Основной инстинкт

                Эпиграф:
           На тропе любви женщины сбиваются в стаи, а мужчины  - охотятся в одиночку. (В. Монастырская)

           Каждый раз, собираясь на очередное свидание, она волновалась. Откуда это волнение? В её-то годы? И сколько свиданий было в её жизни? Очень много... Но всегда она волновалась как в первый раз.
           Она пыталась справиться с этим непонятным чувством, от которого слегка кружилась голова и садился голос. Она ничего не могла поделать с собой. Это было её таким же природным качеством, как мягкий голос, как цвет тёмных волос, как лёгкая походка.
           Если бы она когда-либо увлекалась охотой или рыбалкой, тогда она знала бы, что точно такой же трепет и смутное предчувствие борьбы охватывает человека собирающегося на охоту. Предвкушение томительного ожидания в скрытой долгой засаде, упоительного преследования, азарт погони, которые увенчаются неотвратимой гибелью намеченной жертвы.
           Разве может она не понравиться мужчине? Не может. В этом она была уверена. Тогда откуда волнение, с которым ей никогда не справиться? И на этот раз будет как всегда, а может повезёт? Она хотела, чтобы мужчина понравился, чтобы ей было с ним приятно общаться. Чтобы этот вечер не пропал даром. Чтобы он блеснул маленькой надеждой радости, которой не было в её жизни. Как яркий солнечный лучик в пасмурный короткий осенний день, и как сильно он радует сердце, которое отчаянно сопротивляется наступающей зиме, так была скупа её жизнь счастливыми минутами бытия. Они как дорогие жемчужины, которые она нанизывала на нить памяти и ревниво берегла. Но их так мало, что без труда можно пересчитать по пальцам.

            Мужчина ждал её в условленном месте. У него были подходящий рост, приятная, упругая фигура. Его молодое свежее лицо улыбалось навстречу её красоте. Она понравилась ему с первого взгляда. Мужчина приехал на машине, но они пошли в соседний парк. Выдался тёплый, сухой вечер, каких было мало в это дождливое лето. Они сели на скамейку затерянную в зарослях дикой зелени водоёма. Они говорили о том, о чём всегда говорят люди при первом знакомстве. Слова были пусты и ненужны. Шёл восьмой час пополудни, и на солнце ещё было  жарко, но здесь, в прозрачной тени больших деревьев, вблизи воды, было тихо и уютно. Прогретый плотный воздух окутывал тело мягкой негой и дразнил. Женщина подала мужчине руку, и рука утонула в его ладони. Её маленькие пальцы, словно щепки на гребне волны, то выныривали из его руки, то тонули в ней. Горячие потоки от рук приливали к голове, и женщина думала: "Встать и уйти, и сегодня летний вечер закончится. Останутся тоска, вечное ожидание и томление неизбежной встречи".
            Он ждал её, и она ждала его. Они сейчас вместе. Его сильная рука спрашивает, а её слабо отвечает согласием. Вот женщина слышит звук охотничьего рожка: пронзительный, невыносимый, и в то же время - желанный. Он преследует её, не даёт опомниться и гонит на тропу страсти. Кто она: охотник или добыча? Разве можно сейчас сообразить?
            Горячая кровь стучит: вперёд, освободись от страха преследования, насладись мигом погони, упейся сладостью бурлящей крови... Но  поздно, не вырвать ей пальцев из его тесных рук, не разорвать круг охотнику и жертве. Они уже сцепились в жадной схватке  чувств, и миг развязки неизбежен.
            Женщина сказала:
            - Хочешь, поехали к тебе... Только быстро... Я ещё успею вернуться засветло.
            - Да, - поспешно ответил мужчина. - Конечно, поедем мы быстро. Я угощу тебя свежей клубникой: сегодня собрал...
            
            Дорога была долгой, и женщине казалось, что они идут слишком медленно до машины. Потом время понеслось быстрей.
            В его большом прохладном доме веяло тишиной и уверенным покоем. Мужчина долго заваривал чай и мыл тёмную клубнику. Женщине было холодно и она куталась в жакет. Горячий чай и ликёр вернули ей настроение и тепло, она смеялась и закусывала ягоды острыми зубами. Ягоды сочились по губам алой струйкой, и окровавленные губы женщина тянула к его рту, требуя поцелуя. Лицо мужчины покраснело, а глаза женщины блестели влагой. Поцелуи стали долгими, а объятия тесными. Женщина сидела на коленях у мужчины: она откидывала голову назад и тихо стонала. Ещё яростней преследовал её звук рожка, гнал вперёд, ни на секунду не давая опомниться. В короткий миг просветления она говорила:
           - Почему ты целуешь только одну грудь, она будет длиннее?
           Руками женщина расстёгивала ворот сорочки мужчины, пытаясь добраться до его тела. Мужчина поднял женщину на руки и понёс на постель. Казалось, что эти тяжёлые стоны не могли исходить из её лёгкого тела. В комнате было темно, ярким пятном светилась постель. Долгий бег утомил, тело женщины горело жаром, от которого простыни казались холодными. Стоны стали чаще и короче. Они встретились лицом к лицу на тропе любви: охотник и его добыча, предстояла решающая схватка, но для неё уже не было сил ни у одного, ни у другого. Они слабели, приближаясь к мигу развязки, когда они сольются в едином порыве.
           Поцелуи мужчины стали резче и уверенней. Они до боли кололи грудь женщины и нестерпимо рвали кожу. Тело мужчины было крупным и упругим. От того ещё мельче и незаметней казалось то, что нащупала рука женщины. Её пальцы мяли, выкручивали, как носовой платочек, мягкое, несговорчивое тельце слабого  создания. Они схватились, не уступая в упрямстве, доведённая до исступления женщина, и  капризное, жалкое, больное существо, которое носит имя "мужского достоинства".
           Борьба была отчаянной, и женщина отступилась, её стоны стали короткими, а потом затихли. Мужчина поднял ноги женщины высоко и заскрежетал зубами. Женщина схватилась руками за спину и, раскрыв рот, наблюдала за исходом сражения. Тяжкие вздохи и горячее дыхание мужчины обжигали ей лицо. Женщина вышла из борьбы, но мужчина не сдавался. Он тяжело налегал на добычу с глухим уханьем, точно перед ним простиралась невозделанная целина, а плуг настолько заржавел, что не врезался в землю. Сладкий и пронзительный крик победы оборвал тишину, и мужчина рухнул как подстреленный. Женщина обернулась, на его просветлённом лице блестели капельки пота. Она смахнула их нежной ладонью.


        Июнь 1992 г. (публикуется впервые)