Ночные спорщики

Однажды мы с мужем решили отправиться в путешествие. И не просто в путешествие, а в очень далекое, через всю страну. Собрали вещи, детей, дедушку с собой взяли, чтобы веселее было, сели в поезд и поехали в Тамбов.
Из Читы до Тамбова добираться долго. Приехали мы сначала в Москву и остановились там в гостинице. В поезде хоть и интересно ехать, но утомительно. Все за дорогу устали. Да еще разница во времени – шесть часов. Это не шутки! В Москве еще вечер, а у нас в Чите уже глубокая ночь. Дети засыпают на ходу, дедушка и папа кое-как на ногах держатся. Поскорей приготовили всем постели, детей помыли, покормили, уложили. Минуты не прошло – слышим, а дети-то уже спят, посапывают во сне.
Папа и дедушка на кровати поглядывают, но не ложатся. Вид делают, что им совсем спать не хочется. Глаза у папы стали узкие, как щелочки, но он улыбается и говорит:
– Нет, я спать не хочу! Я еще тебе помогу все дела доделать.
А у меня, действительно, дел полно. За дорогу у детей грязной одежды накопилось, надо все перестирать. И помыться всем надо, и... Да, дел много.
Дедушка тоже помочь мне решил.
– Мы, – говорит, – все быстро вместе сделаем, помоемся, и спать ляжем.
Пока я из чемоданов одежду доставала, дедушка решил не терять времени. Пошел он мыться. Полчаса прошло – нет его. Уже почти час прошел, а дедушка все не выходит. Подошла я к двери. Тишина, вода не плещется. Постучала в дверь, а мне в ответ раздался громкий храп. Вот, оказывается, в чем дело! Спит наш дедушка в ванне. Разбудила я его кое-как.
– Ложись-ка ты лучше и спи, – говорю. – Я без твоей помощи справлюсь.
Дедушка сопротивляться не стал. Лег и захрапел.
А папа тем временем присел на стул, ждет, когда я ему задание дам. Глаза у папы закрыты, голова из стороны в сторону болтается, и храпит он громче дедушки.
– Ложись и ты, Саша, – говорю. – Мне такие помощники не нужны!
Папа обрадовался, быстренько в кровать улегся, даже глаза не открывал при этом.
– Спокойной ночи, – говорит, а сам уже спит.
Занялась я делами. Пока все сделала, не меньше часа прошло. Уставшая, сонная, зашла я в комнату. Теперь можно и мне ложиться. Прежде чем лечь, я ко всем подошла, на всех поглядела. Сначала на детей. Спят! И дедушка спит, и папа. Они даже храпеть перестали. Тишина, словно и нет никого в комнате.
Я легла, глаза закрыла. Вдруг слышу, кто-то тихонечко так шепчет:
– Гриша! Гриша!
Шепот такой странный, хриплый, словно у кого-то горло болит. Я села и вокруг огляделась. Дети спят. Дедушка и папа спят. Тишина. Ну, думаю, показалось мне. Опять легла, глаза закрыла. Лежу, прислушиваюсь. Прошло несколько минут. Слышу, снова кто-то хрипло шепчет:
– Кеша! Кеша!
Да что же это такое! Я вскочила. Прислушалась. На этот раз шепот не прекратился, наоборот, стал громче и разборчивей.
– Гриша! Гриша хор-р-роший! – это одним голосом.
Другой голос ему возражает:
– Гриша дурак! Ке-е-ш-ша хоро-о-ш-ший!
Первый голос громче захрипел, видимо обиделся:
– Гриша хор-р-роший! Гр-р-риша хор-роший! Кеша дурак!
Второй от возмущения даже хрюкнул и визгливо так закричал:
– Гри-ш-ш-ка! Гри-ш-ш-ка! Гри-ш-ш-ка дурак!
А потом ласково так:
– Ке-е-ш-ша хоро-ш-ш-ий! Ке-ш-ш-ша хорош-ший!
Они спорят, а я стою, слушаю и ничего понять не могу. Что это за шептуны такие? Откуда они здесь взялись?
 А Гриша с Кешей все громче и громче спорят, кто хороший, а кто дурак. В конце концов, так разошлись спорщики, что шум подняли невообразимый. Похоже, у них скоро дело до драки дойдет. Надо срочно спорщиков искать! Искала я их, искала, не могу найти. Все обшарила, во все укромные местечки заглянула, даже из чемоданов зачем-то все вытряхнула – нет их нигде! А они спорить продолжают. Никак не успокоятся!
Я остановилась и слушаю, откуда голоса доносятся. Прямо на их голоса пошла и…уткнулась носом в шкаф. Вот беда! В шкаф-то я уже заглядывала. Нет там никого. А голоса совсем близко и вроде как сверху звучат. Подняла я голову. На шкафу стоит клетка. А в клетке два маленьких попугайчика. Сидят они на жердочках друг против друга, смотрят круглыми глазками, покачиваются потихоньку и громко спорят. Зелененький попугайчик хриплым голосом кричит:
– Гр-р-риша! Гриша хор-р-роший! Хор-роший! Кеша дурак!
Второй попугайчик, нежно-голубого цвета, прежде чем ответить, глазки закатил, перья взъерошил, языком пощелкал и громко, сердито так закричал:
– Ду-урак! Ду-урак! Гриш-шка дурак! Гри-ш-шка! Гри-ш-шка! Ке-ш-ша хорош-ш-ший!
А Гриша головку наклонил, качнулся на перекладине посильнее и ласково промурлыкал:
– Гр-р-р-ишенька! Гр-р-ри-и-ше-е-е-енька! Гри-и-шенька! Хо-о-р-р-роший! Хор-р-ро-о-о-оший!
Кеша еще больше рассердился. Запрыгал, крылышками замахал. Чувствую я, сейчас драка начнется.
– Нет, дорогие мои, – говорю. – Так дело не пойдет. Ночью спать полагается, а не отношения выяснять. Да и расшумелись вы не на шутку. Детей разбудите!
Взяла я полотенце и набросила на клетку. Замолчали спорщики. Уснули.
Утром сняла я полотенце с клетки и молчу, никому о своей находке не говорю. Сели мы чай пить, и вдруг громко и хрипло заговорили ночные спорщика. Перебивают друг друга, торопятся:
– Гр-р-риша! Гр-риша хор-р-роший!
– Ке-ш-ша! Кеш-ша хорош-ш-ший!
Не ругаются, только себя хвалят.
Дети вскочили, глаза круглые.
– Это кто?
Папа и дедушка рты раскрыли от удивления. Только я не удивляюсь. Я с ними уже ночью познакомилась.
Показала я попугайчиков. Все обрадовались – и дети, и взрослые, и попугайчики.
– Откуда они взялись? – спрашивают дети.
Мы задумались. Решили, что их, наверно, бросил кто-то или, собираясь, в спешке забыл взять с собой и уехал. Но оказалось, что это не так. Не бросили их и не забыли, а просто оставили на время в номере. Нас в этот номер поселили, а предупредить-то не предупредили, не сказали нам, что мы не одни в номере будем.
Несколько дней, пока жили в гостинице, мы ухаживали за попугайчиками. Я успела полюбить их за это время. И не только я, все их полюбили. Особенно Гришу. Кеша часто злился, лез в драку, а Гришенька всегда был веселый. Он с Кешей ругался и обзывал его, по-моему, просто в шутку, для развлечения. К тому же Гриша все время прислушивался к нашим разговорам. Мы говорим, а он головку то на один, то на другой бок наклоняет.
В день отъезда попрощались мы с попугайчиками, покормили их, поговорили. Стоим грустные, смотрим, как они прыгают по клетке. Дети плакать собрались. Жалко расставаться с маленькими друзьями.
Мы на них смотрим, а они на нас. Они тоже к нам привязались за эти дни, тоже грустят. Дедушка не выдержал, подошел поближе к клетке, говорит:
– Ну-ка, скажите что-нибудь нам на прощанье!
Кеша молчит, даже головы не повернул. А Гриша засуетился, весь раздулся, перья торчком, голову поднял и громко, да гордо так, с выражением произнес:
– Саша дур-р-рак! Саша дур-р-рак! Де-е-душ-шка хор-р-р-роший! Хор-р-р-роший!
Мы прямо-таки остолбенели. Вот так Гриша! Не просто слушал наши разговоры, а запоминал, учился. Почему он решил Сашу дураком обозвать, осталось тайной. Наверно, потому что Саша часто смеялся над попугайчиками и передразнивал их.
Все кинулись к клетке. Шум поднялся, все Гришиными способностями восхищаются. Надо же! Научился! Дедушка даже поцеловать хотел умного попугая, но мы его отговорили.
Все Гришу хвалят. А Кеша обиделся. Отвернулся от нас, надулся. Мы уже в дверь стали выходить, вдруг слышим:
– Ке-ш-ша! Кеш-ша! Ке-ша хорош-ш-ший! Кеша! Кеша! Кеша!