Ребята, нас поймали...

В моем детстве не было петард, но потребности в резких звуках были… или не были, и нам только казалось, что есть потребность что-то взрывать, громыхать, «наводить ужас». Еще в моем детстве мне казалось, что любая новая мысль будет классной и классно воспринята, если проорать ее на весь двор. Что крутым можно быть, если кричать громче соперника. Что девчонкам нравится, когда ты сочиняешь несложные и глупые песенки и поешь их не своим голосом на весь двор:
…Людке нравится Максим, хоть он и возится в подвале с собаками…
…Людке нравится Саня, потому что он целыми днями торчит во дворе…
…Людке нравится Леха, потому что он варит суп из веток и играет с куклами…
Такая песня могла продолжаться бесконечно, и я был звездой. Не знаю, кто еще так же думал, но я в этом не сомневался ни секунды. Я пел про малышей в песочнице, про соседку тетю Галю, которая не могла найти своего пьяного соседа дядю Гришу, про то, что Славика с четвертого этажа не пускают во двор, потому что к ним вчера приходила классная руководительница, а Славик до этого разбил мячом окно в школьной столовой, про то, что у нашей «общедворой» собаки Наглой в субботу появилось пять щенков, о том, что старшие ребята со двора пошли на склад с химикатами воровать селитру и будут делать бомбочки...
Вот об этой самой селитре, ребятах с нашего двора, бомбочках и дружбе моя песня. Был в нашем дворе Леха. Вы с ним немного знакомы — это тот Леха, что варил суп из веточек и дружил с девочками. Леха же в свою очередь был мальчиком. Именно мальчиком, не пацаном как все мы, спускающиеся в подвал, лазающие на крыши и знающие как пролезть сквозь дырку в заборе на свалку. Леша был особенным, воспитанным, тихим, послушным, ему скажешь: «Мигом домой за бутербродом для меня и щенков в подвале» - он мчался и приносил. Все посмеивались над Лехой, почти одиннадцать лет, а репутация - как у дошколенка, ни драк, ни ободранных коленей. Разве что велосипед. Велик у Лехи был что надо. Он его выкатывал. Ставил рядом с качелью и дальше переключал свой интерес на девчонок с их рецептами.
Не помню, кусала ли меня в тот момент муха, или ноги со сна перепутал и встал с неположенной, или что еще, но я решил исправить эту ситуацию и сделать из Лехи настоящего Леху: нашего парня, такого же рубаху, как я или создатели селитровых бомбежек.
Сегодня мы в очередной раз планировали «посещение» склада химикатов на предмет обнаружения в оном и транспортировки из оного необходимой в производстве бомбежек селитры. Я взялся собрать команду, и мне показалось, я даже был уверен, что это шанс сделать из Алексея мужика. Моему предложению Леха не обрадовался, но принял его достойно, без слез и стенаний, а это само по себе было ой каким хорошим, добрым знаком. Пять велосипедов - четверо отчаянных молодцов и Леха - выкатывали из родного двора. Перед выездом краткий инструктаж, из которого всем было понятно, что мы команда, мы спецназ, что наши без селитры продержатся час, и то вряд ли.
; Леха ты главный. Мы будем внутри склада, а ты на стреме. Если появится сторож, начинай плакать и заливай сторожу, что твой друг там на дороге разбился на велосипеде, ты не можешь его дотащить и ищешь здесь помощи. Когда вы уйдете, мы уедем. Все понятно?
; Понятно, — сказал Леха, а его глаза как-то слишком отчетливо побелели от страха.
Штурм склада длился несколько секунд, оставленная отодранной с прошлого раза обивка крыши была отодвинута, мы нырнули внутрь и начали свою нехитрую миссию. Уже собираясь на выход, кому-то из нас пришла в голову здоровская мысль разыграть Леху.
; Давайте сделаем вид, что здесь капканы, начнем рыдать и плакать звать его на помощь - посмотрим, что сделает...
Мысль была настолько шкодная, что отказаться от нее не было никаких сил. Мы договорились, что будем плакать на «раз - два - три», как вдруг снаружи услышали голоса.
; Парень, ты что здесь делаешь?
Никто из нас со сторожем знаком не был, поэтому не смог определить, его ли это голос. Мы напряглись, паники не было, просто страх сковал все тело и не давал возможности даже дышать полной грудью. Я дышал маленькими, невкусными глоточками, когда молодец - не побоюсь этого слова - Леха, согласно сценарию начал плакать. Он так здорово, правдоподобно искренне плакал, что я уж было стал подумывать: «Парень явно идет на «Оскар», как вдруг, убийственная реплика не из сценария разрушила и восхищение, и триумф. Своим сиплым и, в тоже время, пронзительным писклявым девчоночьим визгом Леха пропел:
; Ребята нас поймали!!!
Небеса разверглись над нашей головой, ярко ударил солнечный свет и появилась огромная рука сторожа. Он как котят по очереди выуживал нас сквозь дырку в крыше, и мы позволяли это делать с собой, мы были сломлены, опозорены и что-то там еще, что мы выговаривали Лехе на следующий день во дворе. А в этот момент нам драли уши, нас ругали и спрашивали наши фамилии с именами, мы безропотно все выполняли, отдали под аресты велосипеды и с позором отправились во двор. Место нашего триумфа стало местом нашего унижения.
Нам казалось что все уже знают, что с нами произошло, и стараясь ни с кем не разговаривать, мы забились в дальний угол двора и молчали. Леха правильно ушел в «девченочную степь»: ему не надо было слышать всего того, что ребята мне сейчас должны были сказать. Я сам не заводил разговор, чтобы не выглядело так, будто я оправдываюсь, ребята не решались. Предъявлять претензию, обвинять не просто.
Потом, позднее, дворовая культура и способность во всем подражать старшим ассимилировали в нас и способность формулировать суть «предъявы», и смелость все это выражать, но тогда, в наши беспокойные одиннадцатилетние, никто из нас не был готов к такому разговору, а причитать и кудахтать было нам не свойственно.
Все молчали. Тишина начинала угнетать. Я был очень виноват, и правильно было бы это признать, но я испугался. Если я начну признавать вину ребятам, придется меня наказывать, быть может - даже наказывать Леху, а уж он точно в произошедшем никак не был виноват. Он не хотел с нами ехать, я его где-то даже заставил, винить мне было некого. Не знаю, что говорили ребята, когда я ушел. При мне никто не проронил ни слова. Вскоре эта история забылась.
Моих родителей перевели жить и работать в другое место, и у меня появился новый двор и новая компания, про эту историю я забыл напрочь. И, наверное, не вспомнил бы про нее никогда, если бы случайно не встретил своего одноклассника и участника того рокового «налета». Мы, конечно же, вспомнили: «Ребята нас поймали», и посмеялись от души. Я спросил про Леху: «Что, Лешка стал музыкантом, руководит оркестром?». Ответ друга был простым, не интригующим, каким-то даже постным: «Он работает сварщиком на паромной переправе, у него трое детей, жена повариха, они ходят в церковь и далеко не жируют.»
Зачем прозвучало это «не жируют»? Наверное, слишком много блеска и энтузиазма было в моем «руководит оркестром». Тихоня, слабак, играющий в куклы, стал крупным добряком-сварщиком, что же в этом такого, обычная история...
«Ребята, нас поймали! Ребята, нас поймали!» - говорю я себе, когда кажется, что попал в безвыходную ситуацию и весь мир против.... Говорю - и нахожу выход, множество вариантов и возможностей. Спасибо тебе, Леха ты сделал меня сильным.