Пять глав

    Глава первая.   
В промышленных районах, как правило, интеллектуалов не водиться. Не является это и исключением и для молодежи. Неформалов здесь крайне мало, а если и есть, то исключительно приезжие, и тут таковых крайне не любят, потому что не понимают. Саша долго возмущался по поводу этого переезда, но после развода родителей денег не хватало , и матери пришлось продать квартиру в центре города и перебраться в этот, богом забытый, край.
Теперь Саше приходилось ездить до института как минимум час, а утром полтора и больше.
Он злился. Мать ошибочно принимала это на свой счет и плакала по ночам.  Друзья теперь очень далеко, и Саше казалось, что он уехал  от своей прошлой жизни навсегда. 
Первым впечатлением  был грязный, вонючий, оплеванный подъезд.  Лифт работал, но как только открылись его двери, Саша понял, что каждый день ему придется делать зарядку в виде пробежки до пятого этажа по этим ужасным лестницам. Ему было жалко свои кеды, которые он приобрел случайно и носил уже второй год, но выхода не было.
Утром первого дня пребывания в новой квартире мать послала Сашу в магазин. Одевшись как всегда, он вышел из этого сырого подъезда и ощутил на лице коктейль солнца  и мороза.
 Дома были похожи один на другой, как сотни близнецов.  Наконец Саша нашел магазин с красноречивым названием  «Солнышко».  Надо сказать, чем этот магазинчик отличается от советских магазинов, Саша так и не понял. Он, конечно,  мог бы понять злой взгляд толстой продавщицы в грязном фартуке рано утром, но почему в этом заведении грязные полы и жутко воняет плесенью? Разглядев пеструю куртку Саши, взгляд продавца немного смягчился и стал удивленным. Саше стало даже неуютно.  С какой-то непонятной робостью он попросил два пакета молока, хлеб и сигарет. Последняя просьба еще больше удивила нашу, как выяснилось позже, тетю Галю. С привычной ворчливостью она сообщила, что таких не привозят. Саше пришлось согласиться на какую-то гадость, поскольку последняя пачка уже заканчивалась. Невольно пришла ему в голову мысль о том, что в таких условиях придется отказаться от своей вредной привычки.
Саша уже рассчитывался, как кто-то пнул дверь и с грохотом зашел. Саша обернулся и увидел уже немолодого человека с ящиком какого-то явно дешевого пива, которое видимо здесь пользуется спросом. Сразу маленькое помещение наполнил запах алкоголизма, и прокуренным басом этот человек обратился к продавцу:
- Слыш, Галь,  куда ставить?
- Тудой. Да аккуратней, а то опять угрохаешь мне целую коробку.
Саше стало совсем невыносимо от этих запахов, и ему безумно захотелось убежать.  Только тетя Галя решила сначала разобраться с прибывшим, прежде чем рассчитывать покупателя. Пришлось подождать.
Грузчик расправился со своим ящиком и стал с не прикрываемым любопытством осматривать Сашу.  Решил сострить:
- А ты из цирка шо-ли сбежал?
-  Вы мне?
- А ты еще здесь пестрых клоунов видишь?
Встряла спасительная тетя Галя:
- Иди отсюдова, Петросян хренов. У тебя, шо, работы мало?
Небритый и почти беззубый юморист вышел, и Сашу наконец-то рассчитали.
Выйдя из этого ада, Саша побрел по убогим улицам в сторону дома. По пути попадались старушки и крупные тетки. Видя Сашу, на их лицах появлялось удивление, возмущение, иногда даже неприкрытый смех. Дойдя до подъезда, Саша увидел своего соседа снизу, который помогал перетаскивать вещи при переезде. Звали его дядя Коля. Хоть он и был самым настоящим русским мужланом, но был не вредным и не злобным. Они поздоровались, и дядя Коля поинтересовался как они с матерью обустроились. Услышав, что неплохо, дядя Коля прикурил и ожидаемо спросил, как тут Саше. Молодой человек не стал врать, и прямо в глаза сказал:
- Отвратительно.
- Надо думать, здесь же тебе не Голливуд. Ничего, привыкнешь. Кстати, тут для молодежи каждую субботу проводят вечеринки в Доме Культуры.
Саша лишь усмехнулся и стал подниматься. Ему захотелось уехать хотя бы на время. Еще были новогодние выходные, и он решил напроситься своему другу, Мише, которого все звали  Крош. Конечно же, в девять утра Крош отсыпался после хорошей пьянки и тут же послал Сашу ко всем чертям. Это означало «Приезжай».  Идти до остановки пришлось минут двадцать. Но как оказалось  это не самое страшное. По пути, Саша три раза был на волоске от смерти, потому что посыпать дороги хотя бы песком никто не удосужился. Автобуса Саша ждал еще двадцать минут. С собой была приятная музыка, которая заставила забыть на время об ужасе положения. Зайдя в автобус, Саша почувствовал, как ему перемывают косточки бабули, сидящие напротив, но это было привычно. Также было  забавно наблюдать, как меняется картинка за окном. Разваливающиеся хрущевки постепенно превращаются в новостройки, а угрюмые тетки в старых фуфайках в привычных глазу горожан. На душе даже немного посветлело.  По дороге до дома Кроша, Саша купил нормальных сигарет, потому что ту гадость, которая продала тетя Галя, курить было невозможно.  Саша вернулся в привычную среду обитания, и уже никто его не провожает удивленным взглядом… Ну почти никто. Удивлен и возмущен был Крош, который к приходу Саши так и не проснулся, хотя был уверен, что он придет.
- Чего так рано? Кто-то умер?
- И тебе привет - , заходя в его квартиру отозвался Саша. – Я тебе сувенир привез. – протягивает крошу злосчастную пачку.
- Что это?
- Сувенир, сказал же. Попробуй.
- Ой неее, знаю я эту гадость. Когда был мелким , как-то  отдыхал в деревне у деда, стиснул у него пару штучек из такой пачки. До сих пор как вспомню - комок в горле встает и глаза слезятся..
У Кроша всегда был бардак в квартире. А квартира надо сказать хорошая, ее родители ему купили, когда Крош поступил в КГУ, а сами укатили в Швейцарию жить. Теперь их забота о сыне заключалась лишь в денежных переводах на его счет. Надо сказать обе стороны это устраивало.
Саша привычно пошел на кухню заваривать себе кофе, а Крош пошел в душ. Он ненавидел кофе, но он всегда был у него для Саши.
У выходящего из душа, Саша поинтересовался:
- А где же твоя Зиночка?
- Не Зиночка , а Алиночка, обалдуй – отозвался Крош, кинув в собеседника мокрым полотенцем.
- Да мне все равно, они у тебя все одинаковые.
Крош был знатным бабником. Оно и не удивительно, у него было приятное лицо и хорошо подвешенный язык, так что девчонки к нему так и липли. Менял он их все чаще, и с каждой новой у него, как он заявлял,  все серьезно. Сначала Саше было жалко этих дурочек, потом привык. Каждая новая приводила знакомиться свою лучшую подругу, которая в свою очередь неизменно клеилась к Саше. Иногда он пользовался этим для постели, но ему , в отличие от Кроша, хотелось чего то настоящего, а друг лишь смеялся и подкалывал «Наивным романтиком».
- А где Ёлка? – спросил Саша.
Так звали Жанну, они втроем дружили с самой школы.
 - Не знаю, ее вчера не было на пьянке. По последним сводкам ее бросил очередной мудак.
Это случалось не так часто, потому что Ёлка - умная барышня, и всегда очень тщательно выбирает себе парней из той толпы, которая за ней бегает.  И чаще бывает, что она бросает, аргументируя это тем, что человек ей наскучил.
Саша решил позвонить ей, ведь ситуация была отнюдь не штатная.
-Привет, Ёлка. Как жизнь?
- Ты где?.
- У Кроша, где же еще.
- Сейчас буду.
Пока ждали подругу, Крош стал интересоваться новым местом жительства Саши.
- Ну что, уже познакомился с местными гопниками?
- Ну брось, а? И без тебя тошно.
- Ты знаешь, что твой стиль там никуда не годиться! Тебе надо срочно приобрести спортивный костюмчик от abibas. Хочешь я тебе подарю? А то тебе в скором времени, как говориться, «морду начистят»  за твой внешний вид.
Уж если Крош заведется, его ничем не остановить:
- А еще, я бы на твоем месте купил бы словарик, а то тебе трудно будет общаться с местными аборигенами. И телефон свой крутой лучше дома держи.
- Да, с общением действительно проблемы…
Дальше Саша его практически не слушал, потому что Крош уже принялся  неустанно фантазировать о дельнейшей судьбе друга. Саша решил к приходу Ёлки что-нибудь приготовить. Открыв холодильник, он обнаружил лишь  алкоголь со вчерашнего вечера и немного овощей. Салат был бы сейчас как раз кстати.
В скором времени в дверь позвонили. Саша легонько пнул Кроша, который еще что-то говорил:
- Эй ты, неудавшийся оратор, иди дверь открой, Ёлка пришла.
Первая фраза ее никогда не менялась :
- Привет, мальчики.
Она поцеловала каждого в щечку, этот ритуал тоже никогда не менялся, но мальчики не протестовали, потому что это всегда было приятно, и как-то по-родственному.
Саша заметил, что в этот раз на ней косметики больше чем обычно, тем самым напрашивался вывод, что она всю ночь рыдала.
- У тебя, Крош, как всегда из продуктов только выпивка, так что я принесла вам домашних пирогов. Всегда, когда нервничаю, готовлю как сумасшедшая.
Крош уселся на диван, закинув ноги на табуретку:
- Я помню, когда ты готовилась к первой сессии, весь подъезд накормила.
- Да, было дело.
Оба товарища вопрошающе уставились на нее. Переводя взгляд то на одного, то на другого, она вздохнула и сказала:
- Уже все пронюхали? Кто, Катька проболталась? Крош, сделай доброе дело, поставь чайник. Ну, в общем, он мудак. Сказал, что разница слишком большая, что мы не подходим друг к другу, что мы можем остаться друзьями, бла бла бла, стандартные фразы..
Саша приметил с каким спокойствием она об этом говорила, и понял, что все слезы ушли в подушку вчера. Она вообще редко плакала и еще реже разрешала видеть как плачет. Считала это слабостью, видимо сказалось тесное общение преимущественно с мальчиками с раннего детства.
Крош всегда умел утешить:
- Мы тебе нового найдем.
Все замолчали. По квартире разносился тягостный вопль закипающего чайника, Ёлка разворачивала выпечку, Саша дорезал салат и думал о матери. Еще буквально совсем недавно его мать  была самым счастливым человеком. И Саша до сих пор не мог понять , что же встало между его родителями. Почему в таком позднем возрасте они развелись? Ему казалось, что им оставалось только счастливо встретить старость. Откуда отец откопал эту молоденькую дуру? Зачем он своего сына с ней познакомил? С первого взгляда Саша понял, что ей нужны только деньги отца. Из раздумий Сашу вывел голос Ёлки:
- А знаете, мальчики, я вчера купила бутылку коньяка по случаю моей неудачи и хотела выпить ее одна, но это уже алкоголизм, так что будьте так добры, составьте мне компанию?
Саше не хотелось сегодня ничего праздновать, потому что он обещал помочь матери с оставшимися вещами и указывая на Кроша он сказал:
- Ну ты же знаешь, что сейчас этот кекс напьется, начнет звонить всем подряд , позовет большую компанию незнакомых нам людей и все закончится как всегда. Оно тебе надо?
- Саш, не будь занудой. – она посмотрела на обиженную мордашку  Кроша и ласково ему сказала – а твой телефон я спрячу.
Вынув из сумки бутылку, Ёлка достала бокалы и стала разливать горючую смесь веселья и дурмана. Саша грустно смотрел на происходящее и понимал, что домой он попадет очень нескоро, ведь он прекрасно знал своих постоянных собутыльников..
Виновница праздника произнесла:
- Дорогие друзья, я вас очень люблю и если бы не считала  вас своими братьями, то не тратила бы время на этих глупых людей и вышла бы замуж за вас обоих.
Тосты у Ёлки всегда выходили немного ванильными,  а слова отражались от стен гулким тихим эхом. Для нее всегда было важно внимание, и друзья ей в этом не отказывали. Так и в этот раз она говорила долго и много хороших, добрых слов, Саша рисовал изо всех сил внимание на своем лице,  а Крош ждал момента выпить.
Утро продолжалось, и кондиция дошла до того, что Крош стал рассказывать о своих любовных похождениях. Его никогда не смущало присутствие девушек, и, в особенности, Ёлки. Надо сказать, это было взаимно. Саше было совсем не интересно, тем более что некоторые из этих историй он слышал по многу раз.  Он пялился в окно, и уже несколько лет видел там одну и ту же картину. Он настолько хорошо ее запомнил, что мог по памяти описать каждый уголок этой панорамы. Солнце стало ярче и даже громче. На соседней крыше  сосульки ярко отражали солнечные острые лучи, преломляя их свет во все стороны. Саше стало безумно жаль сосулек, ведь жизнь их совсем коротка и они сами не знают когда придет их конец, ведь у них нет интернета, чтобы посмотреть в яндексе когда будет первая оттепель. А Саша знал. И будет это совсем скоро. От этого стало на душе совсем тоскливо.
Крош закончил очередную свою байку. Ёлка обратила внимание на Сашу:
- А ты чего совсем скис? Кстати как твой переезд?
- Вполне. Не хочу об этом говорить.
Улучив подходящий момент, Крош вспомнил о своем телефоне, который Ёлка спрятала на холодильнике. Она всегда отличалась оригинальностью в этом деле. Но Крош всегда его находил, даже в самых непредсказуемых местах.  Он словно ощущал телефон каким-то непонятным седьмым чувством.
Он позвонил Алиночке и стал разговаривать невыносимым слащавым голосом, который так ненавидела Ёлка. И поэтому каждый раз как он начинал этот цирк, и она начинала ходить за ним, как заведенная, и повторять за ним преувеличивая слова, их смысл, и движения. В конце концов, Крош заперся от нее в туалете, и ей вскоре надоело. Вернувшись к столу, слегка пошатываясь, она пошла мыть посуду.
- Саш, поехали куда-нибудь? Что дома то тухнуть?
Дальше пошло по обыденному сценарию. Друзья отправились в клуб, там выпили еще. Потом  началась отвратительная музыка, пьяные малолетки, которые как гирлянды обвисали на наших героях, а Ёлка уже изливала душу какому-то придурку, который очень стремился поскорей ее споить, заказывая коктейли один за другим. Найдя себя на диванчике с какой-то белобрысой и явно нетрезвой девочкой на коленях, Саша оглянулся. Обстановка была настолько угнетающей, а музыка невыносимой, что у Саши появилось непреодолимое желание уйти на морозный воздух. Оглядевшись, он снова опустил свой взгляд на девочку на своих коленях. Он удивился тому, что буквально пару секунд назад он страстно желал  трахнуть  это юное тело, а сейчас ему лишь хочется увезти это дуру домой и уложить спать.  Он попросил ее встать, чем  крайне удивил, так как она ждала продолжения поцелуев. Он прошел через толпу пьяных тел, и только вздохнув свежий воздух, он понял ,что хочет уехать домой. Саша начал курить, и через пару минут к нему присоединилась Ёлка:
- Хотел сбежать не попрощавшись?
- Ну ты была так занята тем кавалером, что мне стало даже неудобно подойти к  тебе.
-Очень остроумно.
- Поаккуратней, ладно? Он явно хочет тебя видеть у себя в постели.
- Я не наивная дура, хоть и пьяная. Сейчас домой поеду, завтра обещала Катьке по магазинам пошататься. Без вас, конечно, будет невыносимо скучно, придется слушать её истории про несчастную любовь к тебе, какой ты плохой и бесчувственный и так далее,  но ничего не поделаешь – обещала.
- Я не такой уж и бесчувственный. Как кстати она?
- Страдает.
Саша немного помолчал, и потом к нему пришла довольно простая  и в то же время гениальная мысль:
- Так найди ей кого-нибудь, у тебя же много знакомых и на удивление неплохих мальчиков.
Саше показалось, что Ёлка посмотрела на него как на идиота. И ее слова подтвердили эту догадку:
- Саш, да тебе в психологи надо было идти! Ты думаешь, я не пробовала? Нашла ей потрясающего мальчика: умный, красивый, разговорчивый, с чувством юмора, короче говоря, в сто раз лучше тебя. Так она нос воротит и к тому же обижается.
Саша понял, что с женщинами состязаться бесполезно в таком вопросе и не стал дальше продолжать эту тему. Пока ты успеешь родить хотя бы одну идею, женщина успеет перебрать их сотни, несколько из них попробовать и сделать  выводы.
Саша уже позвонил в такси и оставалось еще буквально пару минут пробыть на морозе возле клуба, воспоминания о котором были очень смутные и нехорошие.

Глава вторая.
Саша чуть не сказал водителю свой старый адрес, но вовремя спохватился и попросил довезти его до остановки: ему хотелось немного пройтись пешком, чтобы выветрить остатки хмеля из своей головы. В машине играла ужасная музыка, напоминавшая, оставленный позади, клуб. Но Саша не стал просить переставить  -  ему неожиданно стало безразлично все, что происходит с ним сейчас. Новостройки снова превратились в полуразрушенные старые дома, а ночная молодёжь – в пьяную гопоту. 
Саше захотелось закрыть глаза и умереть. Какое-то уныние одолевало его в последнее время. Потом Саша передумал – захотел просто уехать подальше. Он представил, как сходит с поезда и перед ним открывается совершенно неизвестный город, неизвестные люди, переулки, дома, которых он никогда в жизни не видел. И он стоит на вокзале и обещает сам себе никогда больше не обрастать друзьями, проблемами, родственниками, он будет жить легко и  исключительно в свое удовольствие. Пусть это и эгоистично, но ему так хочется. У него будет небольшой дом и там….
-Приехали.
Саша расплатился и вышел. Ему  показалось, будто на улице стало теплее. Он побрел в сторону своего дома. Улица была плохо освещена, и это было непривычно. Саша не торопился: ему не хотелось уходить с мороза в свой новый душный и сырой дом.  Мысли покинули его бестолковую голову,  он просто шел и курил. Оставалось до дома совсем немного, и было темно. Приходилось идти практически на ощупь, осторожно шагая по льду. Пока Саша был занят этим делом, он проклял коммунальщиков и дворников и не заметил несколько фигур неподалеку. А тем временем это было совсем не к добру. Как только Саша понял, что столкновение с этими, отнюдь не добрыми, людьми неизбежно, он пошел чуть быстрее. Саша  уже был совсем рядом, как кто-то из компании спросил прокуренным голосом:
- Сигаретки  не будет?
Саша оглянулся, а эта небольшая толпа уже замкнулась в круг и бежать было некуда.
- Не курю.
Собеседник усмехнулся, и Саше даже показалось, будто он ощущает на себе этот злобный и звериный взгляд. Что-то сверкнуло у стоящей в двух шагах тени, и Саша понял, что домой он сегодня не попадет совсем. Но он ошибся: это был не нож, а всего лишь кастет.  Уныние переросло в злобу и ненависть. Саше вспомнились слова из одной очень хорошей песни: «Сожми покрепче кулаки, другой дороги нет».
- А если найдем?
Тут Саша почувствовал удар чуть выше пупка и последовавшую за ним острую и колющую боль. Саша до конца осознал всю неизбежность положения, и последовал словам из песни. Надо сказать, дерется он плохо, да и не любит это дело. Саша успел сделать лишь пару ударов со всей ненавистью, которая накопилась в его кулаках, по обидчикам, после чего гопники начали колотить его еще сильнее. Падать на лед было совсем неприятно, но выбора не было. Компания еще долго развлекалась Сашей. Только когда он потерял сознание, они пробежались  своими грязными и волосатыми руками по его карманам, и обнаружили кошелек, телефон и пачку сигарет.
Последнее что слышал Саша:
- Во падаль, а ведь сигареты у него были.
Гопник сказал это с ужасным презрением,  на которое был способен, немного  постоял рядом с окровавленным, но еще дышащим, телом и от возмущения, что его обманули, он плюнул и попал Саше на его любимую куртку. Этого он посчитал недостаточным, и собирался помочиться на Сашу, но  друзья его окликнули и все ушли.

Саша очнулся и огляделся. Сверху был белый потолок, вокруг желтые стены, стояли кровати и тумбочки – все признаки больницы. Можно было даже не открывать глаза - запах выдавал местонахождение. От этой мысли ему стало легче. Он прислушался к своему самочувствию, и пожалел об этом. Все внутренности будто были сделаны из меди, и, естественно, все очень болело. Почки не радовали особенно, а голова была явно неродной. Моргать было также больно, поэтому Саша решил этого не делать. Лежать с закрытыми глазами было чуть-чуть легче. Он пытался напрячь мозги  вспомнить, как он попал в больницу. Через какое-то время ему это удалось и поскольку последнее, что он помнил, было отвратительно,   он решил бросить это убогое дело. От перенапряжения  голова загудела.
 Боль не давала уснуть, как бы Саша не старался. Стало жарко, а поднять хотя бы одну свою конечность не представлялось никакой возможности. Поэтому Саша парился, злился и  чувствовал себя в крайней степени беспомощности. Ему был отвратителен вид этой дурацкой палаты, и он снова закрыл глаза. Саша представлял окно из кухни Кроша и вспоминал детали улицы, на которую оно выходило. «Пусть будет солнечное летнее утро. Птицы на соседней крыше  весело чирикают» - при одной мысли о громких звуках, голова откликалась гудением – « Нет, птицы весело молчат. Дворник, дядя Петя, в своем неизменном оранжевом костюме метет свой участок, а в окне напротив все так же красотка часами разговаривает по телефону. Неподалеку стоит киоск, где работает неизменная Тетя Света. Киоск перекрашивают каждый год, и сейчас его покрасили в зеленоватый цвет». Кто-то вошел и начал как граммофон говорить:
 - А Сидоров опять где шатается? Почему его нет в процедурной?
Саше очень захотелось метнуть в эту ораторшу чем-нибудь тяжелым. Она подошла к нему и поинтересовалась:
- Новенький, как себя чувствуешь?
Ну что можно ответить на такие слова, когда тебя  избили практически до смерти?  Зачем вообще задавать настолько тупые вопросы?
 - Если бы вы, медсестра, так не орали, я бы чувствовал себя намного лучше. – сказал Саша все еще не открывая глаз.
- А что ты хамишь? – не снижая громкости, поинтересовалась вошедшая.- Через час чтобы был в процедурном.
Саша только через несколько секунд понял, что говорить ему тоже невыносимо больно. Видимо его челюсти немало досталось от кастета. Как только этот громкоговоритель вышел, Саша открыл глаза. Рядом с ним лежал человек лет шестидесяти с переломанной рукой. Он сидел на кровати и смотрел на «Новенького» .  Кроме них никого в палате не было. Сосед как-то ехидно подмигнул Саше и спросил:
- Ты меня не сдашь?
- Нет.
Лицо собеседника так и просияло! Он быстро достал из тумбочки бутылку водки и налил себе в чашку, на которой было мило написано «дедушке».  Это совсем не удивило Сашу. Почему бы и нет. Тем более он лежал не в какой-нибудь там больнице, а в российской. Тут и не такие чудеса бывают. Ему вспомнился случай. Когда он был в классе в 7, он загремел с воспалением почек. Так там мало того, что мальчики, которым только-только стукнуло по 17, успевали пить и бегать курить в туалетах пока врачей не было на горизонте, так по ночам эти молодцы трахались со симпатичными медсестрами. Тогда это до глубины души поразило семиклассника, а сейчас Саша лежал и наблюдал как бедный старик давился безобидной водкой, и чтобы не спалиться пытался сделать это как можно скорее. Сосед пытался угостить зрителя, но при одном вспоминании об алкоголе Саше становилось нехорошо, так что он очень вежливо отказался, чем немного удивил и одновременно обрадовал старичка. Он представился как «дядя Коля», и Саша подумал, что на таких персонажей ему просто везет. Они познакомились, и Саша попытался встать, но понял, что так вот запросто у него не получится, так что для начала надо посидеть, чем он и занялся. Он посмотрел в окно и, как во всех больницах, вид там был крайне угнетающим. Небо было хмурое в оттенках серого.
Когда дядя Коля употребил половину бутылки, он спрятал ее в тумбочку подальше и стал подробнейшим образом рассказывать о своей семье. Саша слушал его в пол уха и из всей баллады понял суть – из всей многочисленной семьи старичка любит только внучка, а остальные родственники - «полные сволочи», и желают ему скорейшей смерти. После того, как Саша смог встать, он заглянул в свою тумбочку и ее содержимое его очень обрадовало. Там аккуратно были сложены пара его любимых книг, плеер, несколько футболок, толстовка, щетка и прочие очень необходимые предметы обихода – мама постаралась.
Пока одевался, Саша поражался сине-сиреневым пятнам по всему телу.  Он отделился от окружающего мира наушниками с любимыми голосами, после чего вышел в коридор. Он в свою очередь был еще хуже палаты, и в его конце мерными шагами шла уже знакомая ему медсестра. Хоть он ее не видел, он понял ,что именно она заходила к ним в палату, потому что такой громкий и противный голос может быть только  у таких теток. Она уселась за свой огромный стол и стала копаться в бумагах. 
Саша подошел и тихо произнес:
- Товарищ медсестра, разрешите обратиться?
Она подняла свои глупые и строгие глазки:
- О! Новенький! А ты к тому же и клоун. Чего хотел?
Саша уже стал привыкать понемногу к этому прозвищу.
- А не могли бы вы дать мне обезболивающего?
- Ты что, сдурел? Не положено.
Саша понял, что данный экземпляр абсолютно непрошибаем, и придется ждать ее смены и надеяться, что следующая дежурная окажется молоденькой, которую можно будет развести комплиментами на таблетки. От необходимости еще какое-то время терпеть эту невыносимую боль, Саша даже разозлился и с, непохожим на него , презрением спросил:
 - А лечить вы меня вообще собираетесь?!
 - Слушай, клоун, не делай мне нервы – иди отсюда.
Саше стало немного не по себе от этой его вспышки гнева.
- Ладно, где процедурная?
Она указала в сторону нескончаемого коридора и снова тупо уставилась в свой журнал, как будто там каждую минуту появляется новая фамилия сама по себе.
Саша побрел по направлению, невольно заглядывая в открытые палаты. Надо сказать, они ничем не отличались от той, где лежал Саша.
В российских больницах ничего не делается без очередей, так что Саше пришлось минут 15 посидеть перед кабинетом.
Зайдя в процедурную, Саша невольно улыбнулся. Напротив него сидела симпатичная девушка с очень приятным лицом. Процедура обещала быть весьма приятной. Мило кокетничая, девушка осторожно намазала его зеленкой и замотала бинтами. Было очень приятно наблюдать за ее руками, и Сашу даже на несколько минут покинула боль.
- Кто же с вами это сделал?
- Пришлось переехать в неблагополучный район, - перед ней почему-то не хотелось выпендриваться и Саша не стал врать, будто упал с лестницы.
-Какой ужас, - с ненаигранным сочувствием произнесла она.
Саше эта девушка так понравилась, что выйдя в коридор, ему захотелось вернуться обратно и еще долго сидеть и говорить с белокурой девушкой с бейджиком, на котором было напечатано «Дарья».
Через несколько часов Сашу навестила мать. В ее глазах читала безмерная печаль и вина за случившееся. Саша всеми силами успокаивал ее, изображая даже веселость, но еще никому не удавалось обмануть материнское сердце.
Саша смотрел на свою, стареющую на глазах из-за развода, мать. Он вспоминал ту вольную и своенравную женщину, на которую даже отец иногда боялся повысить тон, но перед ним уже сидела  практически старушка, которая разучилась требовать, и освоила тактику «просить».  Ему стало ужасно стыдно за мысли о переезде в неизвестный город: как он может оставить ее одну?.
- Я договорилась с дежурной медсестрой с помощью шоколадки – она согласилась выпускать тебя покурить.
Саша как наяву представил, с какой миной граммофон выслушивала эту просьбу, но он все равно  был очень рад. Про сигареты он думал еще с  утра.
Мать еле слышно вздохнула:
- Я позвонила твоему отцу, он завтра приедет.
Саша не мог поверить своим ушам, ведь после развода его родители не общались совсем. Пару раз отец присылал деньги, но мама хоть  и утратила ту своенравность, от этого не перестала быть жутко гордой и отсылала деньги назад.
После ее ухода Саша пошел покурить, но, не смотря на то, что граммофон уже наверняка съела мамину шоколадку, она не стала лояльней к Саше и не пустила, аргументируя это тем, что по отделению ходит глав врач.
Раздраженный он лег  на скрипящую кровать и  достал книгу. Чтение его немного успокоило. 
После обеда, на котором давали подошву и разбавленное 50 на 50 пюре, Сашу навестили друзья. 
Оба персонажа были в своем неизменном амплуа. Крош ходил по палате, трогая все, до чего могут дотянуться руки, ругался на запах, медсестру, грязь и т.д. Ёлка все радовалась, что Сашу не убили. Это были еще те оптимисты!  По очереди, наперебой они рассказывали как узнали о случившимся.
- Еще с нами хотела увязаться Катька. – с не прикрываемой ухмылкой сообщила Ёлка, -  еле уговорила ее не ехать, так что ты мне должен!
Она говорила про ту самую девочку, которая так страдала по Саше. «Странная она все-таки» - подумал Саша – «неужели не понятно, что она мне не нужна. Разве ей так сложно найти себе достойную кандидатуру и жить спокойно, и самое главное дать жить спокойно другим, хотя бы мне?». Саша никогда не понимал девчонок, которые вбивают себе в голову всякую ерунду, становятся от этого несчастными и потом еще ты же и виноват!
Уходя, друзья сообщили, что собираются на днях на общие покатушки, и Саше стало совсем грустно – он еще недели две, не меньше, не сможет встать на доску.
В тоске проходили дни в больнице, и единственным положительным моментом являлся процедурный кабинет, где сидела такая милая девушка Дарья.  Видимо для нее Саша тоже был одной из немногих радостей ее работы - они долго разговаривали, даже после окончания ее смены.  Для Саши она была не такая уж и умная, зато с ней было просто и тепло, а именно таких ощущений ему всегда не хватало с девушками из его тусовки.
Сашу выписали на пятый день. Докторам было абсолютно все равно, что у него там зажило, а что нет: выписали тогда, когда положено. Ну что ж, Саша был рад – он больше не мог дышать хлоркой, слушать байки своего соседа, и ругаться с медсестрой-граммофоном.
Перед уходом, Саша забежал к Даше за номером, но ее не застал – она получила выходной. Сначала он даже расстроился, но потом понял, что так даже лучше – даже если бы он взял этот номер, он все равно вряд ли бы позвонил. Уж такой был характер: Саше мало было простоты и красоты.
С рюкзаком за плечами он вышел на улицу, и лучи солнца впились ему в глаза сотнями иголок. Только сейчас Саша осознал, как темно было внутри. Он не спеша побрел к остановке и как-то по-детски радовался своему побегу из плена. Каждый следующий трек радовал еще больше предыдущего, таким образом, настроение было потрясающим. Мороз немного потрескивал на его щеках. Даже прохожие казались ему какими-то счастливыми. Саше дали еще неделю больничного, так что можно было целую неделю посвятить своим личным делам и от этого появилось даже легкое вдохновение. Незавершенных дел оставалось несколько: новая квартира – надо было довести ее до ума, Катька – надо объяснить что к чему, и гитара, которую он не брал в руки так давно. Гитарой он начал заниматься еще школьником, потому что пошла мода на рок-группы, и тем более все девчонки тогда тащились от гитаристов. Саша тогда был в группе с названием «School band», которую организовали  старшеклассники его школы. Саше тогда стукнуло 16, ему купили электрогитару и он почти не учился.  Крош тоже участвовал вначале, но он не понял кайфа и ушел в спорт. Потом, как и любой коллектив, группа развалилась из-за бесконечных споров и скандалов, а любовь к музыке у Саши так и не пропала.
Как же Саше хотелось быстрей добраться до дома и ощутить тяжесть тонкого грифа в своих руках, провести медиатором по тонким струнам извлекая при этом волны и колебания разной длины и частоты. Ему хотелось снова ощутить тонкое прикосновение мелодии к его ушам, которая подчиняется только ему как мягкий пластилин в руках ребенка. Когда ничего не отвлекает, ты  закрываешься от мира с помощью музыки, кажется что нет никаких проблем, тревог, стресса , нет вообще источников этих чувств - людей , есть только одна неповторимая мелодия и больше ничего не надо.
По прибытии домой Саше не сразу удалось окунуться в этот отрешенный мир, потому что пришлось сделать некоторые поручения матери. Во время его отсутствия потек кран и Саше пришлось немного почувствовать себя сантехником. Потом позвонила Катька и спросила как у него дела. Саша понял, что не может с ней объясниться по телефону, потому что это будет как-то не по-человечески, поэтому ему пришлось мило отвечать на ее дурацкие вопросы и внимательно слушать ее рассказы об  учебе. 
В конце концов, когда руки дошли до гитары, пропал даже след от утреннего вдохновения, от чего настроение тоже испортилось. А играть без настроения – все равно что петь без голоса.
Саша сидел в комнате за ноутбуком, читая новости, а за окном постепенно начинало уныло смеркаться. Пробегая глазами по тому бреду, что бережно хранит интернет, Саша думал, что он уже слишком давно один и все задавался вопросом «почему?». Ответа на него как такового не было, потому что не было явной причины. Саше очень нравились девушки, особенно красивые и стройные, и собой он был очень даже недурен.  Но для отношений ему всегда чего-то не хватало. Ёлка даже стала над ним подшучивать, называя «монахом». Саша вполне мог грамотно строить отношения и уламывать девушек на постель в короткий срок, но от этого занятия он не получал практически никакого удовольствия, разве что от самого секса, и то, это было не моральное, а физическое удовольствие. Многих он считал откровенными дурами, и из всех своих знакомых девушек  умной мог назвать только Ёлку, у других не было фантазии и блеска в глазах.
Пока еще не совсем стемнело, Саша решил сгонять в магазин, слабо надеясь на то, что при неблагоприятных условиях это его хоть как-то спасет.
Выходить из тепла на холод было не совсем приятно, как и неприятно увидеть пьяного соседа у подъезда. Саша немного посмотрел как дядя Коля пытается безуспешно возгрузить свою тушу хотя бы на крыльцо и Саша, вспоминая что он помог при переезде, решил все же дотащить его до квартиры, которая находилась на четвертом этаже. Дядя Коля, ощутив, что больше не надо делать каких-либо усилий, что-то промямлил и совсем обмяк на плече у Саши, радостно свесив руки. Не радостно было Саше, которому казалось, что с каждым новым этажом дядя Коля прибавляет в весе пару килограмм. От дяди Коли невыносимо разило каким-то жутким коктейлем из пива, водки и сигарет. Жена его удивилась не тому, что муж опять пьян, а тому, что его кто-то дотащил до двери. Она объяснила, что обычно в таком состоянии ее мужа всего лишь обворовывают то, что он не успел пропить, и оставляют где-нибудь под забором. Надо сказать, что вид у этой жены был потрясающим: какой-то старый немного рваный халат, страшная повязка на сальных волосах, тапочки с дыркой на носу, из которой вываливался палец ,и разговаривала она скрипучим басом.  Ее образ настойчиво напоминал о советском времени, о котором так хорошо рассказано в многочисленных фильмах. Саша подумал, что если бы у него была жена такого порядка, он бы тоже не выдержал и спился бы ко всем чертям. Они зашли в грязную квартиру, на всю громкость из телевизора Малахов рассказывал, как прожить сто лет, с кухни пахло борщом,  а в коридоре сидел грустный кот. Планировка в квартире была такой же как и в Сашиной, так что он сразу понял куда надо нести  пострадавшего от алкоголизма. Как только дядя Коля ощутил свою родную постель – он тут же захрапел так, что закладывало уши. Жена его поблагодарила Сашу и пошла досматривать передачу. 
Закрывая дверь в этот ад, Саша подумал, что он постепенно становится частью этой безмолвной и безнадежной картины. И теперь, идя в сторону магазина такого же вида, он думал о судьбе этих людей. Они  ведь тоже когда-то были молодыми, здоровыми, целеустремленными, со своими мечтами и надеждами. Вряд ли они предполагали такой исход своей судьбы, хотя кто знает…
Сашин диалог с продавщицей с помощью пары простых фраз был совсем несодержательный, зато весьма продуктивный. Саша вышел из «Солнышка» и понял, что домой надо торопиться, потому что хоть и говорят, что ничего не повторяется дважды, все же не хотел снова увидеть своих  новых знакомых.
Пока шел, набрал Катьку и договорился о завтрашней встрече: не хотел откладывать это неприятное дело. По голосу было слышно, что она одновременно крайне удивлена и безмерно счастлива. Саше даже стало ее жаль, ведь эта не очень умная девушка еще целые сутки будет питать свои надежды и вообще вряд ли уснет сегодня.  До чего девушки странные существа.
Наконец он добрался до своего подъезда. Ничего необычного не заметил – все по-прежнему грязный, вонючий, оплеванный подъезд. Только на лестнице между четвертым и пятым этажом он заметил нечто из ряда вон выходящее. Прямо перед ним сидела девочка, лет 14-15 не больше, с  ужасным боевым раскрасом, который медленно стекал вместе со слезами по ее молодым щекам.  Это первое что заметил Саша. Девочка сидела прямо на лестнице и неспешно курила какую-то гадость, как-то отрешенно смотря на пол. От такого зрелища Саша остолбенел на месте и стал разглядывать это чудо природы. Девочка была одета в очень короткую юбку, топик непонятного цвета и фасона, черную куртку, а на ногах красовались черные лакированные сапоги на огромном каблуке, а волосы были криво покрашены под блондинку.
Через какое-то время девочка заметила Сашу и с наигранным нахальным голосом осведомилась:
- Чего уставился?
Сказала она это таким детским голосом и так неловко, что Саша расхохотался, за что был немедленно награжден злобным взглядом.
- Живописно сидишь.- произнес он сквозь смех.
Саша достал газету, которую забрал из своего ящика внизу, постелил и сел рядом. Тут уже девочка стала внимательным взглядом проводить по Саше. Она уже успокоилась, но еще немного вздрагивала после недавней истерики и щеки все еще были на мокром месте.
Саша впервые заметил глаза новой обывательницы его подъезда. Таких детских и в то же время умных и лукавых глаз он не видел никогда. На них сложно было однозначно прочесть, что в этот момент переживает девочка. Обычно у всех девушек на лбу написано то, о чем они думают, если это случалось. А эти глаза пробегали быстро по внешности Саши, как будто  ища подвоха за очередным поворотом. 
Некоторое время они молча курили, после чего Саша спросил:
- Давно тут сидишь?
- Нет. А ты тут живешь?
-Да.
- Давно?
- Нет.
 - Заметно. – теперь она разглядывала незажившие синяки на Сашином лице, - хорошо по тебе приложились наши. Я слышала о тебе. Правда не знала, что мы живем в одном подъезде.
Она как-то ехидно на него посмотрела, от чего Саша даже встрепенулся,  и продолжила:
- Корыч все хвастался, как он тебя отмудохал. Свистун тот еще. А Митюк сказал, что еще и опустил тебя. Вообще я не верю им, таким вообще верить нельзя.
Она замолчала, а тем временем становилось холоднее, и Саша краем глаза заметил, как она старается согреть руки и пытается скрыть дрожь в коленках. Ему даже на секунду показалось, будто ее лицо начало синеть.
Он докурил сигарету и спросил:
- Раз ты тут живешь, то почему  домой не идешь?
Она подняла на него свои глазищи и с вызовом произнесла, от чего опять вызвала улыбку Саши:
- А мне тут нравится.
Саше стало ужасно жаль это создание природы:
- Пошли, я тебя чаем угощу. Я же вижу как ты замерзла.
Взгляд из наглого превратился в холодный и жутко злобный:
- Знаю я ваш «Чаек»!
Саша так и взорвался от смеха. Он рассудил, что объяснять ей что-то бесполезно, и поэтому сказал следующее:
- Значит так, - он посмотрел на часы, - скоро придет моя мама, и я вполне могу за чашкой горячего чая с конфетами выслушать тебя и по возможности помочь, - ему вдруг захотелось выступить эдаким защитником всего и вся, и поэтому немного напустил на себя тумана, - или ты, милое дитя, остаешься в холодном подъезде с вонючими сигаретами, наедине со своими проблемами. Выбирай.
Это заявление ее ошеломило, но она старалась не показывать виду, встала отряхнулась,  протянула новому знакомому руку и, глядя в глаза, произнесла:
 - Снежана.
- Саша, очень приятно. – он пожал ее ледяную руку и  указал наверх – прошу.
Когда они зашли, Снежана стала с каким-то интересом разглядывать квартиру Саши, как будто что-то примеряя своим взглядом. Саша всегда любил показывать себя с разных сторон, в том числе как галантный кавалер, поэтому мягко помог Снежане раздеться, за что был награжден ухмылкой ее тонких губ. Они прошли на кухню, Саша усадил ее за стол и стал подготавливать все к чаепитию, попутно спрашивая о предпочтениях  его гостьи.
Она грела руки о стенки чашки, а Саша еще раз внимательно разглядывал новую знакомую. Хоть она была одета и накрашена как гопница-проститутка, все же было в ней нечто, так привлекающее. Он попробовал представить ее без  наряда и краски на лице, дай бог фантазия была отличной, и получилась очень милая, лукавая девочка со стойким и непоколебимым нравом. Наконец, он решил начать разговор с себя, потому что он знал: если начинаешь напирать вопросами, человека это может отпугнуть и он закроется в своей скорлупе, надо начать с доверия:
- Я переехал где-то неделю назад. Мои родители развелись, и нам пришлось продать квартиру в центре. Теперь все друзья остались там.  – он пододвинул к ней конфеты, - а избили меня буквально на следующий день, пришлось полежать в больнице, у меня вообще все довольно долго заживает.
- Если и дальше будешь ходить в таком виде, тебе еще не раз достанется. Здесь ненавидят выпендрежников.
Он усмехнулся:
- Похоже что я выпендриваюсь?
Она промолчала.  Саша достал зеркальце и влажные салфетки с полки и протянул ей. С недоверием, она все же взяла и начала смывать с себя черные разводы постепенно приводя себя в человеческий вид.
Саша решил, что кусочек доверия он все же заполучил и стал выжидательно на нее смотреть. Начала она тихо:
- Это Шурик виноват. Главный из той компании, что тебя избила. Мои подруги часто с ними гуляют, -  из нот ее голоса совсем пропали и наглость, и ехидство, и лед. Также было слышно, что ей непривычно разговаривать без этих красок, - мы как обычно стояли у его подъезда. Все было как обычно и не с того ни сего он силой затащил меня в подъезд, - рассказ начал сбиваться, и снова потекли огромные слезы, которые она старательно прятала во влажные салфетки, - так жестоко и больно мне не делал еще никто. И еще при всех. Так унизил…
Дальше  исповедь совсем стала путаться во всевозможных лабиринтах слов и несвязных фраз.
В Саше пробудилась такая буря чувств: злость, ненависть, жалость, любовь. Уже несколько лет он не чувствовал ничего подобного, и сейчас эти чувства сыпались дождем по его уже засохшей пустыне. Ему страшно захотелось  обнять и защитить девчонку от этого ужаса, обрушившегося на ее плечи, но рассудок подсказал ему, что она не так поймет.  Он хотел сказать много успокаивающих слов, но от чего-то все слова разбежались у него в голове, поэтому он просто сидел и смотрел с неподдельной нежностью на рыдающего ребенка и злился на себя за беспомощность . Кусая свои, уже ненакрашенные, бледные губы, Снежана пыталась успокоиться и прийти в себя . В один миг слезы отступили  и взгляд снова начал холодеть. Саша даже и представить не мог, что происходило у нее в голове, но понимал, что если сейчас что-либо не предпринять, то ребенок такого несознательного возраста навсегда спрячется под ненавистью и недоверчивостью к окружающим. Возможно, он преувеличивал, но верил, что тактильное движение сможет сбросить хотя бы скорость ее падения в бездну – взял ее руку и почему-то погладил. Тут же отругал себя за такое ребячество, а это подействовало, ему удалось таким нехитрым жестом пробудить ее от нехороших мыслей, и она улыбнулась!
Звонок в дверь изменил обстановку: Снежана заерзала, и даже собралась уйти прочь. Саша одним жестом успокоил ее и пошел открывать. Мама, Елизавета Евгеньевна, ничуть не удивилась неожиданной гостье или хорошо сделала вид, что не удивилась. Саша их познакомил, после чего стал наблюдать, как мама терзает Снежану обыкновенными вопросами о том, где она учиться, живет и так далее, попутно рассказывая как холодно на улице и  жалуясь на местных коммунальщиков.
Саша, чего скрывать, был очень горд собой – Снежана совсем успокоилась и начала оживать от обыкновенного, живого разговора. Саша чувствовал себя спасителем этого мира, от этого настроение очень изменилось и приобрело исключительно положительные свойства. Он сидел и представлял, что Снежана – его младшая несмышлёная сестренка, которую он просто обязан оберегать от всей гадости. Глупо конечно, но он очень хотел бы, чтобы так оно и было. Наблюдая за матерью, Саша понял, что после ухода Снежаны, будет  катастрофическое количество вопросов со стороны мамы, но ему было все равно.
Когда она уходила, Саша дал ей свой номер телефона и сказал, чтобы обязательно позвонила. На что Снежана ответила:
- Ага, ты мне в отцы записался? В опеке не нуждаюсь.
Сказала грубо, но номер взяла.
После такого насыщенного дня очень хотелось спать, но, как Саша и предполагал, к нему пристала мама, допрашивая «Кто такая? Откуда взялась?».. Отделаться было довольно сложно, но через пять вопросов Саше все же удалось.
Смотря на свой потолок, у него из головы не выходила все эта девчушка. Он думал, как же ее угораздило превратить себя в такое чудовище. Потом мысли постепенно перебрались в новую колею, меняя направление и скорость. Так же полезли в голову социальные проблемы молодежи, современности и т.д. Так он мог пролежать и до утра, но усталость все же взяла свое.

Глава третья.
Лучи солнца прокрались незаметно  в Сашино окно. Сначала они бродили по потолку, потом начали спускаться по стенам и через какое то время, пробравшись на Сашину кровать,  начали звонкими переливами будить.  У каждого утро бывает по-разному, но, как ни странно, у Саши оно всегда начиналось с хорошего настроения.   А сейчас, когда встаешь вместе с солнцем, а не как обычно - задолго до него, утренний прилив сил задает ритм на целый день, и единственное что обычно портило Сашино настроение  - это люди , а теперь еще и его новый дом.
До запланированной встречи  с Катькой оставалось еще три часа, так что Саша успевал не только собраться, но сделать хотя бы одно хорошее дело, и он выбрал гитару, так как все к этому располагало. Доставая ее из чехла, он с удивлением обнаружил, что она успела запылиться.  Пока Саша ее протирал, в квартирах вокруг него пробуждалась жизнь: справа кто-то выяснял отношения по поводу «кто же не закрыл кран», а слева, видимо еще грудной, ребенок давал понять родителям, что он проснулся, а заодно всем окружающим, которые в этот выходной день намеревались поспать.
Когда все было готово – наушники, комбо усилитель, гитара и, самое главное, вдохновение, Саша сначала слегка, осторожно  коснулся струн, чтобы прочувствовать всю силу первых звуков.  Это чувство сложно описать, и в такие моменты, Саша готов продать душу дьяволу, чтобы еще и еще, бесконечно ощущать первые ноты в своих наушниках. 
Беглые пальцы скользили по ладам, выпуская Сашину душу из плена груди, отчего ему иногда казалось, что он сходит с ума, теряя самообладание где-то между шести струн. С музыкой выходило все, что накапливалось по ходу движения по дороге бесконечных  буден. Оставаясь только с ним наедине, мелодия выражала эмоции, переходя из одной тональности в другую, передавая сигналы куда-то далеко в нервные окончания, оставаясь там навсегда и стирая грань между реальностью и  тем миром, который скрывался от окружающих, отчего пульс учащался, превращаясь в дробь барабанов.
 Из этих переливов эмоций, Сашу вывел будильник, который он заранее поставил, потому что знал, что может бесконечно оставаться  в плену у гитары, а тем временем надо было торопиться. Саша ненавидел опаздывать и еще больше ненавидел,  когда опаздывают другие, поэтому начал собираться на тяжелый разговор. Саша не любил делать людям больно, но в данном случае это было необходимо.
С Катей они договорились встретиться в торговом центре, что находился неподалеку от дома Кроша,  так что Саша собирался наведаться заодно и к нему.
Пока Саша сидел в кафе и ждал Катю – она, как истинная леди, опаздывала, - позвонила Ёлка и попросила сделать все как  можно мягче: конечно, она была уже давно в курсе. На что Саша ответил, что постарается изо всех своих сил.
Наконец  Катя явилась. По ее внешнему виду сразу было видно, что готовилась к этой встречи целый день. Нечего сказать, сегодня она выглядела как никогда. Они поздоровались, она начала раздеваться, попутно рассказывая как  у нее дела, что у нее нового и так далее.
Саша сидел напротив и думал, как ее заткнуть и перейти сразу к делу – он не собирался с ней торчать весь день. Удалось ему это с большим трудом и ,когда она наконец замолчала, села и уставилась своими, чего греха таить, глупыми глазами, вкушая интерес и то же время не выражая ничего кроме любви, Саша вдруг представил, что если она сейчас еще откроет рот, то совсем станет похожа на непрошибаемую тупость.
Он заставил себя сосредоточиться и прогнал эти дурацкие мысли.  Он понимал, что сейчас будет делать ей больно, но если рвать – то надо это делать резко и в какой-то степени безжалостно, чтобы не оставлять даже тени надежды.
- Катя, выслушай меня внимательно и не перебивай. Ты прекрасная девушка, интересная, красивая, но пойми раз и навсегда, что мы с тобой никогда не будем вместе. Оставь, пожалуйста, эти мысли навсегда, и продолжай двигаться дальше. Я не хочу, чтобы ты мне звонила и признавалась в любви, тем более по тысячи раз. Хватит, понимаешь? – тут он подумал, что для нее нужно привести веский аргумент , то есть приврать - Я люблю другую. И с этим ничего нельзя сделать. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Пойми, пожалуйста, и прости.
Во время этого монолога лицо девушки изменилось до неузнаваемости: пропала тупость – появилась ярость, а потом и подступили слезы.
Этот вид обманутой женщины наводил на Сашу тоску. Он на сто процентов был уверен, что она и половину не поняла из того, о чем он говорил, а другую половину поняла по своему, проводя одну мысль: Саша – главный злодей и предатель .
Слезы равномерно стекали, глаза просили чего-то, а Саша пробубнил несколько стандартных утешающих фраз, после чего ушел.
Итак, одно дело было сделано. Не успел он выйти из торгового центра, как зазвонил телефон. Ёлка. А кто же еще?.
-Алло?
- В общем нормально. Ожидала, что будет хуже, но ничего.
- Я вообще не понимаю, как ты с ней общаешься.. это же ужас..
- Давай не будем? Ты же знаешь, что это с детства. Кто же знал, что она не захочет взрослеть. Что сейчас делать будешь?
- К Крошу наведаюсь.
- Он вроде говорил, что у него Миша зависает. Его снова из дома поперли. Ладно, на связи.
- Угу.

От причиненной боли человеку, который ,по сути, ни в чем не виноват, червяк совести постепенно начал грызть хорошее настроение внутри. Уже и солнце не радовало глаз, и сырость в душе нарастала, будто кто-то действительно забыл   «закрыть этот чертов кран».  Саша наливался тоской, и у него даже появилось желание позвонить Катьке и попросить за все прощения. Здравый смысл подсказал, что будучи наступив на этот тяжелый путь, нельзя сворачивать обратно и поэтому Саша все же пошел к Крошу жить дальнейшей жизнью.
А дальнейшая жизнь пошла по своей обыкновенной, накатанной колее. Саша так же по приходу в эту до боли знакомую квартиру, где случилось столько всего, что память эти воспоминания скатало в одну нить теряя по пути детали, снова заварил все тот же кофе и уставился в любимое окно. Вокруг происходило много шума, потому что два очень энергичных человека, Крош и Миша, сотрясали воздух своим обыкновенным юмором, и раскаты смеха отражались эхом от стен. Вроде и говорят о чем то, но при этом не произносят ничего важного и стоящего внимания.
Саша задержался там ненадолго. Он вспомнил про Снежану, и ему от чего-то захотелось  вернуться  домой. Впрочем ,друзья были не очень огорчены этим заявлением – у самих было огромное количество планов  как убить этот день, высыпая песок времени сквозь пальцы.
Снова холодный автобус, бабули, которые живут сплетнями, скользкие улицы, грязный подъезд и вот он дом.
Дома было масса незаконченных дел: весь коридор был до сих пор уставлен коробками с вещами, и к тому же надо было разобраться с техникой на кухне. Пока он этим занимался, в дверь позвонили, что было неожиданно: кого могло принести ветром?
Пока шел открывать, Саша перебрал несколько вариантов: Мама, дядя Коля, Катька, Ёлка. Последнюю он отбросил, так как Ёлку никакими силами не затащишь в этот, богом забытый, мир.
Саша очень удивился, когда увидел на пороге Снежану. Первое что заметил Саша – она была куда скромнее одета и накрашена. Теперь стали проявляться особенности ее детского лица и фигуры. Саш изумило, как много может скрыть и испортить косметика.
- Привет, - сказала она, - так и будем на проходе стоять или все-таки впустишь?
Такой наглости он не ожидал.
- Проходи, - пропуская ее, сказал Саша.
- У вас тут намного теплее, у нас вообще дубак, я вся окоченела.
- И пришла ко мне погреться?
Ничего не ответив, она разделась и начала снова осматривать квартиру Саши, как будто видела ее впервые. Смешно сказать, но ее куртка от адидас напомнила Саше слова Кроша об этом стиле одежды. Ему было интересно, и поэтому он спросил:
- А почему ты так одеваешься?
И снова этот взгляд, отчаянно ищущий подвоха в каждом слове:
- А что? Что-то в моем виде не так шоль?
Саша решил, что он зря затеял этот разговор, поэтому промолчал.
- Это удобно,- она пожала плечами, - все так ходят.
«Мда, веский аргумент» подумал Саша, наливая ей стакан горячего чая.
- А у вас на районе не так ходят?
От такого вопроса Саша чуть не проронил чашку на стол. Он еле смог удержаться от безумного хохота:
- На «РАЙОНЕ», ты имеешь в виду в центре?
-А почем я знаю откуда ты?
- Нет, там ТАК не ходят. Разве что единицы..
- Ходят  так как ты?
Вдруг неожиданно у Саши появилась безумная идея.
- А поехали завтра со мной? Сама посмотришь.
От абсурдности вопроса Саша даже сам захихикал – как будто приглашал ее на другую планету.
- А чо я там забыла то?
- Ну как хочешь.
Взгляд с интереса слетел опять до непроницаемости. Она тихо пила чай с конфетами, разглядывая Сашу. А он, в свою очередь, стал мыть посуду. Снежана вдруг усмехнулась:
- Ты прям как баба, честное слово.
- Почему?
- Ну посуду моешь, у нас никто из пацанов так не делает.
- А по-твоему я должен лежать на диване, равномерно посасывая пивасик, смотреть футбол?
Ее это до ужаса задело: она начала кричать что-то обидное, грубое и матное в адрес Саши: «Гламурный пидр» и др... Выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью, и забыла куртку.
То, что это было полной неожиданностью – мягко сказано. Саше стало не по себе.  Он начал слово за словом вспоминать то, что он сказал, и искать нечто обидное.  Наконец пришла мысль о том, что он, скорее всего, описал ее отца. От этого стало тошно. Он позвонил матери и спросил, не помнит ли она номер квартиры: как правило, она примечала такие вещи. Узнав, он взял ее курку и побрел вниз по лестнице. Квартира Снежаны оказалась на первом этаже. Дойдя до двери, он услышал, что за ней кто-то ругается.  Звонка не было, поэтому пришлось стучать. Открыл видимо отец Снежаны. На вид ему было лет 45, он был полного телосложения, почти лысый, на лице красовалась трехдневная щетина, от него несло немытым телом и пивом.
- Чаво надо?
- Здравствуйте, а можно Снежану увидеть?
Отвернувшись вдаль, он крикнул:
 - Эй! Снежана, тут твой очередной хахаль пришел.
Из дальней комнаты донесся голос Снежаны:
- Как пришел, так пусть и валит.
Эта фраза не понравилась отцу, он пошел на звук и, смотря в дверной проем ее комнаты, на повышенных тонах сказал:
- Так я че то не понял, быстро встала и пошла!!
Снежана все-таки вышла. Все та же маленькая девочка со странным взглядом, но злая.
Саша попросил ее выйти в подъезд и когда она захлопнула дверь, он извинился как только мог и предложил вернуться назад. Как ни странно, девочка согласилась – ее до невозможности достали непрекращающиеся скандалы, побои, злоба. Иногда эти когти с такой силой впиваются в душу, что хочется волком выть.  Об этом она рассказала Саше. Пока она говорила о своей, отнюдь не благополучной, семье, он чувствовал приливы доверия с  ее стороны, и от этого становилось теплее. Надо сказать, что семья вполне обыкновенная для такого «мира». 
Чтобы как-то отвлечь девочку, он предложил поиграть ей на гитаре. Она смотрела на Сашу, который расчехлял инструмент и готовил все к маленькому выступлению, как заворожённая. Саша немного волновался, потому что уже несколько лет играл исключительно для себя, и ему было очень непривычно делиться миром, который он создавал и хранил где-то очень глубоко.
 Он очень хотел понравиться Снежане и поэтому  исполнил свою самую любимую музыку, которую за год довел практически до совершенства. Когда прозвучали первые звуки, Снежана чуть-чуть невольно вздрогнула. Почему то это дало вспышку вдохновения невероятной силы, и Саша сыграл до боли знакомое и заезженное произведение совсем по-новому. Мелодия становилась то быстрее, то чуть медленнее, она гуляла по разным ладам и тональностям, заходя во все параллельные миры одновременно, поднимая из запыленных полок волнующие и будоражащие кровь эмоции. Пальцы носились по грифу как ошалелые, а медиатор в руке так и прыгал.
Когда он доиграл, по лицу Снежаны было видно, что она переживает бурю эмоций и хочет об этом сказать, но в силу своего косноязычия и маленького словарного запаса, она сделала это с большим трудом, но Саша понял, что она в восторге.
Они разговаривали до самого вечера, он ей рассказывал о свей жизни, о невероятных приключениях , о друзьях, об универе. Саша пытался за один вечер рассказать всю свою жизнь, а Снежана внимательно слушала, иногда задавая вопросы.  Он понял, как приятно ей рассказывать обо всем на свете, и как еще не заполнено ее сознание. Его поражало, с какой жадностью она вкушает все новое, пусть даже из чужой жизни.
Снежана в свою очередь поведала о своем  бойфренде, и как понял Саша, он не очень отличается от местного контингента. Звали его по-простому: Васек, и для Снежаны он был не более чем нормой жизни, ведь здесь, если девушка ни с кем не встречается, она автоматически причисляется либо к шалавам, либо к обиженным природой. Также она ему рассказала всю иерархию на районе, и что ее Васек - сошка среднего полета.  Длинные вариации возможностей перемещения из одной стадии в другую в этом мире запутали Сашу, но он не подал вида. Единственное, что очень расстраивало его, так это то, что в лексиконе этой милой девочки преобладает мат. Причем значения некоторых слов Саша не знал.
Когда он вышел  в подъезд провожать Снежану, он вспомнил, что скоро намечаются крупные покатушки в центре, и еще раз пригласил ее туда. Снежана обещала подумать и скрылась за обшарпанной дверью, улыбнувшись на прощание.
Закрыв дверь, Саша вспомнил, что еще не все синяки зажили, и понял, что кататься он не сможет: «Ну ничего, поеду с фотиком. Все же лучше чем дома сидеть» .
Он лег, и мысли вихрем продували голову, не успевая осесть, они летели мимо сознания в его долговечную память,  грея почву для будущих мотивов интуиции. Под скрип кровати, пьяные крики с улицы, которые то и дело доносились, пролезая между щелей в его окне, Саша погрузился в крепкий сон, отдаваясь во временный плен своих мечтаний, которые взявших крепко за руки с фантазией уводили его далеко от реальности.

Глава четвертая.
Зайти за Снежаной оказалось довольно проблематичным делом для Саши. Он уже пятнадцать минут стоял перед  дверью, равномерно постукивая с разной периодичностью и громкостью. За дверью либо не слышали, либо игнорировали. В свою очередь на той стороне мужской голос (видимо снова отец) громко  кричал на , видимо, Снежану. Саша даже не стал вслушиваться в слова, потому что ему и так был противен тон, с которым, как позже выяснилось каждодневно, разговаривает отец.
Саша стоял на площадке и курил, как вдруг замок все-таки щелкнул, и оттуда выбежала раскрасневшаяся Снежана, и неимоверно злая.  Пробурчав фразу, смутно напоминавшую приветствие, она пошла к выходу, открыла дверь подъезда и жадно вдохнула свежесть еле заметного ветра.
Погода выдалась на удивление теплой, шел крупный, неторопливый  снег.
Саша не стал лезть во взаимоотношения родителей и детей. «Захочет – сама расскажет» - подумал он, и они молча брели к остановке. Постепенно краска сходила с лица Снежаны, она приобрела у кого-то в займы немного самоуверенности, и взгляд из-под снежных длинных ресниц снова стал  наглым.
Заметив это преобразование, Саша стал вести разговоры «ни о чем». Сначала Снежана отзывалась неохотно, но позже ее все же удалось завлечь в беседу.
Они добрались до места как раз вовремя: все были в сборе и экипировке. Попутно здороваясь со знакомыми, Саша вскоре нашел своих друзей. Он представил Снежану, и Крош в своем репертуаре  со смехом на довольном лице произнес:
 - Саш, а ты вообще в курсе, что секс с малолетками карается очень сурово?
На что получил незамедлительную реплику Снежаны:
 - Ты обалдел совсем, плоский червь?
И заодно Крош схлопотал небольшой подзатыльник от Ёлки. Но это не остановило смеха, которым он еще долго давился. На удивление, Ёлка очень хорошо приняла маленькую гопницу, хотя всегда, при удобном случае, стебалась над девушками подобной наружности. Возможно, доверяла Саше, а может просто по доброте душевной. В любом случае, это немного грело Сашу. Снежана с любопытством и иногда даже усмешкой провела по всем своим острым взглядом и тихо сказала Саше:
- А я надеялась ты один так придурковато ходишь.
Улыбнулась и снова начала сканировать местность. Саша достал фотоаппарат и стал снимать все, что видел, и как только под объективом оказалась Снежана, она начала корчить неповторимые гримасы, чем пробила Сашу на откровенный хохот. 
Проходящие знакомые немного косились на новую Сашину знакомую, но вскоре первый спортсмен съехал с горы, и все окружающие тот час же забыли о маленькой девочке и полностью, без остатка погрузились в атмосферу экстрима.
Саша давным-давно привык к подобным зрелищам, а вот Снежана смотрела на происходящее во все свои огромные и жадные глаза, и, поскольку она отвлеклась от Саши, он сумел сделать один замечательный ее портрет.
А тем временем, с трамплина с невероятной скоростью и под невероятную музыку спускались один за другим парни и девушки в костюмах с самыми разнообразными расцветками, что временами начинало рябить в глазах.
Каждый показывал свое мастерство через самые опасные прыжки. Надо сказать, что далеко не каждый приземлялся на сноуборт или лыжи, половина и вовсе теряла свои доски по пути.
Вскоре Снежана окончательно замерзла и, оставив за спиной своих друзей, они с Сашей направились в ближайшую кафешку греть Снежану горячим шоколадом.  Она, строившая из себя всю прогулку взрослую, неожиданно по-детски, почти до визга, обрадовалась, когда принесли обещанную чашку со сладким и тягучим шоколадом. Саша просто сидел и млел от происходящего.

Позже, уже в подъезде родного дома, Снежана призналась, что никогда не пробовала ничего вкуснее, и Саша пообещал ей каждую неделю выбираться именно в эту кафешку: ему самому хотелось снова и снова наблюдать, как редкая улыбка блаженства занимает свое законное место на лице Снежаны.

Прошло совсем немного времени, как их совместные вылазки куда-нибудь стали чаще, и мои герои сами не заметили, как стали друзьями. Однажды, собравшись снова отправиться на концерт, Снежана поразила Сашу: она , как потом рассказала, попросила Ёлку вместе с ней съездить в торговый центр и купить достойных вещей. Надо отдать должное Ёлке – она одела девочку с иголочки, у Саши не было слов. Он просто стоял в этом грязном прокуренном подъезде и любовался: Снежана буквально расцвела. Также Саша приметил, что Ёлка провела для Снежаны курс по макияжу – с детского личика навсегда исчезли яркие тени, угольно-черные стрелки и дешевый блеск для губ, и был особенно благодарен за это.
В то время, Снежана кардинально изменилась не только внешне, чем радовала Сашу буквально каждый день. Она перестала быть закрытым, грубым  ребенком, и делилась с ним, как со старшим братом,   буквально всем, что происходило в ее жизни. Ее родители были равнодушны к этим переменам – они занимались выживанием, зарабатывая деньги, оплачивая коммунальные платежи, стоя в очередях там, где подешевле.
Оборотная сторона медали твердила о том, что прошлая компания Снежаны, с которой, не смотря на все изменения ее внутреннего мира, она все же поддерживала отношения, отнюдь не была рада происходящему, и была (особенно девочки в этом преуспели) катастрофически завистлива. Понемногу ее начали гнобить в этом убогом коллективе. Снежана стала все чаще приходить вечером к Саше и горько плакать. Саша умолял ее не общаться с этими людьми, потому что не понимал, что если она перестанет, то житья ей в этом районе не будет. Единственный, по рассказам Снежаны, кто не изменил к ней отношения, был тот самый  мальчик Вася, с которым она не переставала встречаться. Видимо действительно любил девку. Пару раз Саша видел их вместе, и ему показалось будто он почувствовал ледяное лезвие ревности со стороны этого самого Васи. Позже это опасение подтвердилось – Вася подходил к Саше и начинал не очень понятно разъясняться на эту тему. Может это был наезд, кто сейчас разберет. Саша в тот раз долго и упорно пытался доходчиво объяснить молодому пацану, что они со Снежаной просто друзья, чем озадачил мальчика. Тот, видимо, так и ушел, ничего не поняв.

Глава пятая.
Саша здорово повздорил со Снежаной. Накануне вечером была пьянка на квартире у Кроша, куда Саша, как обычно, взял «малолетку» . Так окрестили девочку многочисленные и самопроизводные друзья Кроша. Сначала звучало очень грубо, но прозвище приклеилось. Начало вечера было вполне себе обыкновенным. Так повелось у них, что Снежана не пила на таких мероприятиях, потому что ей и так там был весело. Также Снежана, под тщательной Сашиной обработкой, бросила курить.
В этот раз, непонятно с чего, но у Снежаны совершенно не было настроения. Она была будто замотана в толстое одеяло проблем, отчего ей было невыносимо жарко. Саша спрашивал, в чем дело, но ребенок уклонялся от прямого ответа.
В этот вечер Снежана напилась. Первый стакан Саша упустил из виду, потому как в это время курил с Елкой на балконе и долго разговаривал, а дальше пошло по накатанной. Выяснилось, что ребенок пить не умеет совершенно, и Снежана набралась до безобразия. Когда Саша вернулся, он увидел Снежану уже на коленях у какого-то отморозка, который был этому весьма рад. Потом Снежана взгромоздилась на стол и все намеривалась станцевать стриптиз, выкрикивая при этом что-то несусветное, Саша стаскивал ее оттуда с жуткими воплями и оскорблениями, после чего отнес это почти обмякшее тело на кухню и стал насильно отпаивать водой. Снежану пару раз вывернуло, и более-менее она пришла в себя возле унитаза в ванной. В Саше боролись три чувства: жалости к ребенку, отвращения к ней же, но перевешивало с изрядным преимуществом чувство стыда за то, что не углядел.
Саша отвез ее домой, на руках дотащил практически до постели, чуть не словил подзатыльник от ее отца, и вернулся к себе..
 На следующее утро, он, прежде чем ехать на работу, вытащил Снежану и долго промывал ей мозги. Конечно, Снежане это не понравилось, потому что промывание мозгов на похмельную , и так больную, голову еще больше действует на нервы. Саша это тоже понимал, но промолчать не смог – эмоции и возмущение просто били через край. Закончилось все огромным скандалом и хлопнувшей дверью .
На работе тоже было не сладко. Вечная проблема начальников именно в этот день встала как-то особенно остро. Там тоже изрядно потрепали Саше нервы и, после рабочего дня, от подступающего раздражения, даже мутнело в глазах. Пульсирующее бешенство доходило до висков и начинало давить, не позволяя думать о чем-то другом, как о Снежане. Саша, чтобы хоть как-то компенсировать злобу на всех, решил просто долго идти по городу куда глаза глядят. Включив на полную громкость музыку в наушниках, полагая, что это испугает боль в висках, он шел по, аккуратно убранным, улицам. Солнце  наполняло воздух теплым ярким светом. Нервы, напряженные до предела, искажали картину происходящего: люди Саше казались злыми и угрюмыми, как и он сам; водители слишком наглыми; птицы надоедливыми. Все это не приносило ему успокоения, и он, решив, что ему поможет лишь крыша, отправился к дому Кроша, потому что знал, что там она всегда для него открыта и доброжелательна. Саша решил отравить ветром, который завсегдатый гость этого чарующего места, свою упрямую  злобу.
Добравшись до 12 этажа и подняв крышку, отделяющую реальность от мечты, он оказался в месте спокойном и уютном.  Он лег и отдал себя на растерзание солнечному свету, наполнившему все уголки крыши и его  души. Он просто лежал и долго смотрел вперед. Неожиданно он понял, что чистое небо, которое принято считать синим, совсем не синее, оно – серое. Эту серость переносили из стороны в сторону птицы на своих причудливых крыльях. Они тасовали эту колоду, играя между собой в салочки.
Постепенно надоедливая боль в висках растворилась с этих играх, и Саше стало намного легче дышать.
Он пролежал так, почти без движения, больше двух часов  и практически уснул.  Когда он открыл неохотно глаза, солнце начинало садиться. Саша не спешил домой – ему хотелось до конца поставить фигуры в шахматном порядке у себя в голове. Решил он это сделать в кафе,  потому что изрядно проголодался.
Было еще одно заветное место у моего героя в этом городе, которое держало его здесь – кафе на углу соседнего дома. Оно было совсем небольшим, но уютным и славным. Заходя туда, Саша тут же узнал девушку, сидящую в дальнем углу – это была Катька. Обратно идти было глупо, и оставалась лишь надежда на то, что она Сашу просто не заметит. Ему пришлось сесть не на свое любимое место, а непосредственно около входа, иначе нежелательная встреча была бы неминуемой.

Саша отдалился от реального мира, уходя дальше в свое сознание в поисках решений на некоторые проблемы, и не заметил, как Катька через некоторое время встала и пошла к выходу. Увидев Сашу, она моментально просияла, будто ей только что сообщили, что они женятся. С криками : «Привет, Сашенька» она подошла к его столу и одарила тут же миллионами вопросами ни о чем  и село напротив.
Саша стал как-то не очень внятно и неохотно, но все же дружелюбно отвечать на весь этот бред . Пришлось срочно придумывать причину слинять, хотя очень Саше не хотелось уходить из любимого места, но еще больше ему не хотелось слушать Катьку. Вскоре он сообщил этому милому, но глупому созданию, что он очень торопится. Катька сделала страдальческую мину и заставила ответь еще на несколько вопросов : «Куда, зачем, к кому….» . Получив не совсем внятные, но все же какие-никакие но ответы, она наконец отстала и позволила уйти Саше. Тот буквально выбежал прочь из кафе.
На улице уже стемнело  и начали зажигаться один за другим уличные фонари. От этого мозгового штурма, устроенного ни с того ни с сего Катькой, голова снова немного разболелась. Но не смотря на эту неприятность, Саша был в норме, а значит можно было возвращаться домой.


Когда Саша шел от остановки, он на ходу придумывал более точные, правильные, а главное – эффективные слова для примирения со Снежаной. Когда все слова были сложены в конструктивный диалог в его голове, Саша был уже около дома. Перед ним открылась странная картина: довольно большая толпа облепила его подъезд. Саша отыскал в толпе дядю Колю и спросил что случилось.
Тот ответил:
- Снежану убили. Парень ейный. Ревновал, говорят, страшно.