Венька

               
                Борис Виленский

               
                ВЕНЬКА

                (рассказ-быль)

  Посёлок  Рабочий затерялся среди карельских лесов, бесчисленных
озёр, протоков и рек. Он вполне оправдывал своё  заурядное название, потому что жизнь посельчан протекала в серых буднях и заботах о хлебе насущном. Из развлечений здесь были только водка и кинопередвижка, привозившая фильмы ещё из прошлой пятилетки, да и то какие-то десятые копии. Телевизоры ещё считались диковинкой, а их счастливые обладатели, по-местному, слыли богачами. Так это или не так, но жизнь посельчан протекала примерно на одном уровне.  Городские, которых залётным ветром заносило в забытую богом и властью местность, восхищались местными красотами, изливали на посельчан свои восторги по поводу удивительной природы их края. Это было понятно, потому что популярность песни «Долго будет Карелия сниться…» давно перешагнула пределы самой Карелии. Большая часть по-сельчан работала на лесоразработках, лесосплаве и лесопилке. Остальные – или в рыбацкой артели, или шабашниками. Оперившаяся молодёжь, как правило, после армии редко возвращалась в родные края. Девки, кому не хватило шустрости и образования, ждали обречённо своих «принцев», но в эту лотерею везло немногим. Вот все и тянули, каждый свою, лямку как могли. Мужики пили по-тихому, хотя случались шумные, но кратковременные, бунты против обыденности. Бабы подавляли «крамолу» быстро и решительно. Им хватало забот с детьми и по хозяйству, поэтому с пьяными мужиками не разводили антимоний.

  Кому хорошо жилось здесь, так это участковому Михалычу. Больших дел у него не было, разве что мелкие хищения леса, кур или поросят, а то и сущая безделица – пропажа белья с верёвок во дворах. Правда, иногда приходилось разнимать крепко подвыпивших мужиков да утихомиривать повздоривших соседок из-за того, что чьи-то куры порылись на чужой грядке или корова что-то не то потоптала. Вот так и жили. И если взрослые были заняты работой или хозяйственными заботами, то дети просто задыхались от обыденности. Книги в школьной библиотеке были зачитаны до дыр, а новые привозились из Ленинграда или Петрозаводска родственниками, да и то в качестве подарка, поэтому мальчишки развлекались, как могли, питая слабые надежды хоть на какие-то перемены.

  Никто не знал, откуда в посёлке появился бесхозный козёл. Конечно, местные держали во дворах коз, свиней, кур, уток и даже коров, но вся эта живность имела учёт и контроль со стороны хозяев. А вот козла никто не хотел признавать своим. То ли козёл был таким шкодливым и неуправляемым, то ли и в самом деле приблудился из ближайшего посёлка. Но хозяин так и не объявлялся. Кто-то прозвал бесхозную скотину Вениамином, а по-простому звали Венькой. Кому так досадил неизвестный Вениамин, что его имя «приклеили» козлу, никто не знал. Только с этого дня жизнь в посёлке оживилась и словно покатилась по другим рельсам.
 
  Козёл Венька обладал несносным характером и редким коварством. Иногда он застигал одиноких прохожих врасплох и требовал с них дань. Данью могли быть баранки, сухари, пряники или просто корка чёрствого хлеба. Самое интересное, что козёл избегал людей, идущих группами, а особенно мужиков. Но отдельным гражданам доставалось нешуточно. Жертвами коварного Веньки становились не все - людей тот делил на разные категории, а постичь логику тёмного сознания животного не каждому было дано. Бородатый вымогатель точно знал дни получки и неизменно по-являлся около магазина или у пивного ларька именно в эти дни. Особенно он любил табак и пиво. «Подогретые» мужики охотно делились с Венькой папиросами, а наиболее щедрые – пивом. Хитрые жёлтые глаза безошибочно выделяли в толпе «благодетеля» и тогда случалось представление, настоящая потеха. Козёл очень забавно вытягивал губы, принимая в дар папироску, а потом смачно сжёвывал её вместе с бумажной гильзой. Пиво ему наливали в разрезанный детский резиновый мячик, после чего Венька начинал выписывать немыслимую корриду с воображаемым противником, смешно подбрасывая зад с коротким хвостом, а то становился на дыбы и, как собачонка, тряс передними копытцами, выпрашивая подачку. Женщины улыбались, мужики откровенно ржали над выходками козла, а ребятишки приходили в восторг от бесплатного цирка.

  Своих «благодетелей» Венька зачислял в особый список и иногда выступал в ро-ли телохранителя. Он легко отгонял собак, вырвавшихся за ограды дворов и ищущих «жертву» на воле. Могло достаться и обидчику венькиного «благодетеля», если таковой вдруг случался. Со временем посёлок разделился на два лагеря. Одни, особенно пострадавшие, требовали «изничтожить проклятого козла, который не даёть проходу никому». Другие же говорили, что Венька – «божья тварь» и никому не мешает, кроме «проклятых пьяниц», наоборот, жизнь в посёлке стала веселее. Участковый потирал взопревшую лысину, слушая жалобы на Веньку, обещал принять меры, хотя в глубине души был убеждён, что козёл «не чинит криминалу и не влияет на рост преступности в районе».

  Весь сыр-бор заключался в том, что Венька терпеть не мог пьяных, он подстерегал их в самых неожиданных местах и в самое неподходящее для них время. А началось всё с того, что однажды, как обычно в день получки, Венька околачивался у пивного ларька в надежде полакомиться чем-то от щедрот завсегдатаев. «Градус общения» уже был достаточно высок, потому что употребляли пиво «с прицепом». Градусы пивные и водочные прибавляли к природной дури ещё больше желания покуролесить. Особенно этим грешил сплавщик Васька Дерягин. В хорошем подпитии он мог погонять вокруг дома жену с детьми, мог затеять драку с собутыльниками или отвязать чьи-то лодки от пристани на озере. Короче, характер у Васьки был занозистый, вздорный. Так вот, желая выпендриться перед мужиками, он поманил Веньку пачкой папирос. Животное не ожидало подвоха от представителя рода человеческого  и доверчиво подошло поближе, уже предвкушая вкус любимого лакомства. Венька даже смешно вытянул губы, чтобы принять папиросу. Но коварный сплавщик с гоготом ткнул папиросу горящим концом прямо в вытянутые губы. От боли и неожиданности Венька жалобно мекнул и взвился на задние ноги, стал выписывать немыслимые прыжки у ларька, а потом умчался куда-то за околицу, оставляя за собой шлейф пыли. Кто-то из мужиков рассмеялся, а кто-то неодобрительно покачал головой.

  Но дело на этом не закончилось. Когда ларёк закрылся и на продолжение «общения» не осталось никаких ресурсов, мужики стали расходиться по домам. Васька Дерягин жил на отшибе, поэтому попутчиков у него не было. Дорога, и без того неровная, тяжело давалась сплавщику. Его швыряло из стороны в сторону. Так бывает на плоту, который несётся по бурной реке, где брёвна под ногами играют, как рояльные клавиши. В конце концов, Ваське Дерягину часто приходилось проделывать этот путь домой в изрядном подпитии. И даже когда отключалась голова, «автопилот» всё-таки доводил его до цели.

  Так бы прошло и на этот раз, но теперь Ваську подстерегала неожиданность. Вернее, поджидал… Венька. Обиженный козёл выбрал идеальную позицию в кустах рядом с дренажной канавой. Когда пьяный сплавщик поравнялся с кустами, Венька появился оттуда, как чёртик из табакерки. Со всей козлиной мощью он поддал рога-ми своего обидчика пониже спины так, что Васька пролетел несколько метров. Взвыв от боли и неожиданности, ещё ничего не понимая толком, сплавщик сделал попытку встать на ноги. Но мстительный Венька не дал этого сделать, он снова долбанул рогами куда-то вбок, от чего Дерягин со всего маху влетел в дренажную канаву. Исполнив месть, козёл убрался восвояси. А пьяный сплавщик орал от боли и матерился битый час, пока не начал хрипеть. Там его и нашла жена: обеспокоенная долгим отсутствием «кормильца», женщина пошла на поиски непутёвого мужа. Наутро Ваську Дерягина увезли в районную больницу со сломанной рукой и двумя рёбрами.

  Несколько дней Венька где-то скрывался, видать залечивал обиду на род людской. Кто вздохнул в посёлке с облегчением, а кто жалел «бедную скотину», а мальчишки просто скучали. Но вскоре Венька снова появился на улицах, как всегда выпрашивая что-нибудь вкусненькое. Правда, в общении с людьми он стал проявлять большую осторожность, чем прежде. В дни получки Венька стал подстерегать пьяных мужиков поодиночке, вымещая на них затаившуюся в его тёмной козлиной душе обиду. Этот козлиный террор, как ни странно, почему-то обрадовал женщин, чьи мужья частенько прикладывались к хмельному. Мужики всячески поносили участкового, который ничего не делал, чтобы нейтрализовать «проклятого козла», они грозились пристрелить «рогатого разбойника». Но Венька природным чутьём определял «охотников» и появлялся только в людных местах или в сопровождении мальчишек. Разумеется, в такой ситуации среди бела дня стрелять было невозможно. К тому же, участковый пригрозил «охотникам», что поотбирает ружья. Угроза возымела действие и желающих «поохотиться» поубавилось. Повальное пьянство тоже пошло на убыль: никому не хотелось стать очередной жертвой коварного Веньки, а то и посмешищем всего посёлка.

  Новость о козле-террористе распространилась уже за пределы посёлка. В Рабочий стали приезжать люди, чтобы взглянуть на местную достопримечательность. Венька благосклонно относился к приезжим, потому что они не скупились на угощение, он охотно позировал для фотографирования. Со временем мужики простили Веньку, который не только взбудоражил сонную жизнь в посёлке, но и стал приносить прибыль. Уставшие от городской кутерьмы и падкие на зрелища, приезжие скупали грибы, ягоды, козье молоко, рыбу, становились у местных на постой. Посельчане быстро поняли выгоду и удовлетворённо складывали рублик к рублику, чтобы потом совершить заветную покупку, которую раньше не могли себе позволить. Участковый вполне мог поставить себе «галочку» за профилактику правонарушений. Он даже примерял к погонам лишнюю звёздочку, хотя начальство и не заикалось по случаю повышения его в звании. Если у взрослых было противоречивое отношение к Веньке, то детвора была от него в восторге. Они даже вовлекали его в свои игры. Одна из них заключалась в том, что козла слегка дёргали за бороду или за хвост, а когда Венька воинственно наклонял  довольно внушительные рога, то со смехом разбегались кто куда. Стуча острыми копытцами, козёл преследовал озорников, иногда загоняя их на сеновал, на деревья или на лестницу, приставленную к сараю. Нерасторопные получали рогами в зад или в спину, но не больно. Умный Венька понимал, что за детей матери могут и хворостиной отстегать. Ребята на него не обижались, наоборот, делились с ним нехитрыми лакомствами. А малая доза риска в игре только подогревала их азарт.

  Всё бы хорошо, да только вышедший из больницы Васька Дерягин затаил на Веньку смертельную обиду. Даже жена, которую Васька частенько поколачивал, настолько осмелела, что позволяла себе шутки в адрес мужа. А уж у пивного ларька появляться было и вовсе невыносимо. Мужики приставали с вопросами, в которых были скрытые подковырки и подначки. Короче, авторитет главы семьи и в мужском обществе был основательно подорван.
Васька к мести стал готовиться основательно. Он выбрал время, когда дома нико-го не было, и сделал обрез из старой отцовской одностволки. Ружья для такого дела было не жалко, так рассуждал он, к тому же, у него для охоты была почти новая тулка-двустволка. Боясь, что жена застукает его за этим занятием, Васька быстро смазал обрез, завернул в старые газеты и засунул в укромное место в сарае. Теперь оставалось найти патроны, потому что от тулки не подходили по калибру. Ружьё, из кото-рого он сделал обрез, по человеческим меркам давно перешагнуло пенсионный рубеж. В свободное время Васька перерывал дом и сарай в поисках патронов, кляня себя за досадную забывчивость. Жена Лидия поначалу не обращала внимания на некоторые странности мужа, ей хватало забот с детьми и хозяйством. А Васька продолжал лелеять свою месть и искать патроны. Вскоре его упорство было вознаграждено: три найденных патрона оказались сухими и вполне пригодными. Он взвесил их на ладони и пришёл к выводу, что они нуждаются в доработке. Мелкая дробь для пернатых показалась ему несерьёзной для такого дела. Сначала он хотел нарубить го-ловки от крупных гвоздей, но дефицитные гвозди могли пригодиться в хозяйстве. Однажды на хоздворе механической мастерской среди ржавого хлама он нашёл такие же ржавые подшипники. Выбив втулки с обоймами, он собрал в жестянку потускневшие шарики, из которых мог получиться убийственный заряд.
Прошло ещё несколько дней. Козёл по-прежнему гулял по улицам, собирая дань. Дерягин, проходя мимо, прятал коварную усмешку в бороду, дескать, недолго тебе осталось. Ему пришло в голову, что пороховой заряд может оказаться недостаточным для тяжёлых шариков. И он увеличил количество пороха в патронах, потом за-ткнул пыжом и залил парафином.
- Для козла хватит, - бурчал он себе под нос, - не медведь же, не сохатый, не кабан, - сладкое предощущение мести заставило его прижмурить глаза от удовольствия.
Жертва козлиного произвола Васька Дерягин настолько увлёкся идеей мести и подготовкой к ней, что даже перестал пить и задирать жену. В его поведении Лидия всё чаще стала замечать несвойственную мужу таинственность. Она терялась в догадках от подобных перемен, но решила, что месяц в больнице пошёл мужу на пользу.

  А Венька, как ни в чём ни бывало, продолжал разгуливать по посёлку, вызывая у Дерягина скрежет зубовный. Но капризная фортуна не хотела давать сплавщику удобного случая. Дошло то того, что Венька стал являться Дерягину во снах в самом отвратительном виде: то, радостно скалясь, тряс своей бородой, словно дразнил не-друга, то впивался своими жёлтыми бесовскими глазищами и говорил чапаевскими словами «Врёшь, не возьмёшь!..». Васька просыпался среди ночи в холодном поту и потом долго курил на крыльце, вглядываясь в пространство ночи, словно надеялся там найти какой-нибудь ответ.

  Жена поначалу тревожилась, а потом нашла этому простое объяснение – раньше муж часто приходил в подпитии и, немного покуражившись, засыпал мертвецки. Теперь же он употреблял редко, к тому же, недавние переломы. Отсюда и бессонница. Так рассуждала женщина. О том, что муж подвинулся на мести какому-то козлу, Лидия даже помыслить не могла.
Дерягин часто ходил по посёлку с холщовой сумкой, в которой лежал замотанный в тряпку обрез. Мужики, бывшие собутыльники сплавщика, тоже заметили за ним странности, но списывали это на болезнь. Неуловимый Венька всегда появлялся в окружении ребятишек или приезжих. Это бесило Ваську, но расстрелять козла прямо на улице среди бела дня и на виду у всех… Нет, этот вариант был чреват многими последствиями – от комических до трагических. И Дерягин с фанатичным упорствомискал удобного случая.

  Его терпение вскоре увенчалось успехом и ему выпал шанс. Мальчишки собрались на рыбалку, и Венька увязался за ними. Но ребята, побросав удочки в лодки, отплыли от берега, а козёл остался один одинёшенек. Дерягин, сидя в кустах, заметно нервничал. Ещё бы, ему представился редкий случай осуществить задуманное. Но сплавщик решил дождаться, когда мальчишки отплывут подальше от берега, чтобы не было никаких свидетелей. Время ожидания было долгим и мучительным.Когда лодки превратились почти в точки, Дерягин вытащил обрез, размотал тряпку и взвёл курок. Решительным шагом он вышел из кустов и направился к берегу. Козёл не сразу заметил своего обидчика, а лишь тогда, когда Дерягин оказался метрах в двадцати от него. Венька насторожился, но продолжал стоять на месте, словно провоцировал своего противника. В его хитрых глазах Дерягин не видел ни страха, ни смятения. Наоборот, ему показалось, что Венька нагло ухмыляется, как тогда во сне.
- Что скалишься, скотина! – злорадно процедил Васька. – Чуешь, смертушка твоя пришла. Сейчас грохну тебя, а потом из шкуры твоей поганой половик сделаю.

  Дерягин продолжать говорить с козлом, словно с человеком, изливая на него старые обиды. Он продолжал говорить так, будто Венька что-то понимал из сказанного. Когда слова стали иссякать и Васька пошёл по второму кругу, он вдруг ощутил, что его решимость уже не так тверда. Чтобы не дать задний ход своей мести, Дерягин вскинул обрез и надавил на спуск. Оглушительный выстрел отбросил его назад. Дерягин очумело мотал головой, пытаясь осознать случившееся. Рядом валялся обрез с развороченной казённой частью. Козёл словно испарился. А оглушённый Васька размазывал по лицу что-то липкое. Он тупо уставился на руки и увидел кровь. Её вид подействовал отрезвляюще. С глаз как будто спала пелена, а напряжение, державшее его последние месяцы, вдруг ушло, словно вода в песок. Он снова ощупал липкими руками лицо и тихо засмеялся. Трудно сказать, чего больше было в этом смехе – нервного или облегчения. Он сразу понял, что с пороховым зарядом здорово переборщил, а ещё понял как ему повезло – лицо лишь слегка посекло мелкими осколка-ми, а ведь мог лишиться глаз или пальцев. Дерягин снова посмотрел на развороченное ружьё, поднял его и, ступая одеревеневшими ногами, подошёл к берегу. Он размахнулся и швырнул обрез в озеро. Несостоявшееся орудие мести булькнуло и на-всегда скрылось в глубине. Дерягин зачерпнул воды из озера и плеснул на лицо, по-том ещё и ещё…Холодная вода окончательно привела его в чувство. Он подобрал с земли холщовую сумку и побрёл домой, а с исцарапанного лица не сходила блаженная улыбка.

  Венька по-прежнему ошивался возле магазина и ларька. Его привычки и привязанности никак не изменились. Он также носился с ребятишками по улицам, попрошайничал у местных и приезжих, а при встречах с Васькой Дерягиным останавлвался и даже как будто кланялся. Казалось, что козёл и человек владеют одной и той же тайной. Сплавщик старался вообще не замечать Веньку, а тот в свою очередь не делал попытки повторить месть давнему обидчику. Его козлиная строптивость словно осталась где-то на дне озера рядом с развороченным обрезом.