***

                ***
После   гинеколога,  отправилась  я  к  своей  главной  подруге  и  «поставила  её  перед  фактом» .  Посмотрела  она  в  мои  счастливые  глаза,  обняла  и  дрогнувшим  голосом  сказала  на  ушко:  «Рожай  уже  свою  Анечку!  А  я  буду  крёстной  мамой».
И  с  этого  момента  я  уже  была  не  одна  в  своём  новом  «зигзаге  жизни» -  у  моего  ребёнка  до  самого  его  совершеннолетия  было  две  мамы,  а  вместо  отца  -  обожаемый  старший  брат.
И  стали  мы  втроём  ждать  девочку.
 Для  начала     я  срочно  поссорилась  с  Валиком  Францевым  -  объявила  ему  по  телефону,  что  мне  надоели  наши  очень  редкие,  короткие,  тайные  встречи,  что  это  унижает  меня,  тяготит, мучает,  и  что  я  не  хочу  его  больше  видеть. Он  последнее  время  приходил  всё  реже  и  я,  не  испытывая  к  нему  горячих  чувств  и  привязанности,   мучилась  от  унижения  и  вранья.  Но  на  этот  раз  мне  нужно  было,  чтобы  он  оставил  меня  в  покое  навсегда  -  нельзя  было  впутывать  его  в  мои  проблемы,   требовать  то,  к  чему  он  был  не готов,  чего    не  хотел,  и  на  что  был  не  способен.  Зачем  ломать  человеку  жизнь?! Он  не  должен  НИЧЕГО  знать!  Пусть  живёт  себе  дальше!
Во  вторых,  я  должна  была  обменять  свою  однокомнатную  квартиру -  на  большую  и  подальше  от  этого  района  ( Валик  живёт  недалеко).    Сделать  это  нужно  было  побыстрее,   пока  я  не  превратилась  в  шарообразное  состояние  и  не  столкнулась  где – нибудь  с  ним  или  с  Аллочкой  в  магазине -  я  бы  этого  просто  не  пережила!   


Я  немедленно  записалась  в  Бюро  обмена  и  развернула  такую  кипучую  деятельность,  что  уже  в  конце  февраля     получала  в  домоуправлении   Будёновского  района  ордер  на  двухкомнатную  удобную  квартиру  на  улице  профессора   Оглоблина (был  в  Союзе  такой  знаменитый  хирург),  в  старом  каменном  доме,   на   втором  этаже  с  балконом, с  удобным  шкафом  в  длинном  коридоре,  со  всеми  удобствами,  с  тихим  двориком,  недалеко  от  трамвая,  рядом  с  большим, запущенным  заводским  парком.      
Про  свою  беременность  рассказала  Галке П.,  Ларисе  Ж.,  Валюхе.  Она  уже  год,  как  вернулась  с  Дальнего  востока.  Жила  в  старом  доме  у  родителей, на  окраине  Донецка,  работала  в  детсаду,  вся  как - то  потухла,  притихла.  Очень  плохо  было  у  них  в  доме.  В  маленькой,  без  окон  комнате  лежал  парализованный  отец -  опухший,  агрессивный,  немой  и  почти  недвижимый.  Мать  старенькая,  высохшая,  полуслепая,  вымотанная  в  бесконечных  заботах  о  доме,  о печке,  огороде,  о  полубезумном,  лежачем  муже,  так  никогда  и  не  полюбившая  свою  приёмную,  странную  дочку,  сейчас  не  понимала  её  вообще. И  хотя  Валя  привычно,  после  работы  помогала  матери  по  дому,  одёргивала  шумного,  упрямого  Витальку,  но  ссорились  они  все  между  собой    постоянно. 
Боча  к  этому  времени   «откололась»  от  нашей  компании  окончательно.
Тётя  Люба,  к  моему  изумлению,  выслушала  мою  «новость»  с  удивлением  и  радости  моей  не  разделила. -  «Света,  ты  когда  перестанешь  порхать,  як  ота  бабочка?!    У  тебя  Миша  ще  не  вырос,  ты  одна,  без  мужа,  та  ще  мала   дытына  на  руках! - 
 -  Я  пытаюсь  оправдаться,  доказать,  убедить… -  Тётя  Любочка,  а  как  же  вы  Серёжу  родили,  никого  не  послушали,  потому   что  верили,  что  будете  с  ним  счастливы,  несмотря  ни  на  что… Я  так  дочку  хочу,  я  всё  выдержу  и  перетерплю,  я  не  хочу  на  старости  остаться  одной…
Тётя  Люба  смотрит  на  меня   любя  и  жалея,  и  грустно  вздыхает -  «  Ой,  Света,  создаёшь  ты  проблемы  на  свою  голову.  Ты  помозгуй,  як  жить  будешь?!»
Написала  я  письма с  «новостью»  любимым  тёткам  во  Львов  и  в  Киев.
Обе,  как  сговорившись,  ответили   гневными  письмами,  где  прямо  называли  меня  глупой,  безрассудной  и  легкомысленной,  сильно   меня  этим  огорчив.
Долго  я  откладывала  визит   к  Буликам.  Ужасно  боялась  разговора  с  тётей  Энной,   и  особенно  с  Витей.  Но  сроки  поджимали ( было  уже  5  месяцев)  и  я  пошла  показать  им «положение  вещей»  и   пригласить    на  новоселье. Как  я  и  ожидала,  был (как  сейчас  говорят)   «полный   альбац»!  Тётя  Энна  вообще  потеряла  дар  речи,  ну  а  мой  дядя   высказал  мне  всё,  что  он  обо  мне  думает. И  это  было  покрепче,  чем  в  письмах  у  моих  любимых  тётей. (я  никогда  не  видела  его  таким  сердитым).  Я  даже  испугалась,  что  он  в  праведном  гневе  может  надавать  мне  пощёчин,  и  молча  повернувшись,  выбежала  из  квартиры.  Поревела  от  обиды  и   пережитого  стресса  у  них   за  домом  в  тихом  дворе,  потом   успокоилась,  подержала  ладошку  на    животе,  поговорила  с  Анечкой  и  пошла  в  свою  новую  жизнь  -  завтра  мы  с  Михеем  переезжаем  на  новую  квартиру.


                ГЛАВА  3



Дом,  где  потом  мы  прожили  15 лет,  строили  после  войны  пленные  немцы.  Он  был  каменный,  ещё  крепкий,  со  скрипучей   деревянной  лестницей  на  второй  этаж,  со  старой  вишней  под  нашим  окном,  с  виноградной  лозой  под  балконом,     крепкими  сараями (в  них  раньше  держали  уголь  для  печей) в  тихом  небольшом  дворике.
Возбуждённый  от   предстоящих  перемен  Мишка,  громко  восторгался  новым  жильём  и  не  откладывая,  тут  же  прибил  на  дверь  своей  комнаты  задвижку  -  отныне  это  была  его  территория.  Игорь  завистливо  присвистнул  -  «Ну,  ты  Мишель,  собственник!  Повезло  тебе!»  Я  шариком  каталась  по  пустым  гулким  комнатам  и  обсуждала  с  Леной  и  Таней,  где  я  поставлю  удобный   диван,  круглый  стол  под  абажуром,  кресло,  детскую  кроватку  и  полочки  для  книг  в  Мишину  комнату( когда  всё  это  я  наконец – то  куплю?).
А  пока  Михей  застилает свою   (наследство  тёти  Паши)  кровать  с  железной  сеткой,  рассовывает  по  ящикам  старого  столика  свои  тетради  и  карандаши,  ставит  на  него  старую  банку  -  копилку  для  Анечки  и,  опережая  меня (Мама,  тебе  нельзя  поднимать  тяжёлое!), расставляет  с  Леной,  Таней  и  Игорем  в   большой  комнате  старую  тахту,  стулья,  шкаф,  маленький  телевизор,  столик  в  кухне,  бельё  и  посуду.  А  я  иду  в  магазин,  покупаю  какие – то продукты,  торт  и  вино    и  готовлю  «праздничный  ужин».  Живём  дальше!
В  школе  я  поставила  руководство  перед  фактом  и  после  зимних  каникул с  радостью  и  облегчением    передала  свой  3 – ий  класс  вышедшей  из  декретного  отпуска  молодой  учительнице.  А  сама  стала  работать  в  продлённой  группе  третьих  классов.  Дети  все  мои,  родные,    нет  тетрадей,  нет  поурочных  планов,  нет  проверок  и  все  утра  свободные.  («продлёнка»  с  12 часов)  Красота!
По  дому  всё  успеваю,  никуда  не  тороплюсь,  ничего  не  боюсь,  хожу  спокойно,  улыбаясь  своим  мыслям,  варю  обеды,  пою  по  утрам,  шью,  читаю.  Каждый  день  проходя  мимо  «ничейной»  абрикосы  по  дороге  к  трамваю,  срываю  горсть  зелёных,  ещё  совсем  мягких  кисловатых  плодов  и  ем  их  с  наслаждением  вместе  с  мягкой  ещё  косточкой,  как   лакомство.    Страх  только  один -  когда  еду  в  город   на  работу,  сажусь  в  конце  трамвая,  затаиваюсь  мышкой  и  всю  дорогу  молюсь  про  себя  -  «Господи!  Только  бы  Францева  не  встретить!  Господи,  спаси  меня  от  этого!»
Странная   реакция  на  моё  «интересное»  положение  была  у  моих  коллег  в  школе.
  Они  дамы  в  основном  состоятельные,  обеспеченные( школа – то  элитная),   с  «металлом  в  голосе»,  с  мужьями,  машинами  и  с  хорошими  квартирами -  все  единодушно    решили,  что  я,  и  так  невезучая  по  жизни,  попала  в  очередную  житейскую  беду.
Я  ловила  на  себе  их  сочувствующие  взгляды,   они   дарили  мне  ещё  целые   хорошие  вещички  своих  детей  для  малыша,  давали  советы,   спрашивали,  чем  можно  мне  помочь?
А  училке  из  соседнего  класса -  толстушке  Елене  Николаевне  я  под  большим   секретом  немного  проболталась  про  Валика (она  видела его  пару  раз,  когда  он   заходил  за  мной  после  уроков  ещё  в  прошлом  году). Я  вежливо  их  всех благодарила,  а  про  себя  думала -  Как  же  они  все  не  понимают,  что  мне  завидовать  надо,  а  не  жалеть!  У  меня  скоро  такая  радость  наступит  -  маленький  живой  ещё  один  мой  собственный  ребёнок!  С  ним (с  ней) у  меня  всё  будет   c  самого  начала -  первая  улыбка,  первый  зубок,  первые  шаги,  первые  слова…  Я  уже  стала  забывать  радости  общения  с  новорожденным,  совсем  мало  помню  маленького  Мишку.  Моя  грудь  наливается  молоком,  малыш  растёт  и  двигается   во  мне,  снится  ночами,  я  прикладываю  его  к  груди,  целую  в  тёплую  шейку  и  таю,  как  воск  от  любви  к  нему (к  ней)  ещё  не  рождённому,  но  уже  обожаемому.
  Михей   ждёт  сестричку (братика)  с  нетерпением.  Носит    тяжёлую  сумку  с  продуктами    из  магазина.  Часто  прикладывает  ухо  к  моему  животу,  прислушивается  и  радостно  сообщает  -  Ма,  она  меня  в  ухо  прямо  пяткой  пнула!  А  если  мальчик  родится?  Как  назовём? -   Я  эти  мысли  стараюсь  отгонять  и  упрямо  мечтаю  о  девочке -  готовлю  девчачьи  одёжки,  косыночки,  ленточки,  мечтаю,  как  буду  перешивать  ей  свои  платья  и  заплетать  косички… 
За  прошедший  год  Миша  неожиданно  быстро   вырос  из  одёжек.  Ноги  покрылись  тёмным  пушком,  обувь  44 – го  размера,  чуть  погрубел  голос,  но  самое  главное,  начал  меняться  характер. На  замечания  или  мои  советы  отвечает  резко   -  Я  сам  знаю.  Не  надо  меня  учить! -  Сердится,  если  прошу  о  чём – то, когда  он  слушает  свою  громкую  музыку  с  барабанами. Несколько  раз  сердито  отказался  мыть  полы  в  коридоре.  Чтобы  его  не  смущать,  я   не  выхожу  с  ним  вместе  на  улицу ( сама  стесняюсь  своего  живота),  стараюсь  не  заходить  к  нему  в  комнату (но  там  стоит  шкаф  с  вещами).   Кусая  губы  от  обиды,  ухожу  во  двор  на  лавочку,  чтобы  остыть  от  его  напрасной   грубости,  беру  ведро  и  сама  иду  мыть  полы  в  коридор,  всё  чаще  расстраиваясь,  обижаясь,  недоумевая,  что  случилось  с  моим  любимым  мальчиком,  почему  он  обижает  меня?… Но  это  были  ещё  «цветочки»!
 Просто  начался  у  моего  старшего  сына  тот   самый  опасный  «переломный  возраст!»  А  тут  ещё  этот  переезд,  беременная  мама,  новая  школа, новые  друзья,  девочки…

Кладбище,  где  похоронены  Мама  и  Алик,    совсем  недалеко    от  моего  дома  и  я  теперь  выбираюсь  туда  почаще,  навожу  на  их  могилках  порядок,  рассказываю  Маме,  как  живу  и  уже   совсем не  плачу -  столько  времени  прошло (17лет),  столько  новостей,  столько  проблем  навалилось!


 Ты  знаешь,  Мама,
На  земле  тепло.
Всё  ожило,  оделось  и  умылось.
И  на  кусте  у  изголовья  твоего
Сирени  белой  ветка  распустилась.
........................................................
    Ты  можешь,  Мама,  в  сны  прийти  опять?
    Сказать тебе  так  много  накопилось..........
   
               
                ***

   Как – то  в  мае    Лена   затащила  меня      на  колхозный  рынок   в  том  районе,  где   мы    жили   с  Мишей  до переезда.  Идём  мы  с  ней    между  рядами,  фрукту – ягоду  выбираем  (мне  нужны  витамины).  И  вдруг    навстречу  идёт  моя  бывшая  соседка  снизу,  которую  я  когда – то  «затопила»,  забыв  выключить  стиральную   машинку.  Ей  уже  далеко  за  50,  она  сухонькая,  стерильно  чистенькая,  одинокая, нелюдимая.  Пару  раз  в  год  её  клали  в  психбольницу  и  с  соседями  она  никогда  не  общалась( к  обоюдной  нашей  радости).  Приближается  она  ко  мне  и,  наконец,  узнаёт -  тоненькие  бровки    удивлённо  ползут  вверх,  в  глазах  удивление  и  сразу  же  вспыхивает  торжество.  Сухой,  бесцветный  рот  кривится  в  усмешке  и,  пока  я  собираюсь  поздороваться,  она  неожиданно  подходит  совсем  близко  и,  глядя  на  мой  живот,  зло  шипит  -  «Ну,  что,  проститутка,  доигралась!  Так  тебе  и  надо!»  и  быстро  уходит.
  Я,  облитая  её  ненавистью,  стою  ещё  с  минуту  в  шоке,  ничего  не  понимая. 
 -Это    что    за  старуха  Шапокляк ? -  первая  приходит  в  себя  Ленка.   Мы    горячо  обсуждаем  это  «явление»  и  приходим  к  выводу,  что     она  дура,  конечно,    больная   и  несчастная  баба,  но очень  может  быть,    что  она  высказала  сейчас  общее  мнение  двора, ( что  и  подтвердилось  несколько  лет  спустя).  В  нашем  доме  на  ул.  Ватутина   жило    много  жильцов,  работающих  в  Донгипрошахте  и  знавших     мою   Маму.  Ни  с  кем  я  близко  не    подружилась  и  судили  обо  мне,  как  обычно  привыкли,   видя  пороки  в женщине  уже  только  за  то,  что  она  холостячка.   

                ***


Весной  одно за  другим  (как сговорились)  пришли  письма  из  Киева  и  из  Львова.  Обе  мои  замечательные  тётки  извинялись  за  свои   резкие,   осуждающие  меня    письма.  Обе  предлагали  свою  помощь  и  желали  счастья.  И  они  действительно  помогли,  чем  могли.  Тётя     Катюша  писала  мне  до  конца  своих  дней  тёплые,  мудрые  письма,  слала  посылочки  с  вещичками  для  малыша,  зазывала  в  гости…  А  тётя  Нина  кроме  посылок   и  редких,  правда,  писем  с  советами  и  вопросами, совершила    буквально  подвиг  -  она  попросила  разрешения  приехать  ко  мне  в  Донецк  к  началу  родов  и  помочь  мне  первый  месяц  с  малышом.  Вот  это  поступок!  Болезненная,  уже  не  молоденькая,  ведущая  очень  замкнутый  образ  жизни (очень  редко  выходящая  из  дома),  боящаяся  сквозняков,  соседей,  бандитов, погромов,  репрессий,  предательства,  взломов  квартиры,  собак,  кошек,  отравленных  химией  продуктов,   она  отважно,  на  целый  месяц  уехала  из родной  привычной  квартирки   в  чужой  город,  к  легкомысленной,  беспокойной  Светке,  впервые  в  жизни   нянчиться   с    новорожденным.    Подтолкнула  её  на  этот  шаг  Фаня  Абрамовна  -  Нина,  ты  хроническая  одиночка!  А  ЭТО    нужно  испытать  каждой  женщине  обязательно, хотя  бы  рядом,  сбоку.  Да  и  Свете  от  тебя   неоценимая    помощь  и  поддержка  будет  в  первый  месяц .  -   И  тётя  Нина  решилась!   Как  всегда,     всё  хорошо  обдумала  и  взвесила.  На  заранее  сэкономленные    деньги  купила  «комплект  для  новорожденного», мягкое  одеяльце,   мне  лёгкий    халатик,  удобные  тарелочки  для  малыша   и,  полная  планов  и  энтузиазма  приехала  в  Донецк. Михея  тоже  не  забыла -  подарила  ему  свою  старую  роскошную  готовальню.
В  среду,  13  июля  Лена  встретила  её  на  вокзале  и  доставила  двумя  трамваями  на  улицу  Оглоблина. Я  приготовила  вкусный  обед,  и   мы  втроём  с  удовольствием  выпили  по  рюмочке  сладкого   вина  «за  Анечку».    Из  открытой  балконной  двери     веет   вечерней  прохладой, по  телевизору  идёт   какой – то  смешной  фильм,  мы  весело  разговариваем,  вспоминаем,  загадываем…  Я  ловлю  на  себе  осторожные,   удивлённые  взгляды  тёти  Нины,  держусь  спокойно,  «вся  с  головы  до  пят»  в  ожидании  предстоящего  события…
А    следующий  день  был  четверг,  и  после  обеда  сыпал  тёплый,  летний  дождик. 
Я  взяла  зонтик  и  пошла  прогуляться  и  поменять  книжки  в  библиотеке.
Когда  возвращалась  домой,  малыш  как – то  больно  заворочался,  потянулся  вниз,  застучал  пяткой.  Дома  я  успокоила  встревоженную  тётю  Нину,  что  ещё  рано,  что  с  Мишей  всё  это  длилось  целых  12  часов.  Но  малыш  поторапливал,  схватки  участились,  была  срочно  вызвана  Лена  и  пока  она  на  такси  приехала,  затем   вызвала  «скорую»  и  мы,  наконец  поехали  в  роддом,  тётя  Нина  была  близка  к  обмороку,  я  корчилась  от  частых  уже  схваток,  а  Ленка  держала  меня  за  руку  и  уговаривала  -  Светка,  терпи,  скоро  приедем  ещё  чуть – чуть,  едем  на  красный  свет…  С  другой  стороны  сидела  перепуганная  молоденькая  доктор,  и    держа  меня  за  ноги,  умоляла  -  Женщина,  миленькая,  только  в  машине  не  родите!  У  меня  даже  пелёнки  с  собой  нет.  Мне  главврач  голову  за  вас  снимет!  - И  мчалась  наша  «скорая»  на  красный  свет,  распугивая  «мигалкой»  и  сиреной    прохожих  и  машины.   Малыш  рвался  на  волю  изо  всех  сил,  а  я  изо  всех  сил  сдерживала  его  эти  10    минут.  И  когда  уже  эти  силы  закончились,  мы  подъехали  к  роддому.    Я  не  помню,  как  я  прямо  в    платье  оказалась    на  кресле  в  родильном  зале.  Помню,  что  доктор  и  сестричка,  мне  показалось,  разорвали  меня  пополам,  так  было  больно.  Потом  наступила  тишина.    Когда  я  открыла  тяжёлые,  закрывающиеся  веки,  то    увидела,  что  в  комнате  была  только    доктор  и  я   там  же  на  кресле,  накрытая  большой  пелёнкой.  Доктор  что – то  писала  за  столом  и,  посматривая  на  кряхтящий  свёрток  на  столике,  ласково  говорила -  Ну,  что  баклажанчик,  оклемался?  Не  пускала  тебя  мамка  на  волю? Ну,  не  сердись,   теперь  всё  будет  хорошо.  -  Я  начинаю  понимать,  что  муки  мои  позади,  а  кряхтящий  свёрток  с  синеватым,  сморщенным  личиком -  моя  девочка.  Но  почему  доктор  обращается  к  ней,  как  к  мальчику?   И  я  тут  же  решаюсь  всё  уточнить,  пока  снова  не  упала  в  ватную  муть  сна.   Доктор  подошла,  осмотрела  меня  и,  наконец,  сообщила  главное -  Мамочка,  у  вас  мальчик  3кг 700г,  здоров,  синюшность  скоро  пройдёт.  Роды   были  «пулемётные»   (  от  первых  схваток  до  рождения  малыша  прошло  чуть  больше  часа),  много  разрывов,  так  что  недельку  у  нас  полежите,   а  в  следующий  раз  вовремя  к  нам  придёте.  – (Какой  следующий  раз?  О  чём  она?)    с  трудом  соображаю  я  и    разжимаю  рот  -   Доктор,  дайте  мне  мои  очки,  пожалуйста! -  прошу    слабым  голосом  и  всё  смотрю  и  смотрю  сквозь  слёзы  на  своё  новенькое  синюшное  сокровище,  пока  снова  не  падаю  в сон.
Пока  меня  несли  по  коридору  из  машины  в  родильную,  Лена  вместе  с  шофёром,  ещё  не  остыв  от  пережитого  волнения,  вышли  во  двор  и  обессиленные  опустились  на  скамейку  у  входа.   Водитель  вытащил  трясущимися  пальцами  сигарету  из  пачки  и  снял  кепку  с  мокрой  головы  -  Пока  он  закуривал  и  выяснял  у Ленки,  кем  она  мне  доводится,  вышла  «наша»  доктор  и  радостно  сообщила  - А  у  вас  мальчик,  3  700г,  здоров,  можете  идти  по  домам. -  тут  моя  подруга,  как  всегда  немного  «покачала  права»  -   Как,  уже?   И  почему  мальчик?   Где  наша  девочка? -  Все  с  облегчением  посмеялись  и  разошлись.
  А  тётя  Нина ( и  все  мои  близкие  и  друзья,  кстати)  тоже  обрадовались,  что  родился  мальчик – сынок – будет  у   меня  ещё  один  помощник  и  защитник,  да  и  растить  мальчика,  по  их  мнению  проще,  чем  девочку.
Возможно,  хотя  смотря    какой  мальчик!

                1983

Забирать  меня  из  роддома  приехала   Ленка  на  такси  с  цветами  и  шампанским ( так  принято).  Нянечка  вышла  на  крыльцо    с  моим  малышом,  завёрнутым  в  тётининино  голубое  одеяльце  и  деловито  спросила  у  группы  ожидающих    чужих  пап  и  мам -  Ну,  кто  тут   папа?  Забирай  сыночка! -  Я  стою  рядом  вся  натянутая,  как  струна  от  болезненных   родов,  от  гнетущей    мыслей  о  «безотцовщине»  ещё  одного  моего  ребёнка,  от  волнения  и  усталости  ...  И  тут  на  крыльцо    поднимается   Лена  и    спокойно  так   говорит -  Я  папа.  Давайте  нашего  мальчика! -   И  едва  усевшись  в  такси, я  всхлипывая  и  причитая,  выплакиваю  пережитый  стресс. -  Так! -  командует  моя  строгая  подруга  – прекращай  реветь!  Ты  знала,  на  что  шла! Ты  глянь,  какой  у  нас  мальчик  хороший! -       
   Дома  на  пороге  квартиры  встречала  нас  взволнованная  тётя  Нина.  На  вытянутых  вперёд  руках  она  почему  -  то  держала  на  белом  полотенце    большой  круглый  каравай   с  солонкой  посредине.  Может  быть,  она  решила  так  подчеркнуть  торжественность  момента.  Приехала  Галка  с  подарками,  Валюха  с  Виталькой  и  полной  сумкой  яблок  и    после  громких  объятий,  поздравлений  и  слёз  радости,  все  сели  за  круглый  стол  и  отметили  рождение  моего  нового  сыночка  и  ……мой  день  рождения  тоже.  В  этот  день   мне  исполнилось  38  лет  и  я  сделала  самой  себе  фантастический   подарок!  Так  и  звала  его  всю  жизнь – подарок  судьбы.             
Михей  вечером  объехал  на  велосипеде  весь  двор  и  всем  бабушкам  на  лавочках  у  подъездов  трёх  домов  радостно  сообщил,  что  у  него  родился  брат,  но  ещё  не  знают,  как  зовут.
   Мишка  почему – то  «не  принял»  тётю   Нину  -  разговаривал  с  ней  почти  не  разжимая  рта,  смотрел  хмуро,  выходил  из  комнаты,  если  она  заходила.   Я  в   полном  недоумении  и  смятении  пыталась  сгладить  неловкости  и   узнать  у  него  причину.  Но  Миша  молчал,  как  партизан.  Тогда  я  через  несколько  дней  достала  ему  путёвку  в  п\лагерь  на  Азовском  море  в  Мариуполе,  тётя  Нина    поселилась  в  его  комнате  и  в  доме  настала   чистота,    порядок  и  тишина,  которую  прерывал  временами  писк  малыша  и  посещение  гостей.   Перед  его  отъездом  зашла  как – то  Лена  «на  часок»  и  спросила  «на  полном  серьёзе»  -  Так  как  сыночка  звать  будем? -  Обсудив    поочерёдно  имена -   Дмитрий,  Максим,  Кирилл  и  Андрей,  Ленка  вдруг  предложила  -  А  давайте  назовём  Денис,  Денечка! -  и  все   сразу  дружно  согласились.
Я  была  занята  новорожденным, а  тётя  Нина  с  энтузиазмом  мыла,  протирала,  варила  и  встречала  гостей.  Гости  шли   по  двое – трое  ежедневно,  несли  подарки,  деньги,  закуску  и  лёгкую  выпивку. Приходили  соседи,  подружки,  родственники (кроме  Вити  и  Жени).   Булики   с  Цилей  и  тетя  Люба   подарили  деньги.  Вова  Жуков  привёз  и  собрал  детскую  кроватку  своих  мальчишек  (младший  Димка  уже  пошёл  в  школу).  Целая  делегация   из  четырёх  училок  из  школы  принесли  пакеты  с  одеждой  для  Миши,   для  малыша  и  для  меня,  продукты  и  даже  посуду.
Я   представила,  как,  наверное,  моя  приятельница  по  параллельному  классу  Елена  Николаевна  обзванивала  учителей  нашей  школы  (ведь  каникулы!),  призывая  откликнуться  на  это  событие  в  моей  жизни  и   те  из  них,   кто  был  в  городе,   принесли  кто  что  смог.
  Я была  просто  потрясена  обилием  внимания  к  себе,  заботой    почти  чужих  мне  людей, их  щедростью  и  милосердием.
А  тётя  Нина  вечерами,  уже  когда     всё  убрав,   мы  оставались  одни,  расспрашивала   о  гостях  и  осторожно  вздыхала  -  Света!  Как  всё – таки  у  тебя  много  друзей! –

Каждое  утро,  после  второго  кормления  и  утренних  хлопот  мы  заворачивали  малыша  в  новое  голубое (тётининино)  одеяльце  с  нарядным  кружевным  уголком,  клали  его  в  старенькую  коляску(  соседи  Мухины  продали  недорого)  и  торжественно  шли  за  покупками  в  поселковый  гастроном  «Энергетик»  или  в  аптеку, или  просто  посидеть  на  лавочке  в  нашем  заводском  парке.  Везла  коляску  всегда  тётя  Нина -  для  неё  это  было  большой  радостью.  Белое  лицо    с  нимбом  чёрных  с сединой    вьющихся   волос  становилось  строгим  и  торжественным,    всё  ещё  яркий  рот  чуть  приоткрыт  от  старания,  аккуратные  брови  чуть  приподняты,  а  в  глазах  счастье  от  причастности  к  неведомому  ей  раньше  таинству  общения  с  маленьким  ребёнком.
Сначала  она  боялась  пеленать  малыша  и  тем  более   брать  его  на  руки,  но  через  неделю  пробовала  его  «усупонить» (завернуть)  в  пелёнку  и  когда  он  плакал,  а  я  была   занята,  она  осторожно  брала  его  на  руки,   покачивала  и  незаметно  плакала  от  переполнявшей  её  нежности  и  невостребованного  чувства  материнства.  Я  однажды    спросила  её  осторожно,  почему  она  не  родила    себе  ребёнка,  на  что  тётя  Нина  грустно  улыбнулась  и  сказала  -  Испугалась,  наверное.  Я  ведь  трусиха! Замуж  не  собиралась,  а  сама  не  справлюсь.  Ничего  про  детей  не знаю,  не  умею.  А    вдруг  заболеет?  А  вдруг  не  смогу  прокормить?  А  вдруг  вырастит  и  хулиганить  начнёт?      
Это  ты  у  нас  героиня -  авантюристка.  Живёшь  чувствами,  а  не  головой. Ну,  вот  как  ты  двоих  потянешь  на  одну  зарплату? –
Я,  конечно,   горячусь,  защищаюсь  всеми   своими  «за» -  у  меня  есть  дом,  профессия,  силы,    Миша  будет  помогать -  учиться  быть  впоследствии  отцом,  друзья,  люди  вокруг  -  не  пропаду,  выкормлю  и  выращу.  Зато  будут  в  моей  семье  мужчины -  защитники,  кормильцы  на  старости  лет,  а  потом  внуки  пойдут,  и  будет    собираться  в   моём   доме  за  круглым  столом  под  абажуром  большая  моя  семья,  И   БУДЕТ  СЧАСТЬЕ...   
                ***

В  конце  августа  вернулся  из  п/лагеря  Михей  -   бодрый,  загоревший  и  влюблённый  в  девочку  Оксану  из  Мариуполя.  Тётя  Нина  уехала  к  себе  домой  в  Киев,  Ленка  тоже  вернулась  из  Белосарайки  и   была  занята  на  педсоветах  и  совещаниях  подготовкой  к  новому  учебному  году,  а  я  села   как – то  тихим  утром  за  стол,  посчитала  все  деньги,  которые  были  на  руках плюс  те,  которые  я  должна  была  ещё  получить  в  декретном  отпуске,  плюс  алименты  Юры (17р. 50коп)   и,  поразмыслив,  наметила,  что  проживу  на  них,  как   всегда  экономя,   месяца  3 – 4.    
Начался  учебный  год.  Для  людей,  связанных  со  школой,  это  особый  отсчёт  времени,  это  праздник.   1  сентября  рано  утром  я  вышла  на  балкон  посмотреть,   как  из  ближайших  домов  по    дорожкам  и  тропинкам  спешат  нарядные  дети  всех  возрастов  в  школу  рядом  с  заводским  парком.   Все  нарядные,  взволнованные.   Девочки  в белых  фартучках  и  с  большими  белыми  бантами  на  голове,  ребята  в  белых  рубашках.  С  малышами  идут  взволнованные  родители,  у  всех  в  руках  цветы.  Так  странно  и  грустно  наблюдать  это  со  стороны,  а  не  быть  непосредственным  участником  этого  торжества!  Я  нынче  кормящая  мама  и  «сижу»  с  малышом  дома.  Он  растёт  не  по  дням,  а  по  часам  -  становится  пухлый, улыбчивый,  мне  так   радостно  пеленать  его,  кормить,  разговаривать.  Я  так  счастлива,  что  он  есть  у  меня!…      

Пошла  я  в  ЗАГС  зарегистрировать    Дениса,  записать  его  до   16-лет  в  свой  паспорт и  вышла  оттуда  с  мокрыми  глазами.  Как  часто  судьба  родителей  повторяется  в  детях!  Я  так  же,  как  когда – то  моя  Мама  «споткнулась»  на  графе  в  бланке: отец  ребёнка -  и  грустно  вздохнув,  написала – Александр (может  быть  в  память  об  Алике).  Правда,  времена  в    СССР  были  не  такие  суровые,  как  в   45 году.   Подобный  моему  поступок  почти  не осуждался  обществом  и  Денис  Александрович  Булик  стал  числиться  новым  полноправным   гражданином  нашей  демократической  страны.