Рок-н-ролл жив! Часть первая

Всё нижеследующее не имеет никакого отношения к действительности и
является несуразной фантазией автора

 ***

  «В детстве я мечтал стать ветеринаром, жениться на самой доброй девушке на свете и завести троих детей. Радужная картина. Но сегодня мне исполнилось пятьдесят лет, а я гей и терпеть не могу домашних животных, потому что за ними нужно ухаживать, от них вечно остаются пятна, шерсть на диванах, половиках, одежде, и у меня просто нет на них времени. О том, что такое дети, я имею весьма отдалённое представление. Нет, я был ребёнком, я вижу их иногда у своих друзей, но мой ассистент не позволяет им ко мне приближаться, чтобы они, не дай бог, меня не обслюнявили, не описали.
  Да, я не стал ветеринаром, у меня нет детей, но зато мой бассейн размером с поле для гольфа. Впрочем, поле для гольфа у меня тоже есть. У меня вообще очень много занятных вещей: бильярдный стол, восемь машин (не дешевле ста тысячи долларов каждая), звукозаписывающая компания, гардеробная размером с чей-то не очень скромный дом. Я сейчас смотрю на всё это со своего балкона и думаю об одном: «А всё-таки ветеринары столько не зарабатывают».
  Питер положил сигару на край громоздкой золотой пепельницы и сделал глоток виски. Его мучило чувство глубокого удовлетворения. Внутри него бушевало жуткое самодовольство. Впервые в своей жизни он ненадолго остановился и взглянул на всё со стороны. «А неплохо я устроился», - эта мысль не покидала его уже часа два. Он посмотрел на ясное небо сквозь очки за полторы тысячи долларов. «Для просмотра неба у меня vip-билет», - решил Питер. Он совсем не чувствовал наличие очков на своём лице. Они словно стали частью его. Ему казалось, что он с рождения видел всё в цвете виски. С эффектом сепия. Иногда он просто забывал снимать солнечные очки, настолько они были невесомы, и замечал их только в душе, когда смотрел на своё отражение в зеркале или когда на них уже капала вода. Свои любимые часы Omega, серебристый цвет которых восхитительно контрастировал с черным керамическим фоном и с его серой шёлковой рубашкой, он зачастую забывал снимать, когда занимался любовью. Он обожал «часы Джеймса Бонда», он их носил порой целыми сутками. Питер теперь не мог себя без них представить. Он прекрасно понимал, что если попросят кого-нибудь его описать, то, скорее всего, смогут описать лишь его часы, очки, костюм, но не его самого. Что ж поделаешь, если люди больше запоминают порше, чем его обладателя, успокаивал он себя. Людей полным полно, а порше гораздо меньше.
   Но что же скрывалось за всеми этими дорогущими вещами? Глаза Питера были такого же цвета, как стёкла его очков и как виски, которое он пил в неимоверном количестве, и от которого он уже давно не пьянел. Его каштановые волосы сливались с кожаным диваном. На него уже давно никто не обращал внимания: все смотрели на его статус. Теперь не имело значения, как он выглядит (а выглядел Питер весьма неплохо для своего полтинника), все смотрели только на его положение, талант. Будь он хоть слепым  карликом-эскимосом, это сейчас ничего не изменило бы в отношении к нему людей. Ведь у него было то, что большинству людей недоступно.
  Питер услышал, как кто-то заиграл на его рояле. Это была мелодия, написанная им пятнадцать лет назад. Она не была так «раскручена», как большинство сочинённых им песен, поэтому вовсе не раздражала его. Легкая ностальгия сегодня утром была ему очень даже приятна. Он уже и не вспомнил бы, когда последний раз подходил к инструменту: Питер постоянно был занят чем-то другим. Сочинять ему больше и не приходилось. Зачем? Он уже написал столько, что сам удивлялся, как это его угораздило. Он заработал на этом столько денег, что и за десять жизней не потратил бы, а авторские увеличивались с каждым днём. А есть ещё столько перспективных, молодых, талантливых, бедных ребят, которым тоже нужен шанс. И иногда им удавалось встретиться с Питером Темплом и навсегда изменить свою жизнь. Раньше он молил о том, чтобы ему дали шанс, но теперь всё поменялось местами: ему присылали записи со всех концов света, надеялись на сотрудничество с ним, тысячами добавлялись к нему на twitter, хотя он ничего не писал на своей странице уже полгода.
 - С днём рождения, старичок! – прервал уединение Питера тот, кто несколько секунд назад ещё играл на его рояле.
 На парне были только синие шорты. Его худое, с безупречным рельефом мышц тело предстало во всей красе. Глаза у молодого человека занимали, наверное, половину лица. Синие, огромные, обрамлённые длинными ресницами. А был он, кстати, не так молод, как могло показаться на первый взгляд. Вы бы дали ему лет тридцать. Но на самом деле этому красавчику было сорок два. Любой бы восхищённо ахнул, увидев этого милого, узкобёдрого, широкоплечего, излучающего уверенность в себе брюнета. Узнав его возраст, вы продолжали бы стонать от восхищения и желания заняться с ним сексом. Он буквально олицетворял секс, желания, красоту, всё, что только возможно. Рядом с ним легко было перепутать слова, уронить что-нибудь, споткнуться и т.д. Он обращал мысли находившихся поблизости людей в ничто. Все начинали думать исключительно о нём. И дело было не только в его внешности, хотя она, конечно, была безупречна, но и в его движениях, голосе, наивном взгляде. Всё в нём притягивало, завораживало, сбивало с толку.
 Он, щёлкая в ритм пальцами, начал насвистывать мелодию, которую только что играл на рояле. Любой бы сошёл с ума от изнеможения, смотря на это увлекательное зрелище, но только не Питер. Он то уже успел привыкнуть к Джозефу за одиннадцать лет совместной жизни. Все сокровища давно не вызывали у него желания бежать от радости куда глядят. И язык он давно не высовывал, глядя на оригинал картины Дали и на торс своего «друга».
 - Кровавая Мэри. Помню этот фильм. Хотя лучше забыть.
 - Кроме музыкальной темы и Кристен больше ничего стоящего там нет, - согласился Джозеф.
 - Предлагаю сегодня залечь на дно и никуда не высовываться.
 - После того, как Кэти сорвала концерт в Вегасе, мы можем вообще никуда не высовываться.
 Джозеф сел на край кожаного коричневого кресла, рядом с Питером. Он не стал занимать два свободных кресла.
 - Дура! Безмозглая курица! Ненавижу её. Кокаин последние мозги из неё выбил! Джо, расчлени её бензопилой и зарой в Алтусе! Очень прошу! Там ей и место. Лучше бы там всегда и оставалась!
 - Ого! Полегче на поворотах! Сегодня праздник как-никак. Не думай о ней! Она, кстати, прислала тебе поздравительную смску?
 - Три. Ещё поздравила на twitter и извинялась в личке за своё «легкомысленное» поведение.
 - Хаха, извинениями тут не поможешь. Лучше бы она компенсировала убытки!
 - Ерунда! Но мне обидно. Я столько в неё вложил своих сил, так с ней возился. И всё без толку! Думаю, самое время послать её обратно в Алтус.
 - Ага, пусть лечится.
 - Всё-таки ты был у меня лучшим.
 - Разумеется.
 - Давай запишем тебе новый альбом, соберём твоих фанатов на стадионе!
 - О нет! Я старый потрёпанный гей, и у меня больше нет желания трясти своей тощей задницей на сцене. Я давно завязал с этим.
 - Некоторые готовы умереть на сцене, а тебя силком туда не затащишь, Джо.
 - Не у всех есть ты, дорогуша. Мне тебя одного вполне достаточно. И не нужны мне визги, писки, стадионы. К тому же, бас-гитарист и ударник на дух меня не переносили. Буквально плевались у меня за спиной. Группа у нас была вовсе не группой, а так. Не знаю, как мы просуществовали пять лет. Жена Мэтта постоянно ко мне клинья подбивала, а он бесился. Тоби же сам ко мне клинья подбивал и бесился, что я с тобой. В конце концов, он меня возненавидел так, что просто собрал вещи и смылся с гастролей. За два часа до концерта!
 - Да, фигня! Мы нашли ему замену на то выступление.
 - Повезло.
 - А его прощальную записку я храню до сих пор и ржу каждый раз как ненормальный.
 - Да-с. «Дери задницу этому засранцу хоть до смерти!»
 - И подпись: «Бьющий по барабану».
 Питер и Джо так резко захохотали, что кресло наклонилось в левую сторону и повалилось на пол. Смех не утихал минуты две. Они не торопились подниматься. Казалось, ничто не сможет нарушить их идиллию, но невесть откуда появившийся дворецкий скромно кашлянул и не замедлил произнести:
 - Мистер Темпл, ваш костюм принесли. Кутюрье ждёт.
 - Какой ещё костюм?
 - Тот, в котором ты сегодня пойдёшь на пафосную - препафосную вечеринку по случаю твоей старости, - объяснил Джозеф.
 - Именно так, мистер Темпл.
 - Ну что ж поделаешь,  пусть мне сегодня все посочувствуют. Гулять так гулять! Скажи этому педику в оранжевом  тюрбане, что я сейчас подойду.
 - О’кей, шеф.
 Дворецкий так же неслышно, как появился, исчез. Казалось, подошвы его лакированных ботинок сделаны из ваты: так тихо он передвигался по дому. Питер порой думал, что нанял на работу призрака: вот еврей стоит на лестнице, а буквально через несколько секунд уже раздаёт распоряжения на кухне. Нельзя сказать, что хозяину дома не нравились расторопность, молчаливость и практически невесомое состояние Марка, но иногда они его пугали: столь они были не естественны.
 - Фи, Пит, за что ты так Нави?
 - Это любя. Можно подумать, что я не педик и не ношу зелёные кеды.

 ***

 К клубу Питер и Джозеф подъехали на серебристом ламборджини - Lamborghini Revent;n. Это самый дорогой и мощный Lamborghini для дорог общего пользования. Питеру Темплу пришлось ждать примерно год, чтобы получить это авто, которое было выпущено весьма и весьма ограниченной серией – 20 штук. И вот он открыл вертикальную дверцу этого чуда, встал с одного из самых удобных сидений на свете, на котором, наверное, можно год безвылазно просидеть и не заработать геморрой. Одно осознание того, что машина разгоняется до ста километров в час  за три с половиной секунды, доводило Питера до исступления. А когда он узнал, что авто традиционно названо в честь быка (Ревентон в 1943 году убил на корриде тореадора Феликса Гузмана), его желание обладать этой «крошкой» стало безумным. Он просто грезил этой машиной. Питер чуть не заплакал, когда увидел её у себя в гараже в первый раз. Он тогда гладил её не меньше получаса, разговаривал с ней. А мыть её он не доверял никому, кроме себя и Джо. Он чувствовал себя королём мира на этой машине.
 И вот он с Джо вышел из машины-мечты. Объективы камер мгновенно ослепили его. Питер не видел ничего и никого, только Джо, который шёл рядом: вспышки не прекращались. Красная дорожка до входа в клуб для него тянулась бесконечно. Питер боялся распластаться прямо здесь: настолько часто сверкали объективы, что он терял координацию. Каждый свой шаг он совершал обдуманно -  с осторожностью, с опаской. А для Джозефа этот проход не представлял никаких трудностей. Он столько раз стоял на краю сцены, его без конца щёлкали фанаты… Он чувствовал себя как рыба в воде. Лучезарная улыбка не сходила с его лица, каждый его жест на камеру был красив и эффектен. Питер поймал себя на мысли, что его друг пугающе совершенен. И сейчас он отчётливо осознавал, как Джо всё-таки привлекателен.
 - Мистер Темпл, что вы надеетесь получить сегодня в подарок? Что можно подарить человеку, у которого всё есть? – спросила одна молодая журналистка.
 - Сегодня я надеюсь получить отличное настроение!
 - А что вам подарил Джо? – спросила журналистка, стоящая на противоположной стороне ковровой дорожки.
 - Как обычно, себя.
 - Джо, правда, что вы перестали выступать, потому что у вашего друга слишком много денег, и вы больше не видите смысла в турне, записывании альбомов?
 - Именно поэтому.
 Все вокруг засмеялись.
 - Джо, вы планируете вернуться на сцену?
 - Не дождётесь!
 Джо подписал нескольким девушкам фотографии, которые они судорожно держали в руках, будто от этих снимков зависела их жизнь. Одна из поклонниц даже успела с ним сфотографироваться. Все стремились прикоснуться к Джозефу. Он обладал поистине магнетическим притяжением. Если бы охранники не препятствовали, его с удовольствием разорвали бы на тысячи кусочков, и каждый унёс бы домой частичку Джо Томпсона. Парфюмер Патрика Зюскинда сотворил аромат из тринадцати девушек, чтобы его все захотели. Ему пришлось потратить уйму времени, жизнь положить к ногам божественного аромата, вызывающего у каждого неимоверное желание, а у Джо это получилась само собой. Уже в семнадцать его жаждала каждая девушка в школе, да и парни тоже. Ему всё доставалось без особых усилий: нужно было всего лишь улыбнуться. А когда он начинал петь или играть на пианино, каждый был готов кинуться на него и никогда не отпускать. «Он прекрасен!» - твердили все вокруг. Все тяжко вздыхали у него за спиной и сглатывали слюни. Питер же давно прозвал его «оружием массового поражения».
 - Мистер Темпл, что вы думаете по поводу сорванного концерта Кэти Билсон в Вегасе?
 - Он старается о нём не думать. Достаточно на сегодня вопросов, господа! Дайте уже выпить! – ответил за него Джозеф.
 В толпе снова раздался смех. Питер быстрее потащил Джо в клуб: туда пресса и фанаты уже не допускались, разумеется.
 - Какой ты душка, однако, Джо!
 - Только заметил?
 - Нет, конечно, но сегодня ты прямо выше всех похвал.
 - Будто мне сегодня полтинник исполняется. Я прямо звезда!
 - А то кто же ты ещё?! Зря я, что ли, старался?!
 Дальше Питеру пришлось поцеловать в щеку примерно пятьдесят человек. Все они считались его друзьями, хотя с большинством из них он виделся не больше двух раз в год, а созванивался и того меньше. Разговаривать по телефону он не любил: на звонки за него всегда отвечали или ассистент, или дворецкий, или Джо. «Я вам звоню от Питера Темпла. Сегодня вечером нужен столик», «Да, он так не считает», «Нет, он не любит фиолетовый цвет», «Он сейчас занят, я ему потом всё передам». - У него всё отлично. Передаёт тебе привет! Целует в обе щёки! - Джо, кому это я передаю привет???  Кто это?  - Твоя мама. – А, скажи, пусть к доктору не забывает ходить. – Уже сказал. Может, возьмёшь трубку? – Не, скажи, что на День благодарения обязательно приедем. Скажи, ждём её фирменную индейку с чёрносливом. – Молли, на День благодарения прибудем к тебе и к твоей индейке с чёрносливом.
   В результате получалось, что звонить ему никому не приходилось, да и отвечать на звонки тоже. И покупать ему ничего не приходилось. Достаточно было лишь изъявить желание, а уж находились люди, которые за его деньги выполняли любой его каприз. Всё за него теперь делали другие. Питер мог теперь даже пальцем не шевелить. Всё было отработано, отлажено. Процесс был давно запущен. Крайне удачно, нужно заметить.
  После пяти порций виски, выступления Pussybaby, семидесяти поцелуев якобы друзей и разбитой бутылки Crystal к Питеру подошёл ассистент Джейкоб и отобрал у него вторую бутылку Crystal. Джейкоб был весьма дотошным, пробивным парнем, получившим образование в Гарварде. Для индейца было настоящим событием поступить в столь престижное учебное заведение. Его семья, как узнала об этом, устроила недельное празднество. А когда Джейкоб его закончил, да ещё и вовремя, они подарили ему машину с квартирой, на что копили всё время его обучения. Он пытался когда-то записать альбом со своей этнической группой, но ничего хорошего из этого не вышло, кроме знакомства с Питером Темплом. Питер не увидел в парне особого музыкального таланта, зато разглядел умение точно выполнять поручения, убеждать других в своей правоте, вежливость, преданность и огромную трудоспособность. Временами на Джейкоба сваливалось столько поручений, что и десяти людям было не по силам с ними справиться, он же героически всё успевал, да ещё иногда и перевыполнял план.
 - Пит, Кэти прибыла. Она хочет поговорить с тобой наедине. Что мне ей сказать?
 - Пошли её… в vip-зал! Я уже изрядно пьян и готов вытерпеть женские нюни. Она под кайфом?
 - Вроде нет.
 - Джей, веди меня! Сам я туда не пойду.
 Облокотившись на статного индейца, Питер направился в столь элитную vip-зону, что там никого и не находилось. Никого, кроме Кэти. Её веки были опухшими от слёз, блондинистые волосы собраны в неаккуратный хвост. Одета она была в клетчатую рубашку, дранные джинсы и красные кеды. Роста она была среднего, но в таком небрежном виде и без каблуков казалась совсем малюткой. Она посмотрела на Питера своими серыми испуганными глазами, тут же начала плакать.
 - Пит!
 - Иди сюда, моя девочка!
 Он великодушно обнял её, а потом присел не красный диван. Кэти продолжала плакать.
 - Что случилось, звезда моя?
 - Я тогда только что прилетела с концерта в России, путалась в часовых поясах, проспала, а потом встретила одного знакомого…
 - И этот знакомый оказался, ко всему прочему, Хью Дюпри. У него жена есть, если ты не в курсе. Она, между прочим, дочь сенатора.
 - Каюсь. Я просто дура. Я подставила нас всех.
 - Ещё как подставила. И не в первый раз, должен заметить. Кэти, тебе пора лечиться.
 - Я справлюсь. Всё, я завязала. Я готова продолжать тур.
 - Но, думаю, тур не готов продолжать с тобой. Я отменил все концерты. Я не хочу, чтобы тебя, обдолбанную героиню светской хроники, закидали помидорами. Если тебе не дорога твоя репутация, то мне ещё есть до неё дело. Езжай в Алтус! Увидь мать, наконец! Отдохни! Наш контракт разорван.
 - Пит, я виновата, очень виновата. Прости меня! Я не могу вернуться домой в таком состоянии.
 - Денег у тебя достаточно. Можешь, не возвращаться домой, если не хочешь. Можешь, хоть до конца жизни ширяться. А жизнь будет не особо долгой в таком случае.
 - Я не хочу сейчас прекращать работать.
 - А я больше не хочу работать с тобой.
 - Ты такой принципиальный?
 - Именно поэтому я тот, кто я есть, а не кто-либо другой. Найди себе нового продюсера, если так не хочешь лечиться. Но я тебе больше не советчик, не помощник.
 - Я хочу работать с тобой. Ты самый лучший! И у меня сейчас творческий кризис. Я не смогу состряпать новые хиты. Нужна твоя помощь!
 - Ищи помощь в другом месте! Я всё сказал. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит.
 - За что ты так жесток со мной?!
 - Если бы я был жесток, я бы аннулировал все твои кредитные карточки и отправил бы принудительно в лечебницу. Я же напротив был слишком добр с тобой, столько раз вытаскивал тебя из-за решётки. Моё терпение закончилось! На этом наши пути расходятся.
 - Такие, как ты, зарабатывают деньги на таких, как я, а потом выбрасывают. Выпьют всю кровь, а потом выкидывают!
 - Это кто ещё чью кровь пил, дорогуша! И не помойку же я тебя выбрасываю! Изрядно успела подзаработать.
 - Ненавижу тебя!
 - Придётся мне жить с этой мыслью до конца дней своих. Знаешь, я взял тебя, потому что ты была так похожа на обычную девушку, на девушку – соседку. Я думал, ты сможешь быть кумиром всех девчонок, я думал, они увидят в тебе себя. Ты была простой милой девчушкой. И что я вижу теперь? Обдолбанная, капризная, истеричная звездулька, которой не до кого нет дела. Которой по барабану на всех, кроме своей драгоценной особы. Мне было плевать, что ты заурядная, так как я видел в тебе, прежде всего, хорошего человека, с которым можно работать. Ты была искренней, непосредственной, за тобой приятно было наблюдать. А сейчас ты ходишь с надменной рожей, будто изобрела iPad, строишь из себя измученную славой, хотя сама ничего путёвого не написала, да и петь особо не умеешь. Тебе просто повезло один раз оказаться на нужном прослушивании в нужное время, а ты возомнила, что можешь кидать людей на миллионы долларов и тебе ничего за это не будет. Поверь, такое невозможно в реальном мире. Поэтому катись, дорогуша, подобру-поздорову. Всё у тебя ещё будет отлично. 
 Питер не успел опомниться, как Кэти плюнула ему в лицо. От удивления он совершенно протрезвел. Он совсем не ожидал, что сегодня кто-то плюнет в него. От возмущения Питер сперва вытаращил глаза, а потом дал Кэти пощёчину. Пощёчина была такой силы, что девушка упала на диван.
 - Разговор закончен. Проваливай! Это моя вечеринка. Или мне Джейка позвать? Он с тобой быстро разберётся и выведет под белы рученьки.
 - О, не надо. Обойдёмся без мастера на все руки.
 Кэти поднялась с красного кожаного дивана и направилась к выходу.
 - Передавай привет Джо! Адьёс, амиго!
 - Обязательно. И не вздумай подходить к нему и просить поговорить со мной! Знай, не поможет.
 - И не собиралась. И без тебя полно продюсеров, они в очередь ко мне выстраиваться будут.
 - Удачи!
 Уходя, Кэти запуталась в жалюзи и чуть не свалилась на пол. Питер повернулся к ней спиной и засунул в рот электронную сигарету – сигарету без запаха, пепла и дыма. Он не понимал, зачем курить, когда это не вредно для здоровья, но понс-сигареты были и новым веянием моды и удовлетворяли его потребность в никотине. К тому же, все его знакомые бросали курить и использовали понс-сигареты. В итоге, и Питер перешёл на них.
 Он присел на диван, положил ногу на ногу и принялся смотреть в потолок. В его голове сейчас не было ни одной мысли: сплошная пустота. Как только он подумал: «О чём бы подумать?», в комнату ворвался Джо.
 - Вот ты где! А я то переживаю, куда подевался виновник сего торжества. А ты тут покуриваешь свои сигареты. Фу, как можно курить то, что работает на зарядном устройстве?!
 - Я здесь, я здесь. Кэти была только что. Я послал её куда подальше.
 - Что сделано, то сделано. Господи, что у тебя на лице?
 - Это она плевалась напоследок. Такой я мерзкий и противный.
 Джо достал из кармана пиджака шёлковый лиловый платок и протёр ему правую щёку.
 - Говорил же тебе, надо было сидеть дома и не высовываться. Хватит с меня вечеринок.
 - Хочешь, поедем отсюда?
 - Поехали Стар я становлюсь для всего этого.
 - Ох, ох, нужно было тебе палочку подарить, украшенную брюлликами.
 - Джо, с тобой никогда не соскучишься. Я говорил, как мне повезло?
 - Кажется, да. Лет десять назад. Ты сказал: «Джо, ты чудо! Ты так классно делаешь массаж! Мне очень повезло с тобой!»
 - Мне очень повезло одиннадцать лет назад, что я тебя встретил. Правда, правда.
 - И мне повезло. Люблю тебя, лапуля, сильно-сильно.
 - Действительно любишь? А за что? У меня скверный характер. Я сволочь, если так по-хорошему.
 - Ты видишь всё, как оно есть, и никогда не притворяешься. И… у тебя полно денег.
 - Джо, люблю тебя! Ты всегда можешь поднять мне настроение. Джо, ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал в жизни. Ты практически совершенство.
 - Похоже, ты действительно стареешь. Такой сентиментальный стал!
 - Всё, сейчас запущу в тебя ту вазу!
 - Поехали уже домой, старичок! Джакузи, массаж, ароматические масла, Элтон Джон…
 - Хорошая программа! Ты пригласил к нам в гости Элтона Джона?
 - Иди ты! Тебе меня мало что ли?! Раз так, позову ещё и Джорджа Майкла на помощь.
 - Что ты, что ты, меня на тебя с трудом хватает.
 - Не сказал бы, что с трудом.
 - Так, поехали домой!
 Ламборджини ждал их у заднего входа. Питер пробыл на вечеринке в честь своего пятидесятилетия … ровно пятьдесят минут. Примерно столько же, сколько потребовалось на то, чтобы добраться на эту вечеринку. И парню в красном смокинге, Питер только потом обратил на это внимание, он дал «на чай» пятьдесят долларов. Это было сегодня магическое число для него.
 Гости продолжали развлекаться за счёт именинника до четырёх утра. Их вовсе не смущало отсутствие Питера: все знали, что он человек занятой, спонтанный и мало ли что могло взбрести ему в голову, не пропадать же идеально спланированному  и уже оплаченному празднику: гости – сливки общества, закуска – пища богов, выпивка – высший сорт, гимнасты на трапециях – артисты Цирка дю Солей.
 За руль сел Джо: он не выпил ни капли спиртного за этот вечер. Питер успел заснуть к тому моменту, когда Джо неслышно завёл мотор.