - А папу?
   - Не скажу,  это секрет.
   - Почему?
   - Потому что мой папа милиционер.
   - А что вы с мамой делаете дома?
   - Мама готовит кушать, моет посуду, пол, а я ей помогаю.
   - А как ты ей помогаешь?
   - Мою посуду и веником пол подметаю.
   - А папа что делает?
   - Папа ничего не делает. Он только мышей ловит, – ответил он и со смехом убежал.
     Какой весёлый и остроумный мальчик,  подумала я,  - мы с ним подружимся.
     Наступило 1 сентября и мамы повели детей уже не в ясли, а в детский сад. Мы с няней встречали их в раздевалке. К новой группе и новым тетям дети относились по-разному: кто спокойно, а кто и с плачем.
     Серёжу привела мама. Она выглядела испуганной и очень смущённой. А Серёжа,  наоборот, был весел, глаза его блестели от любопытства. Они как бы говорили: «Как интересно! Новая группа, новые воспитательницы, новая няня,  новые игрушки!».
      Серёжа смело вошёл в комнату, где теперь  размещалась его группа. Окинув взглядом комнату,  он  внимательно посмотрел на меня.   В его глазах  я увидела хитринку, они как бы говорили:  «Вы меня ещё узнаете».
      Сережа «показал» себя уже во время завтрака. Я продолжала приём в группу новых детей, а няня кормила уже прибывших. На завтрак была манная каша. Вдруг слышу детский смех и визг, поворачиваюсь и вижу, что Серёжа                сидит на столе с тарелкой каши в руках. Все дети хохочут, а Серёжа барабанит ложкой по тарелке и громко кричит: «Какая весёлая каша!»
      Я испугалась, что и другие дети последуют его примеру, надо было срочно что-то делать. Подхожу к сорванцу, беру его за руку и увожу в спальню. Там даю ему тарелку в руки и говорю: «Вернёшься в группу, когда съешь всю кашу», - надеясь, что в спальне он пробудет долго, а дети за это время спокойно, без помех, позавтракают. Да не тут-то было! Сорванец Серёжа появился буквально через минуту. С сияющим видом он вручил мне чистую тарелку. Когда же он успел съесть кашу?! Дети не успели еще съесть и половину.
      Я была удивлена, но своего удивления  Сереже не показала. Похвалив его за быструю еду и чистую тарелку,  я  предложила ему собрать со столов посуду и снести её в мойку.  Он быстро собрал посуду и снес её в мойку, не побив ни одной тарелки.
      В группе началась веселая жизнь. Там, где был Серёжа, всегда слышались смех, визг, а то и плач. Серёжа не мог спокойно себя вести, он бегал, прыгал, на кого-то или на что-то натыкался. Он вмешивался в игры других детей, мешал им играть,  разбрасывал игрушки. Я поняла, что этого шустрого мальчугана надо чем-то заинтересовывать, тогда для  безобразий и драк времени у него не останется.
      В первые же дни пребывания Сережи в группе, я заметила, что он любит шутку и сам умеет шутить.  Надоевшую детям манную кашу, которую частенько подавали на завтрак, он мог размазать по тарелке и затем слизать её языком, говоря при этом, что он – лисичка, а для нелюбимого им омлета придумал название «блинет», говоря: «Опять этот противный блинет».  А если Серёжа рассказывал какой-нибудь стишок, то все смеялись, так как он нарочно переставлял в тексте слова,  и слушать его без смеха было невозможно. При этом он и сам заливался веселым смехом.
     Еще я заметила, что Сережа любит помогать взрослым, при этом ему нравилось проявлять инициативу. Правда, его инициатива не всегда была уместна. Как-то осенью, мы наводили порядок на игровой площадке. Дети сгребали в кучи опавшие с деревьев листья. Вдруг Сережа куда-то пропал. Вскоре со стороны входа в помещение детсада послышались какой-то грохот и женский крик. Из дверей появилась заведующая детсадом, это она кричала на Серёжу. Увидев меня, она стала отчитывать меня за то, что я послала ребенка за ведром, которым он поотбивал на лестнице все ступеньки. Вслед за заведующей появился и Серёжа с огромным  ведром в руках. Он весело смотрел на всех и явно гордился проявленной им инициативой. «Вот я для мусора ведро принес», - гордо заявил он. Я задумалась, что делать: отругать ли его за то, что ушел без разрешения, или похвалить за проявленную инициативу, и решила, что лучше – похвалить. А перед заведующей извинилась.
      Не раз Сережа удивлял меня своим упорством. Вот такой пример. На игровой площадке росло много деревьев, и однажды я заметила, что Серёжа пытается залезть на одно из них. Это был молодой каштан, ствол которого дети могли обхватить двумя руками.
     - Смог бы ты залезть на это дерево? -  обратилась я к Серёже.
     - А вы ругать меня не будете? - спросил он.
     - Не буду. Только я должна быть рядом и без моего разрешения этого делать нельзя
     - А можно я сейчас залезу?
     - Можно, но я должна быть уверена, что у тебя сильные руки. Попробуй отжаться десять раз.
Серёжа свободно отжался от земли раз двадцать. Потом посмотрел на меня,ожидая моего решения.                - Ну, лезь, - разрешила я.
      Сорвавшись с места,  он, словно маленькая обезьянка, быстро вскарабкался на дерево. Выше первых веток лезть я ему не разрешила.
      Сколько было у него радости, она просто распирала его: еще бы! ему позволили сделать то, что никому другому не позволялось,  и что другим было не под силу. И верно, другие дети тоже пытались забраться на дерево, но им это не удавалось: у них были еще слабые руки, да и упорства им не хватало.  Со временем я стала позволять Серёже залезать повыше, почти на вершину дерева. Нельзя сказать, что при этом я была спокойна: да, у Серёжи крепкие руки, хорошая реакция, но ещё  много ухарства и хвастовства. Как бы ему это не навредило, ведь ему всего лишь три года.  И хотя он был еще мал, сразу было видно, что это необыкновенный  ребенок. И еще я заметила, что ему очень хотелось, что бы им восхищались и гордились.
      Ценным было то, что Серёжа ни разу не нарушил нашего уговора,  и ни разу, без моего разрешения,  даже не пытался залезть на дерево. Так что этот каштан стал моим помощником в воспитании озорника и сорванца. Чтобы получить разрешение залезть на дерево, Серёжа должен был  его заслужить, и  он знал, что в случае провинности,  такого разрешения  не получит.
      Еще один пример его упорства. Серёжа не умел завязывать шнурки на ботинках. Тогда  я сказала ему, что стыдно быть неумёхой, и ждать, когда шнурки ему завяжет кто-то из девочек или воспитательница. Я показала ему, как это делается, и предложила потренироваться на прогулке. Во время прогулки он возился со шнурками, и от этого занятия его не могли отвлечь  ни скакалки, ни мячи, ни даже машинки. И своего он добился, всё у него получилось.  Бантик на ботинках стал его новым достижением. Как Серёжа радовался этому достижению!  Он едва мог дождаться маму, чтобы похвастаться ей, что теперь сам умеет завязывать шнурки. И мы, и его мама радовались вместе с ним.
     Самым тяжелым наказанием для Сережи был дневной сон. Поэтому  я была вынуждена сидеть у его кроватки и ждать  пока он уснет. Если я уходила,  полагая, что он уже заснул, то уже никто из детей не мог спать. Стоило мне выйти из спальни, как этого непоседу будто пружина подбрасывала на кровати, он вскакивал на ноги и кричал: «Хлопцы! Подъем! Воспитателька ушла». Все просыпались, в спальне начинался шум и гам, и появлялись летающие подушки.
      Из детсада Серёжу почти всегда забирала мама. Приходила она с каким-то унылым и вопросительным видом, как бы  ожидая услышать от нас что-то неприятное. Однажды она не выдержала и спросила, почему мы не жалуемся на её сына, поясняя свой вопрос тем, что в яслях всегда жаловались на его  плохое поведение,  рассказывали о том, как он там, в очередной раз,  набедокурил. Я ответила, что жаловаться на Серёжу нет причин, что он очень  живой,  трудолюбивый, пытливый и любопытный мальчик, конечно, бывают отклонения, но с кем их не бывает.
      Кто бы увидел её в эту минуту! Она как бы похорошела, даже ростом стала выше. Глаза у неё засветились радостью. Она стала нас благодарить за доброе отношение к Серёже, говоря, что всё время ожидала услышать жалобы на его плохое поведение.
      В нашем детсаде Серёжа пробыл три года. Когда ему было пять лет, его родители поменяли место жительства, и Серёжу перевели в другой детский сад. Там его не поняли. И, как потом рассказывала его мама, в детсад он уходил со слезами, а в конце дня, когда родители приходили за детьми, ожидал маму у ограды детсада. Мы с мамой Серёжи остались в добрых отношениях на долгие годы. А из Сережи-сорванца вырос замечательный сын и  хороший спортсмен.