Не хочу смотреть на мертвый город... О Гречанников

Антон ТЮКИН

НЕ ХОЧУ СМОТРЕТЬ НА МЕРТВЫЙ ГОРОД…
О РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ И ФАНТАСТИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ
МИХАИЛА ГРЕЧАННИКОВА

Какой мир прицеплен ко мне? Что с ним сейчас?
Вымер ли он, или в нём тоже есть цветущие луга?
Нет, скорее первое, учитывая, каким эгоистом я всегда был.
Вряд ли я отдавал какому-то иному миру часть своей энергии.
Не хочу смотреть на очередной мёртвый город,
пустые улочки, бескрайние пустыни.
Не хочу знать, что я погубил.

Из книги Михаила Гречанникова “Мистика”

Только что прочитал два рассказа Михаила Гречанникова “Раскаяние” и “Тщеславие”… Дочитал до конца фантастическую повесть “Мистика”… И: что сказать? 
Вначале скажу о прочитанных рассказах. Позже немного - о повести.
* * *
Перед нами рассказы Михаила Гречанникова. Максимально сухие, лаконичные тексты писанные от первого лица. Стоит вспомнить, что такая манера литературного, художественного слова широко распространена в современной России. Более того - сегодня большинство современных писателей в мире выбирает именно этот стиль для романа, повести, рассказа. В наши дни некоторые авторы даже выступают на эстрадных подмостках с подобными творениями, в жанре так называемых моно - спектаклей. Вспомним для примера ну,  хотя бы всем известного Евгения Гришковца…   
Что же кроется за всем этим? Некая претензия на “новую искренность”? На “исповедальность”? Или просто это только слабая попытка рассказать другому - близкому, неравнодушному (?) или далекому и до поры до времени равнодушному к тебе человеку, человеку которому и дела нет до твоей частной жизни, что – то очень важное, яростно скребущее по душе, по нервам? Или…?  Некое послание есть в этом не врагу, ни другу?.. Или…?
Или скромная попытка автора хоть в чем – то разобраться в трудной и противоречивой жизни, стремление обобщить частный факт биографии своего героя до размеров притчи? Поиск некого видения? Поиск вот  той самой “самой главной истории” у “героя нашего времени”, как когда - то у Лермонтова? Поиск истины в чреде  мимолетных  жизненных сюжетов, в бесконечном потоке которых, то как в капле, то как в полной реке отражаемся мы? Или это лишь желание автора покрасоваться, удивить и шокировать публику, стать “халифом на час”?
Нет ответа… Только чувствую, вернее твердо знаю, что представленная проза нам на суд сегодня называется - “исповедальная”.
* * *
Искренняя, чуть наивная, “еще та”, так называемая первая советская, “оттепельная”, “исповедальная”, “молодежная” проза, проза, в основном, целиком посвященная нравственным исканиям современной молодежи, проза давшая произведения которыми зачитывались в далекие 1960 – е, проза чьими основателями были ныне знаменитые писатели Василий Аксёнов (вспомним его повести "Коллеги" (1960 года), роман "Звездный билет" (1961 год)) и Анатолий Гладилин ("Хроника времен Виктора Подгорского", от 1956 года), что же стало сегодня с тобой? Что ж принес поток исповеданий наших современников? Вчитаемся…   
Вот история про спившегося, опустившегося городского интеллигента, перебравшегося из большого города в деревню, встретившего там подругу жизни, а потом … погубившего ее и спалившего собственный дом… Пожар и хмель, угар и смерть – не есть новая тематика для русской прозы. Вспомним хоть бы в этой связи повесть “Пожар” (1985 года) Валентина Распутина или роман “Печальный детектив” (1986 года) Виктора Астафьева.
Вот герой  рассказа Михаила Гречанникова “Раскаяние” - “бывший”, “лишний”, постсоветский человек, человек находящийся на пороге смерти, человек - не жилец уже на белом свете…
Бедная история про спалившего за собою дома и мосты, про убившего любимую, чей крик, а верней только хрип и слабый шепот прощальный мы слышим, и… И того, в чье раскаяние даже и перед лицом неизбежной погибели почему то не верим… Более того - почему то читатель по прочтении рассказа об этом бедняге не испытывает жалости ни к такому вот герою, ни к его несчастной жертве? Почему? Давайте немного подумаем…
Скорбное бесчувствие, как после просмотра очередной порции криминальных “ужастиков” на “НТВ” накатывает на душу читателя. Не так? Или так? Почему же мы не чувствуем его боли? Да, досада о загубленной своей и чужой жизни там есть. Но и только…
В душу входит тревога и рождает ощущение, что весь мир – миражи, которые хочется сбросить и поскорей забыть. Миражи… Как сожженная запойным пьяницей Марина, чью обугленную кожу бережно разглаживает в смертном полубреду погубитель – палач.
Кто же этот герой? Кто предстал перед нами? “Русский Гамлет”? Но таких то у нас, если верить “НТВ” и программе тележурналиста Малахова на Первой кнопке – ровно пол России, полстраны…
Вот он – умирающий, страдающий смертно мужик на больничной, продавленной, скрипучей койке. Вот и пузырьки бегут через толщу прозрачной жидкости – физраствора в стеклянной бутыли в металлической лапке ободранной капельницы. Вот и смерть, как Маринина легкая тень… Наступает? И манит? Неизбежна? Безжалостна? и… Нет ответа. Ни малейшего ответа. Миражи.
Мозг бедняги рождает фантомов, говорящий с привидениями, призраками человек гаснет словно лампочка… Что ж еще про “такое” сказать?
Ничего. Ничего ровным счетом… Кстати это словцо “ничего” означает в русском языке “пустое место”…
Что же дальше ждет нас, нас всех, а не только вот такого - несчастного?  Тишина, как в знаменитом монологе Гамлета? Чем закончится страшный рассказ? Тишиной и прощением мертвой, убитой?.. Но кто мертв – не способен простить. Значит, это – иллюзия. 
* * *
Тишина. Не звенящая, глухая, ватная – есть характеристика нашего времени… Современники слепы и глухи. Глух и слеп погибающий мир и трагичен, и страшен поболе наш “цивилизованный”, “культурный мир”, даже чем во времена Елизаветы и Вильяма Шекспира, князя Курбского и Иоанна Грозного…   
Нет, несчастный герой Михаила Гречанникова отнюдь не сражен был “в битве с целым морем бед”, как принц Гамлет. Перед нами - заурядный пьяница, да еще - психопат. “Человек с проблемами” – говорят про таких в народе… Человек, всего лишь человек, то есть ровно один из тех, кого много… пока. Потому и не ценят что – много. Много в мире людей и проблем у них много. Потому современному читателю, имеющему свои проблемы, этого героя  не жалко… Ведь он “сам во всем виноват”. Не правда ли? Стыдно и нехорошо признаться в этом чувстве, но все это, к сожалению, так… Что же до прощения, то прощать способны лишь живые. Мертвые при всем нашем (а отнюдь не их!) желании не способны на это.
Человеческий голос теряется. Жизнь страдальца скоро утечет, как вода сквозь  пальцы. Словно физраствор из бутыли по трубочке, там где те пузырьки. Не удержись в горcти то, что сам в безумии ты погубил…
Время, долгое, тягучее, больничное, тяжкой ватой лежит. Глохнет звук и тихнет слабый голос. Тухнет яркий свет и убегает песочною струйкой в часах безжалостное время - время бедного, больного человека. Все, оно на исходе. Время кончилось. Его время – вышло… А наше?
Наше время – пока еще нет. Пока нет. Но … и наше время когда - то окончится… Рано или поздно, но все также и… уже навсегда…  К чему ж нам проливать море слез о несчастном обожженном незнакомце из рассказа Гречанникова? Нет ответа…
Что ж остается после нас самих в этом мире? Что же прочно - действительно? Ничуть. Иллюзорное счастье человека ушло. Оно было, как та самая Марина. И где?.. Было и прошло, как жизнь. 
А потом? Что потом? – бунтует не соглашаясь разум. – Должно ж быть “вот там” хоть “что - то”?!..
Мы не знаем. Потому как этого никто из живущих не знает. Ну, а мертвые – просто молчат. Миражи?  Дорога в забытье, на последнюю грань и конец?.. Страшно. Страх и ужас – вот что знает о смерти любой человек. К сожалению, Михаил Гречанников и его герой этого не знают? Или знать до поры не хотят?.. – вот такая у меня вопрос возник к автору.   
Жизнь – трагедия и жизнь - великая иллюзия. Все и вся – самообман. Иллюзорная жизнь, иллюзорна любовь и прощение на последнем краю. Вот что страшно. Но не жалко, не жалко героя. Никого, ничего. Полный ступор. Скорбное бесчувствие.  Мир словно в дымке туманной, где все так неясно, непрочно. Наплывают тени, и… Жизнь у героя прошла. Век его закатился. Но в его воспаленном мозгу, в умирающих  хрупких зеркальных осколках сознания миражом прощальным, последним, мимолетным фантомом – фонариком светит недоступная ему, зверски им же битая и злодейски убитая женщина… Не сама ль эта наша Россия?.. Нет ответа. Конец.
* * *
Вот перед нами предстал и другой рассказ Михаила Гречанникова “Тщеславие”. Вот его герой – некий молодой, расчетливый делец пользующийся в своих эгоистичных целях слабостями и пороками окружающих… Труден и тернист по жизни путь прощелыги – “философа”. Самое время ему чуть одуматься, остановиться? Но… 
Даже пробежав галопом через “огонь, воду и медные трубы” герой Михаила Гречанникова не испытывает ни малейших следов сожаления или хоть какого – то ну, хоть раскаяния “за бесцельно прожитые годы”… Совершенно понятно - никакой “позор” его душу не жжет. Да есть ли она у подобного типа?
Не такая у героя рассказа “Тщеславие”, видимо, душевная организация, чтобы раскисать “по пустякам”. Закаленный трудностями современный подлец – прощелыга бодренько идет по жизни. В девяностые годы, в наши ли дни – все равно, все едино… Да, негодяй бывает “в простое”, но  временно. Ощутимая угроза оказаться на тюремных нарах сделала героя рассказа Михаила Гречанникова только более опытным чем раньше подлецом, более циничным чем прежде,  изощренным, приспособленным к нашему миру пройдохой. Вот он, в дни передышки - простоя корректирует, правит слегка доморощенную свою теорию, чтоб потом с новой силой взяться за осуществление своих планов на практике… Вот он – настоящий “герой  нашего времени”, и он воистину непотопляем. С ним ничего не случилось! С ним ничего не случится и впредь! Придет час, и как прежде вновь он  “будет рад” Вам “помочь”…
Никакого катарсиса у духовно мертвого не происходит. Жизнь есть жизнь, и ее не свернуть с колеи – так считает в душе молодой человек, герой “Тщеславия”. Он плохой? Или нет? В наше время также, как и он  считают миллионы… нет, десятки миллионов россиян, сотни миллионов землян – наших братьев и сестер по разуму и по нашей планете… Нет, герой Михаила Гречанникова не есть “отщепенец”. Он не какой то там странный “маньяк” и “урод”.  Он – законное дитя современной России да и целого мира, плоть от плоти народной, серой массы людей, мира тех чей лозунг хорошо известен: “Будь хитрей – и проживешь безбедно!” –  говорят эти люди. И еще: “Одни куры гребут от себя, а все люди – под себя, под себя!..” Словом, все как в том  рекламном слогане: “Бери от жизни все – не дай себе засохнуть!”         
* * *
Рассмотрел содержание двух рассказов Гречанникова. Ну, а форма изложения? Что ж, рассмотрим в свой черед ее. И, так… Два рассказа Михаила Гречанникова написаны от первого лица.  Повествование ведущееся словно - бы “от себя” и предполагает максимальную сухость. Автор текстов использует минимум прилагательных и рисует перед читателем минимум развернутых, ярких картин, дает минимум подробностей из жизни. А зачем? Не за чем. Потому как перед читателем рассказов проходит рядовая, обыкновенная жизнь современников.  Правильно? Но… Одно “но” не дает мне покоя.
Нет ли у такого лаконизма и другой причины? Не свидетельствует ли это о “психологической зажатости” автора - рассказчика перед современником – читателем / слушателем этих откровений? Или это лишь попытка следования автором современной литературной струе? Нежелание “расплескивать себя перед чужими”, “метать бисер перед свиньями”? Или, может, перед нами предстает некий “полицейский протокол” или “хроника”, или даже “обвинительный акт” нашей эпохи? Вот гадаю, но ответ пока не вижу…
К сожалению, вопросов к рассказам Михаила Гречанникова у меня даже больше, чем ответов… Да к тому же, не обидится на меня уважаемый автор, при прочтении текстов (особенно его рассказов “Раскаяние” и “Тщеславие”) у меня то и дело возникало желание самому отредактировать данные литературные тексты. Порой кажется, что автор в должной мере их не вычитывал, ни правил.  Вот поэтому иные фразы и звучат  там слегка “не по-русски”, писаны быстро, небрежно? Примеры приводить не буду, но надеюсь искренне, что в  дальнейшем уважаемый писатель Михаил Гречанников вычитает и отредактирует свои тексты благо, что рассказы у него не длинные, удалив из ткани все не нужные местоимения личные и другие досадные огрехи. Мелкие огрехи в текстах поправимы довольно легко. Кстати, сами рассказы – весьма и весьма не дурны…
А теперь скажу слово о его небольшой но интересной повести “Мистика”. Скажу слово о “Мистике”. Но не сразу, с подходом тут нужно – так чувствую…
* * *
В свое время Владимир Высоцкий отвечая на вопросы относительно своего поэтического и особенно песенного творчества, отбивая все эти: “плавал сам ты сам?.. воевал – ли?.. сидел – ли?.. ”, говорил, что при всем реализме и жизнеподобии своих стихов и песен он “больше за Свифта, больше за Булгакова, за Гоголя…” Многие писатели – реалисты не чурались фантастики. А все: почему? Сейчас скажем. Вот о ней сейчас будет у нас разговор. 
И так, в повести Михаила Гречанникова “Мистика” перед нами предстала фантастика… Что же это за жанр? Разберемся… И: что же?
Вспомним, что фантастика – есть уникальный и неповторимый литературный жанр. Научная и ненаучная (мистическая, сказочная) фантастика в самых лучших, вершинных творениях своих – есть жанр литературы замечательный! Миллионам любителей литературы хорошо известна та социально - критическая функция, которую несли и несут фантастические произведения целого ряда выдающихся авторов. Джонатан Свифт, Николай Гоголь и Михаил Булгаков - величайшие фантасты и сатирики давно, прочно входят в золотой фонд всемирной словесности. Рэй Брэдбери и Джордж Оруэлл, Олдос Хаксли и Курт Воннегут составляют гордость мировой литературы ХХ века… А почему?
Для примера припомним повесть – антиутопию знаменитого американского писателя Рея Брэдбери "451° по Фаренгейту" (1953 года) рассказывающую о трагическом воздействии на культуру дегуманизирующих сторон научно - технического прогресса. Или роман другого знаменитого автора, соотечественника Рея Брэдбери - Курта Воннегута "Механическое пианино" (1952 год, русский перевод - "Утопия 14", 1967 года), книгу вскрывающую перед читателем жестокие парадоксы научно – технической революции и развенчивающую новомодную в 1950 - е концепцию о элитарности технократии и возможности чисто технократическими методами, то есть при помощи лишь одного так называемого “холодного разума” и “здравого смысла” достичь социальной гармонии. Автор “Механического пианино” в своей книге показывает, как реализация подобного рода утопических воззрений зачастую бывает чревата не только социальными катаклизмами, но нравственным вырождением общества…
Вообще, говоря серьезно о фантастике, как о литературном жанре, невозможно не сказать, что фантастическая проза лучших представителей зарубежной и русской, российской литературы ХХ века сочетает почти что всегда стилистические и жанровые приемы характерные для приключенческого жанра (“экшен”) с многовековыми традициями гротескной и притчевой классической литературы. В этой связи также стоит вспомнить знаменитые романы другого американского автора - Урсулы Ле Гуин, чьи творения, как и книги целого ряда прогрессивных писателей Запада проникнуты глубоким гуманистическим содержанием, неподдельной болью за судьбу человеческой цивилизации и тревогой за мир во всем мире.
Говоря о фантастике вспомним творчество замечательного английского писателя  Олдоса Хаксли и его антиутопии "О дивный новый мир" (1932 года) и "Обезьяна и сущность" (1948 года). Фантастические произведения Олдоса Хаксли – есть яркие сатиры на тоталитаризм и стандартизованный образ жизни "общества потребления". Смятение и тревога за будущее современного капиталистического социально – общественного строя, неверие в научно - технический прогресс и трагические сомнения в духовном потенциале человеческой личности – вот основные мотивы творчества Хаксли. Но не только. Только этим  содержание идейное замечательного автора, отнюдь, не исчерпывается. 
Творчество Олдоса Хаксли, как и творчество другого замечательного английского фантаста  Джорджа Оруэлла – есть предупреждение человечеству о грядущей опасности. В частности, в сатирической повести - басне "Скотный двор" (от 1945 года) Оруэлл показывает трагические процессы перерождения ряда революционных принципов и программ, в частности программы по построению социализма в Советском Союзе… Настоящей вершиной творчества этого английского автора является его знаменитый всемирно роман - антиутопия "1984" (создан был в 1949 году), на страницах которого перед нами предстает будущее мирового сообщества, как безжалостный иерархический тоталитарный строй, в основании которого лежит изощренное физическое и духовное порабощение. Этот мир до краев полон страхом,  недоверием людей друг - к - другу, оголтелой ненавистью и взаимно истребительной бесконечной и бессмысленной войной…
Стоит предположить, что в начале создания - сотворения своих мрачных миров Оруэлл черпал вдохновение для романа “1984” в творчестве  замечательного русского писателя  Замятина Евгения Ивановича, чей роман - антиутопия "Мы" быв опубликован на английском языке за рубежом в 1924 году (в России, а верней еще в СССР был издан только в 1988 году), также представляет лишь немного более  гротескную чем у англичанина, но по сути, такую же зловещую модель жизни при тоталитаризме. 
К самым лучшим, самым ярким творениям созданным в жанре научной фантастики относятся многочисленные научно - фантастические повести и рассказы замечательных советских, российских писателей Аркадия и Бориса Стругацких. Их вершинные творения созданные в жанре социальной фантастики, непременно с элементами гротеска повествуют о путях развития цивилизации и той роли, какую может занимать личность в современном обществе. Проблематика нравственного выбора героя ясно видна нам в повестях "Трудно быть богом" (1964 год), "Понедельник начинается в субботу" (1965 год), "Пикник на обочине" (1972 год издания, именно по этой повести кинорежиссер Андрей Тарковский снял всемирно знаменитый кинофильм - шедевр “Сталкер”), "За миллиард лет до конца света" (1976 - 77 годы), "Хромая судьба" (1986 год), а также  в романе "Град обреченный" (1988 – 89 годы) и в сборнике "Неназначенные встречи" (от 1980 года).
Фантастический роман, фантастическая повесть и рассказ прочно занял место в мировой и отечественной словесности. Лучшие произведения фантастики, как правило,  есть произведения - предупреждения, есть творения – обличения грозящего, разъедающего цивилизацию зла. Фантастическая повесть, роман, рассказ в лучших своих образцах - есть литература борющаяся за мир во всем мире, за высокий, подлинный гуманизм, демократию, за права человека и социальный прогресс. Повести, рассказы, романы – борцы. Борьба за сохранение человека в человеке, за развитие человеческой сути, сохранение духовной жизни человеческой личности в непростых обстоятельствах жизни - вот идейные мотивы - настоящие приметы целого ряда книг созданных в жанре фантастики - настоящих вершин мировой и отечественной прозы.
* * *
Вспоминая о великих предшественниках фантастического жанра, тем отраднее было узнать нам, читателям, имя Михаила Гречанникова, чья повесть “Мистика” написанная молодым писателем в стиле весьма близком к столь любимым многими Аркадию и Борису Стругацким представляет из себя весьма и весьма интересное литературное произведение. Странная история Странника Андрея с его долгими и, казалось бы вначале, бесцельными блужданиями по мирам Вселенной, по мирам незаселенным, мирам гибнущим и довольно редко обитаемым, по мирам которые в конечном счете вдруг оказываются… внутренними сущностями всех шести миллиардов землян, поднимает проблему “экологии” духа, “экологии” нашей души, пробуждая в читателе мысль о моральной ответственности за судьбы окружающего нас мира, его прошлого, его нынешнего и грядущего дня, и еще - о моральной чистоте своих поступков…
“Рваный” стиль максимально причудливого и парадоксально - странного повествования Михаила Гречанникова заставляет читателя не откладывать  произведение до самого конца, зорко вчитываясь в текст гречанниковской “Мистики” в поисках решения очередной таинственной загадки.
Что еще можно добавить в завершение рассказа про талантливого, молодого автора?
Несомненен литературный Михаила Гречанникова, как писателя – фантаста. Это “да”… Но, к великому сожалению, два рассказа представленные им на наш суд выполненные в жанре так называемой “молодежной”, “исповедальной прозы” пока еще не так хороши. Его “Мистика” много их лучше и в идейно – нравственном, и в  литературном плане.
Кстати, с Вашего позволения хочется добавить и тут свою “каплю дегтя” в “бочку меда” Михаила Гречанникова. Думается, что название для удачного произведения автор мог – бы отыскать не такое бесцветное. Можно ведь было придумать что – то вроде: “Странник средь миров” или “Над бездонною бездной”, “На самом краешке Вселенной” или “Беглец от забот и тревог”? Яркое название произведения приключенческого, фантастического жанра привлекает своего читателя. Зачастую, именно оно и способствует и коммерческому его продвижению, да и дальнейшему успеху литературного текста на рынке.
Что ж до идейной важности тематики произведений Михаила Гречанникова? Возразить тут невозможно, да и просто нечего. Темы поднимаемые автором несомненно очень интересны и важны. Что ж добавить еще в завершение обзора творчества молодого и талантливого автора?
Пожелаем молодому писателю Михаилу Гречанникову творческого роста в дальнейшем. Искренне и доброжелательно надеюсь, что Гречанников, как талантливый, даровитый  прозаик будет нас и впредь не раз радовать своими интересными по форме и весьма содержательными новыми литературными творениями.