Государственная граница Riigipiir - 13

                Из особо опасных в социально опасные


Яануса Пихельгаса и его товарища по несчастью Алара Куме разделили друг от друга в Ленинградской спец.психиатрической больнице, где они временно находились по дороге в сумашедший дом, куда их направили по решению суда. "Решили, что такие крупные преступники не могут находиться в одной камере, даже более, на одном этаже" - вспоминает Куме. И если Пихельгаса направили в психиатрическую больницу Могилёва, то Куме направили в город Орёл. Достаточно быстро, как в случае с Пихельгасом, информация о его заключении просочилась на Запад. Так адрес,где содержался в заключении Куме, был опубликован в стокгольмской "Eesti P;evaleht" в 1984 году. Куме рассказывал, что с запада часто посылали ему в больницу открытки. После получения каждой открытки его вызывал к себе начальник и по полной вправлял ему мозги.
Куме рассказывал, что в Орле его практически не лечили. А поскольку в психиатрической больнице Орла политические заключённые были редкостью, то вокруг него возникла аура диссдента, в результате чего с Куме общались как с человеком из "маленького Парижа". Режим был закрытый: разрешалось гулять только один час в день.
Через три года его направили из Орла дальше вперёд, или точнее сказать назад - "выздоравливать" в Эстонию, в психиатрическую больницу Ямеяла. Также надо отметить, что его держали в Орле три года, что было в то время максимальное наказание за незаконное пересечение границы по параграфу 81. Так что дело было с сумашедшим, которого посчитали за выздоравливающего  после трёх лет заключения в сумашедшем доме.
В психиатрической больнице Ямеяла с него сняли статус "особо опасного" и заменили на "социально опасного". После полугода в больнице Куме представили перед судом  в Вильянди. Государство даже назначило ему адвоката, который тоже сказал свои пару слов. Поэтому, когда суд рассмотрел дело Куме, его признали выздоровевшим и отпустили на свободу. Местный работник КГБ в Выру посоветовал , чтобы Куме минимум год не искал работу в городе. Куме это подходило, поскольку в хозяйстве были намного больше зарплаты. Его племянник работал в колхозе и Куме смог получить должность там же.

      После падения "железного занавеса"


Алар Куме работает, как и его товарищ по побегу Пихельгас, в области мебели. Только если Пихельгас реставрирует, то Куме делает, как столяр, новую. После открытия границ он особо за границу не спешил. Первый свой рейс он сделал в середине 90-х годов, когда начальник направил его в комадировку на три месяца в Норвегию.  Он также проехал через Швецию, но после жизни в свободной Эстонии с открытыми границами , для него уже не было это большим сюрпризом. "Мои дети не могут до сих пор понять, как это возможно, что кого то можно просто посадить за простое пересечение границы".

                ***
Приведённые выше истории не являются полностью исчерпывающими описаниями жизни тех, кого изолировали в сумашедших домах за пересечение границы. А особый интерес к этой теме добавляет одно чувствительное замечание: о них в среде врачей ходят такие разговоры, хотя они и не были действительно сумашедшими, но вот совсем немножко являлись ими. И не надо забывать, что наличие карательной психиатрии в ЭССР до сих пор официально не признано и никому извинений принесено пока не было. Но по крайней мере этот "лечебный метод" оставил свой след в словах песни группы J.M.K.E ( а я считаю эту группу лучшей эстонской группой панк-рока времён перестройки и постсоюза. Переводчик). И оттуда, как из из памяти народа, это уже нельзя забрать или потерять. Ни с помощью никакого психиатрического метода.

                Meid aitab ps;hhiatria
                (Lembit Krull. J.M.K.E)
N;;d on meil teist k;ik teada
Me oma mees on k;ind teil sabas igal pool
Kriminaalasja te vastu seekord me ei algata
Mis sest et levitasite lendlehti t;naval

Vabastati Sivert Zoldin, p;;ses ka Enn Tarto,
Kuid meil on teie jaoks ;ks v;ike nipp,
Las olla, et suurem osa rahvast on teisitim;tlejad-
Nad ju seda t;naval ei pasunda,
Eksite, kui arvate, et meil ei ole rohtu,
Millega te "haigust" ravida,
On k;ige lihtsam kohelda teid vaimuhaigena,
Nii paremini s;ilib me firma prestiizh.

Meid aitab ps;hhiaatria, on s;stlas juba doos,
Te m;ttev;ime lagunebki koost,
Meid aitab ps;hhiaatria, ta aitab igal pool,
Ja keegi ei kuule enam teist.

Paneme teid hullus;rki, ravimiks saab insuliin,
Ja tunnete, kuis h;mardub te taip.
Kui rohtudest ei aita, lavastatud saab suitsiid.
Hullud v;ivad ikka ennast tappa.

Ja Amnesty ei kobise, meid toetab CIA,
T;iili hunta v;tab eeskuju meist,
Aina puhtamaks saab pestud riigimasina fassaad,
Sellal kui m;rgid h;vitavad k;ik te meeled.

Meid aitab ps;hhiaatria, on s;stlas juba doos,
Te m;ttev;ime lagunebki koost.
Meid aitab ps;hhiaatria, ta aitab igal pool,
Ja keegi ei kuule enam teist.

Niisiis - olete meil peos.
Keegi teid siit enam p;;sta ei saa.
Soovitame teil endale ise l;pp peale teha.
Aitab juba k;ll jantimisest teiega.
Ah ei, te ei v;ta me n;uannet kuulda,
Kuid meil on teie jaoks ;ks v;ike nipp...
Перевод песни попробую сделать позже, поскольку песню просто так не переведёшь, дабы смысл не пропал.

Послесловие от переводчика


В процессе перевода этой главы меня периодически посещало чувство дежавю....Где то я это всё уже видел и слышал.... Не хотелось жаловаться на свою память, чтобы в ней, не как у чукчи из анекдота, у которого самое светлое пятно в жизни был Тунгусский метеорит. И вот при переводе очередной главы меня пробило: я же сам с этим сталкивался!!!!!!
Будучи студентом, в 1987-88 года мне неоднократно приходилось бывать на практике в сумашедшем доме, в Таллине на Палдиски мантее ( упоминание об этой конторе неоднократно встречается в тексте). И вот во время прохождения практики, мне,17-и летнему парнишке, запомнились два человека, с которыми довелось пообщатся довольно плотно. Первый был мужчина лет 30-и, осуждённый за убийство, которое он совершил в возрасте 16-и лет. И чтобы не пойти на "зону" он решил закосить под дурачка.И закосил настолько "удачно", что до сих пор не может выйти из психбольницы, поскольку считается "особо опасным". Он мне рассказывал про психбольницы Москвы, Ленинграда и, почему то,Горького. И чем больше он пытался доказать своё нормальность, тем суровее был приговор врачебной комиссии. Так он и скитался все эти года из больницы в больницу. "Если бы я не закосил, то уже вышел бы на свободу, ведь более 15-и лет не дают!" - плакался он. Конечно, столько лет нахождения в психиатрии наложил на него свой отпечаток и полностью нормальным,конечно, его уже назвать было нельзя. Но он не относится к нашей книге.А вот второй...
А вот второй был точно из нашей оперы. На тот момент это был мужчина лет 35-и, уже пожилой с точки зрения моих 17-и лет, с кучерявой головой и немного тёмной кожей. Сам он был русский, но, судя по его лицу, в его роде были представители кавказских гор, что выдавал его горбатый, большой для чисто русского человека, нос. К сожалению, моя память  не сохранила его имя и фамилию, и откуда он сам был родом, но зато сохранились некоторые обрывки наших бесед. Мужчина находился в сумашедшем доме, поскольку его взяли при попытке забраться на иностранный сухогруз в порту, дабы отбыть на нём в сторону загнивающего запада. А поскольку он оказал активное сопротивление при аресте, то вместо тюрьмы ему было назначено "лечение", как буйному сумашедшему, в психиатрической больнице. Как я понял, в Таллинской больнице он находился второй год, но вот откуда его перевели - уже не могу сказать, забыл просто. Мужчина удивил меня здравым мышлением, что было редкостью для обитателей тех стен, и ненавистью ко всей Советской власти, которую он называл не иначе как "Софья Владимировна". Причину этой ненависти я так и не узнал, но речи, которые он произносил (пока не сышали санитары, иначе бы его закрыли в одиночку) разили меня, воспитанного в социализме комсомольца, наповал. К сожалению, увиделись мы с ним всего раза три-четыре, поскольку в закрытое отделение, где он находился, нас приводили на практику не так часто. Но, думаю, это ещё один "неизвестный грой", не попавший в книгу.
И последнее. "Лечение" инсулином я видел собственными глазами.Более того, я сам принимал в этом участие.....Не знаю, за какие грехи это "лечение" получали те самые несчастные больные, но моя рука, коловшая им сначала инсулин, а потом поднимавшая их хрипящие тела из нирваны хорошей дозой 40% глюкозы, не разу не засомневалась в этом методе. Сам метод описан в книге абсолютно правильно, с одним недочётом: после лошадиной дозы инсулина кома продолжалась не более 20 минут, но никак не "пару часов", как говорилось выше. 20 минут - предел, иначе человека можно было потерять очень быстро. Так что и я был "карающей рукой" советской психиатрии....
Вот такие сумбурные воспоминания нахлынули на меня после окончания перевода очередной главы...

                Предательские туристы


                Бюрократы – пограничники


    Номенклатура гарантировала преимущество даже в побеге


Почему же рисковали жизнью, чтобы сбежать из СССР? Можно же было и здесь, в постсталинское время както жить, даже сделать карьеру, "подрывать изнутри" партию,как многие комунисты - карьеристы того времени презентуют свою партийную карьеру  в наше время. Но очень многим открывали глаза именно заграничные рейсы. Если живёшь спокойно в своей клетке и двери не открываются , то и не понимаешь, что двери заперты. Но часто именно через заграничные рейсы воспринимали закрытость границ и жестокость охраняющей границы системы. Но также как и ,называемая в СССР, священная граница была защищена километрами колючей проволки, злыми собаками, контрольно-следовыми полосами,пограничниками, КГБ-шниками и психиатрами, граница также была защищена непробиваемой бюрократией. Возможно, что для многих именно эта бюрократия явилась последней каплей переполнившей чашу.Если бы туристическая политика Совесткого Союза была бы по отношению к своим гражданам более снисходительна, не было бы и перепрыгивать через колючую проволку.

                *****
Небольшое отступление от переводчика: я столкнулся с трудностью перевода одного слова. По эстонски это звучит очень просто :;leh;ppaja, но вот аналога этому слову в русском языке я не нашел. Все эстонцы, с которыми я консультировался мне отвечали, что это так называемый "слэнг" и на русский можно перевести как: незаконно пересёкший границу. А на русский дословно будет: перепрыгиватель.  Перебежчик не подходит, нарушитель тоже, поскольку для этих значений есть конкретные слова. Да простят меня мои читатели, но я буду использовать именно прямой перевод этого слова, хоть грамматически это будет не совсем корректно.
                *****

На самом деле слово "перепрыгиватель" немного с унижающим оттенком. Я никогда не думал об этом, пока не случилось разговора с одним мужчиной, который уехал в Швецию и потратил года на борьбу за то, чтобы вывезти своё семью к себе. Он не хотел ни внимания к себе ни известности. Но он напомнил мне, что не хочет себя называть "перепрыгивателем", иначе будет представление, как будто он кого то или что то предал. Он прдал только систему, оккупировашую его родину. До сих пор я не понимаю, может это выражение чем то связано в Берлинской стеной и людьми, пытавшимися её перепрыгнуть.

На самом деле туристы, попавшие в заграничные рейс и решившие остаться в зарубежной стране, рисковали меньше всего. Надо было лишь отойти от группы и попросить убежища. Поэтому "перепрыгиватели" в послевоенное время составляют самую большую группу беженцев. Пример. В случае с Швецией можно было быть уверенным, что шведская социальная помощь позволяет вести более-менее нермальную жизнь с нормальными условиями. И на самом деле при помощи туристических рейсов из СССР эвакуировались именно "порядочные" граждане. Ведь в рейсы разрешали только тем, у кого были анкеты с надёжными данными. "Ненадёжным" оставались вышеописанные методы: бегство на лодке или персечение границы в Карелии, или что то подобное, которое обычно заканчивалось попаданием в руки пограничников и длительным заключением в тюрьме или сумашедшем доме.
Так, как парадоксально это не звучит: принадлежность к советской номенклатуре давало преимущество в бегстве из СССР перед обычными гражданами. Не говоря уже о том, что чем выше забрался по лестнице иерархии, тем больше интереса и внимания со стороны запада после бегства. Чем больше внимания тем больше возможность найти там хорошо оплачиваемую работу и так далее.

                Советские Купидоны


Отдельной темой можно назвать о переезде на запад путём замужества или женитьбы. Уже в 80-х годах появилось в западной прессе , в том числе в шведской, английской и других государств,  статьи в газетах, которые связывали этот способ спасения с каналами КГБ. Вполне вероятно так оно и было. К примеру: через фиктивные браки со шведскими мужчинами некоторые русские женщины достаточно просто получили шведское гражданство, и за этим был оперативный интерес КГБ. Но, конечно, не надо думать, что все, кто перебрался на запад через фиктивные браки, были агентами КГБ. Конечно нет. КГБ было достаточно из всего количества единиц, которые могли бы быть полезными. Перебравшиеся на запад через фиктивные браки были, в широком смысле, самой прагматической и менее всего идеалистической группой из всех, пытавшихся прорваться через границу. Обычно они хотели уехать не из за отсутствия свободы в СССР, а из за низкого материального уровня жизни. Так называемая старая хорошая действительность или принципы были для них не особо важны и естественно это принимали во внимание и использовали в КГБ. Замужество или женитьба, как и рождение, смерть, любовь, вопросы веры и остальные жизненные основы, были для старшего поколения всё таки святы.
Если переходить от общего к личному, то самым известным сводником, или сватом, был ранее занимавшийся мясным бизнесом, еврей по национальности, Александр Балмагес. Толстые пальцы советского Купидона украшали дорогие золотые кольца. В газетах ЭССР его клеймили за спекуляции и оказании вышеуказанных услуг по фиктивным бракам. В действительности газеты могли бы просто написать о его "надёжности" для желающий "клиентов". В то же время про имя Балмагес в КГБ были достаточно сведений о нём и его деятельности. Его сватовской бизнес начался с того, что он сам женился на некой финке из Лахти в 1978 году. И дело завертелось. До того ,как он перебрался в Финляндию, он уже был несколько раз наказан через суд, первый раз в 1967 году.
Цена одного фиктивного брака достигала двадцати тысяч рублей, в то время это была цена нескольких машин. Часть денег получала "невеста", часть сводник, и сразу после пересечения границы обе половины разбегались. Достаточно редко случалось, что поженившиеся действительно влюблялись друг в друга, но это действительно еденичные случаи. А в Швеции Балмагес получил прозвище  Smugglarkungen, что означало  король контрабандистов.
Обычно он сначала посылал выбранную девушку в Таллин или Ленинград - на первую встречу с потенциальным "клиентом". Само бракосочетание совершалось на третьем-четвёртом, обычно длящемся не менее недели, рейсе, чтобы всё это оставило впечатление действительности.
Некоторых сообщников Балмагеса в 1980-х годах посадили за спекуляцию в СССР, но скорее всего часть из них сидела для прикрытия, для "дымовой завесы". Поскольку, учитывая власть и возможности КГБ в то время, для них не было особой проблемы одним или другим способом ликвидировать Балмагеса, несмотря на то, что он жил за границей. Но, видно, было не надо по причине его, возможной, необходимости. В 1994 году Балмагеса нашли в одной из московских гостиниц мёртвым. Причиной смерти стал инсульт.

            Одиночные ворота в сладкие грёзы


Нынешнему молодому поколению всё, что связано с туризмом в СССР, кажется далёкой экзотикой. Невероятно, но на огромной территории, "одной шестой планеты", до конца 80-х годов разрешение на работу имело только три больших туристических бюро. Самое большое было всесоюзное общество "Интурист", которое заномалось обслуживанием туристов, посещающих Советский Союз. Так называемую конкуренцию составляло бюро молодёжного туриста Ценртального Комитета ВЛКСМ "Спутник", которое занималось отправлением молодёжных групп за границу и принятием приезжающей молодёжи на экскурсии в СССР. И третьим бюро было находящиеся уКомитета  Профсоюзов "Интурбюро".
В обычные рейсы граждане, не принадлежащие к номенклатуре, имели теоретическую возможность попасть в так называемые, дружественные рейсы, по простому в братские социалистические страны. Это было в основном Польша, ГДР, Венгрия и некоторые другие, также был шанс попасть в находящиеся, более или менее, под влиянием СССР Индию или Египет. Естественно, все три турагенства действовали под надзором и курированием КГБ, которые использовали заграничный туризм для своей пользы, например для сбора информации. И это в широком плане, начиная о сборе информации о интересующим их иностранном туристе, заканчивая полном контроле своих туристов, получивших разрешение на выезд за границу.
В то же время казалось, что в течении всего советского времени высокие власти в Москве не пришли к договорённости, считать туризм полезным или вредным. С одной стороны закручиванием гаек в туризме можно было дать западу повод для освещения в неприятном свете СССР о том,что советские граждане не имеют свободы и их боятся выпускать за границу. Во вторых была большая опастность, что посетив Запад некоторые не захотят возвращаться назад в СССР или начнут сомневаться в преимуществах коммунизма. Яркий пример тому случай в ЭССР с преподавателем Тартусского Университета Юри Кукком. После достаточно долгой стажировки химиком во Франции, случился перелом, или по другому - он прозрел. Это закончилось его диссидентским выступлением в Тартусском Университете, которое довело его до тюремного лагеря и гибели в одном из лагерей Архангельской области в 1981 году.
Естественно, такие случаи старались по возможности уже заранее исключить. Для этого, чтобы в стаде разделить всех на лояльных и нелояльных ещё на родине, и была призвана бюрократия. Всё начиналось с направления рейса и утверждения количества туристов в Москве. Никакой самостоятельной деятельности в союзных республиках не разрешалось. Основным, кто выделенные из Москвы, так называемые квоты, заполнял, были профсоюзы. К примеру: профсоюз ЭССР в свою очередь распределял выделенные на республику квоты для туристов между профсоюзами по специальности (шахтрёры, химики, учителя и т.д.) и предприятиями. Далее уже решали  профсоюзы по профессиями вместе с "партийными ячейками", кого наградить путёвками. Считаясь с тем, что за границу выпускали в малых количествех, путёвка становилась премией за хорошую работу и партийную активность и лоялность к советскому строю. При создании туристической группы смотрели, чтобы туда попали люди из различных общественных классов. рабочих признавали более заслуживающих доверия, чем интеллигенцию. И с помощью рабочих пробовали уравновесить туристическую группу. Комсомольское молодёжное  бюро "Спутник", естественно, распределял путёвки только между комсомольцами.

                В руках КГБ


Заграничный рейс для простого гражданина того времени был редкостью. Если кому то и выпадало неописуемое счастье стать избранным, должен он был прежде всего заполнить анкету. К этому начальство избранного должно было добавить позитивную характеристику минимум с тремя подписями: образцовый и морально устойчивый советский гражданин. По существу дело было связано с поручительством.Если избранный вдруг стал "морально неустойчив" или сбежал, или сделал что либо иное плохое, то КГБ прездхе всего брало за горло именно поручителей. В лучшем случае это заканчивалось увольнением с работу или из партии, что полностью ломало дальнейшую карьеру. В худшем же случае начальнис сам мог попасть под криминальное расследование как сообщник.

Обычно характеристику на работе писала так называемая "тройка": партийный секретарь,директор и председатель профсоюзного комитета. Характеристику желающего выехать за границу также должен был утвердить партийный комитет. это даже в том случае, если человек и не состоял в партии. Последнее заключение давало выездное заседание центральной партийной комиссии, в котором, непременно, принимали участие сотрудники КГБ. А последнее слово выпускать или не выпускать, принадлежало только и всегда КГБ.

На каждого, кто выезжал за границу, заводились два дела. Одно в минестерстве внутренних дел в отделении виз, которое коротко называлось ОВИР (отдел виз и регистрации иностранцев), куда и представлялись первоначальные выездные документы. Документы были в общей форме: характеристики, направления,справки и так далее. После этого начинала работать машина КГБ. На каждого выезжающего открывалось, так называемое, выездное дело, в котором при помощи собранных материалов взвешвалась лоялность гражданина к советской родине. К этому ещё прибавлялось ДОП или дело оперативной проверки. Это дело проходило через все оперативные отделения до своего конечного оформления, то есть до 10-го отделения: отделения  архива и оперативного учёта.
Отделения КГБ, через которые проходило дело, были: 1-е отделение (внешняя разведка), 2-е отделение (контрразведка), 5-е отделение (борьба с идеологическими диверсиями),ОТО/6 (отделение почтовой цензуры), далее городское отделение КГБ Таллина или районные отделения КГБ по месту жительства ходотайствующего. И когда поступающие оттуда мнения собирались вместе и ничего подозрительного не содержали, скорее всего КГБ утверждало разрешение на выезд.
В редких случаях, в зависимости от особенностей личности, собирали данные из 7-го отделения (скрытое наблюдение), из 4-го отделения (транспортная контрразведка) или 6-го отделения (экономическая контрразведка).
На основании выездных дел 80-х годов можно сказать, что основную тяжесть разрешать выезд или не разрешать, легла на плечи именно 5-го отделения. Естественно КГБ применяло для получения сведение о гражданине и свою агентуру. И тайные характеристики играли важную роль в доверии (или недоверии) к гражданину.А характеристики эти давала именно агентура, или по народному - стукачи.

                Священный ритуал пересечения границы


Одной из гарантий получения разрешения на выезд было наличие семьи. Так дети уехавшего за границу оставались на родине "заложниками". Особо подозрительными считались разведённые и одинокие люди.
Кто помнить в СССР были в ходу два паспорта: внутренний и заграничный. Заграничный выдавался только для поездок за границу. Принципиально заграничный паспорт был одноразового использования, несмотря на то, что там было много листов для виз. После рейса паспорта собирали и уничтожали. Но начиная с 1980 года заграничные паспорта начали использовать повторно, сохраняя их в сейфах "Интуриста".
Одна из бывших работниц зарубежного туризма вспоминает, что все имена изменялись до неузнаваемости, поскольку  французская транскрипция в паспорте оставляла варианты русскоязычного написания далеко от оригинала. Например: Juri изменялся в паспорте как  Iouri, Kuulberg изменялся до  Kououlberg и так далее. А центральная контора по выдаче виз "Интуриста" находилась в Москве. И свой долгожданный паспорт турист получал в свои трясущиеся от волнения руки, только перед самолётом или параходом.
В каждую туристическую группу назначался руководитель. Это должен был человек, которому доверяли особо. Главная задача руководителя группы была следить за тем, чтобы все вернулись обратно. Также он должен был следить, чтобы  советские туристы не теряли головы и не попадали под " экономическое влияние капитализма" и не поддавались на "провокации вражеских сил", как это всё называлось в то время.
Но часто руководители групп не знали иностранного языка. Так от "Интуриста" в каждую груупу входил переводчик, знающий язык страны, в которую выезжала группа, который и проводил туристов через таможенную и пограничную бюрократию, говорил в гостиницах и фирмах и переводил экскурсии на русский язык. Если интуристовский переводчик был из Эстонии то он также переводил экскурсии и на эстонский язык. НО часто ему этого не давали делать, поскольку в группуе было пару туриство совершенно не понимающих по эстонски.В социалистических братских странах и Финляндии местные туристические фирмы обслуживали только на русском языке.
При пересечении границы у некоторых туристов начиналось усиленное сердцевиение. Всё ли у меня в порядке или найдут что нибудь из за чего отправят назад?  Обычно пограничник в звании сержанта тщательно сверял данные в анкете с данными паспорта и фотографию с внешностью туриста.Одно из священый действий того времени было то, что надо было снять головной убор под строгим взглядом сержанта, как в церкви. все ценные вещи, также фото-и видеокамеры надо было внести в таможенную декларацию, чтобы по возвращению на родину сравнить, всё ли то,что было вывезено, осталось на месте и не ввозится что либо нелегально , что запрещено к ввозу в СССР.
Зарубежной валюты, как правило, у туриста быть не должно.Если у кого находилась валюта, которую он хранил дома или взял у родственников, чтобы что либо купить им за границей, то за хранение или наличие можно было заработать криминальное дело. Карманные деньги туриста, в случае если он едет в капстрану, были неимоверно маленькие: пара десятков долларов. За этим был тайный смысл:безденежный человек так легко не пойдёт на предательство родины и не станет перебежчиком.
Переводчик "интуриста" на основании справки Внешторгбанка ввозил валюту через границу и распределял между членами группы только по прибытии на место. В братских социалистических странах, где вероятность предательства была низкая, норма карманных денег была намного больше, почти 300 рублей (очень хорошая зарплата тех времён). В дополнении к этому можно было взять ещё 30 рублей, чтобы обменять в банке на местные деньги.
Моральный уровень туристов начинали поднимать ещё до выезда за границу. Их инструктировали основательно, как там быть и как себя вести,как использовать нож и вилку, как избежать провокаций западных разведовательных органов и как придерживаться основных критериев морального облика строителя коммунизма. В некоторых государствах инструктаж повторялся в день прибытия в советских заграничных посольствах.
За границей, если давали свободное время для ознакомления с городом,людей разделяли по группам в три-четыре человека, на так называемые "тройки" или "четвёрки". Основание такое же самое:один следит за другим , чтобы кто либо не сбежал и не пошел на контакт с западными разведками. По существу всё это напоминало военную операцию  в тылу врага, где опастность была из за каждого угла. По минимуму изо всех сил старались представить это так, поскольку человек предупреждённый боится более чем незнающий.
 Круизные рейсы в то время считались менее опсными для возможности бегства. В круизах и разрешалось больше карманных денег, если посещалось несколько стран, чем для рейса в одну страну. В дополнении к карманным деньгам некоторую сумму разрешалось менять на купоны, за которые можно было что нибудь купить в корабельном магазине. Но при посещении берега наш турист чивствовал себя нищим из за малого количества карманных денег, поскольку не было даже мелких денег на посещение туалета, и потому по вечерам гулял на всю в корабельном баре. В дирекцию круиза всегда входил культорг - чьей задачей было организация свободного времени и других цирков.
В принципе в 80-х года были доступны и индивидуальные путёвки для культурных рейсов, в основном в социалистические страны. Иногда в некоторые капиталистические. Но в большей своей части это было частью игры КГБ. В основном до обычных граждан система распределения не доводила эти индивидуальные рейсы. По этим путёвкам в социалистические страны в свои редкие рейсы ехали учёные или деятели культуры, естественно, очень доверительные личности. Или путёвки использовали для своего отпуска представители номенклатуры и их знакомые.И очень редко рабочие, поднятые до статуса иконы в своём государстве.
...................................................