Давид Ойстрах

  - Ой, мама, чтоб вы знали кто к нам едет.
    Цыля влетела в комнату прогибая половицы.
  - Ревизор, что ли?- удивилась Сара.
    Цыпочка моя, ты жеж давно не птенчик. Пожалей наш старенький  домик. Многим домам в Одессе он таки вытирал сопли.
    Сорвёшь   крышу, не дай Бог и где мы будем?
    Угомонись, ласточка моя, папа видит тебя с неба  не нарадуется - душечка ты моя пампушечка.
    Сара Меерович растила дочь одна. Воспитала не хуже других и вывела таки в люди.
    Из дочери получился хороший провизор.
    Работа конечно сидячая, но люди обращаются. Кому свечи -  кому от горла.
  - У нас всё есть, приходите и  будте  здоровы, чтоб вы так жили, как мы вам того желаем.
  - Мама! Мама! К нам едет Ойстрах - кружилась неугомонная дочь.

  - Ой, страх божий...
  - Цыля, деточка, зачто нам такое?
    Будет проезжать в наших краях - пусть проезжает мимо.
  - Да нет, мама, Давид Ойстрах приезжает в Одессу с концертом скрипичной музыки.
  - Ойстрах? Давидик?- Сара сложила руки у подбородка и присела на диванчик.
    Боже - боже, мой мальчик... Он таки уже кормится скрипкой. Как быстро летит время.
    Твой папа, земля ему пухом, как будто вчера сделал  Давидику обрезание.   
    Лёгкую руку имел твой папа...
  - Мама, представляешь весь город в афишах.
  - Таки в нашем театре Давид уже делает концерты - Сара задумалась.
    Неугомонная Цыля снова начала радостно прыгать, ещё выше прежнего.
  - Только не выделывай концерты здесь, доченька.  Перестань Бога ради прыгать, а то будем концертировать у соседей на голове.
    Нам это надо, драгоценная моя.

    Задрав шторку, Сара выглянула в открытое настежь окно.
    Мееровичи жили на втором, по широкой лестнице - прямо.
    Сверху  был хорошо виден весь двор.
  - Мадам, Дорофеева, вы напрасно повесили нижнее на самом видном месте.  У нас всем есть что показать. Побойтесь  Бога - здесь  же дети...
    Софа, а вы  слыхали?
  - Конечно  слыхали. Представьте себе мы тоже живём в этом городе.
  - А вы, пойдёте?
  - Мойша говорит - таки  да, надо идти, надо поддержать мальчика.
    А вы, мадам Сара, как думаете?
  - Мы с Цылей уже собираемся.
    Они, с божьей помощью, собирались.
    Собирались с мыслями, доставали платья, шляпки.
    Сара обнаружила в сундуке доставшийся от бабушки веер, ридикюль. Весело хохоча доставали  всё, что полагалось носить дамам.
  - Да, ещё брошь?
    Брошь обязательно, это жеш лицо дамы.

    Весь  двор, да и пожалуй вся Одесса, напоминала разворошенный улей.
    Все как-то сразу полюбили классическую  музыку и каким-то непонятным образом стали в ней разбираться.
    Разговоры о Шуберте и Чайковском  заполнили приморские бульвары и скромные пивные.
    Самые  музыкальные одеситы с трудом добирались до Брамса.
    Огромное внимание уделялось Третьей сонате, разумеется на троих.
    Местами доходило до драки, здравый смысл почему-то опаздывал.
  - Спокойно!  Как же с побитыми мордами и на концерт?- риторический  вопрос, наглотавшись  пыли, зависал в воздухе.
  - Оно - то конечно можно, но не нужно...
   
    На Привозе враз решили продавать контрамарки.
  - Больше трёх в руки не давать!
  - А мне надо! - Кто-то рвал на себе тельняшку.
  - Извиняемся. Наверное любезный вы большой ценитель?
    Больших ценителей грех обижать. И ему продавали, продавали на все, сколько душа пожелает.
    Контрамарки  были зеленые, красные, синие, мест в театре не было, но контрамарки  всегда...
    С приездом скрипача  город как-то преобразился и похорошел.
    Всё неожиданно окультурилось, подтянулось.
    Окурки как-то сами стали попадать в урны.
    Дамы  выровняли спины, подняли подбородки и выставили вперёд всё что имели.
    Одним  словом - с приездом...
   
    В дверь громко стучали.
  - Иду - иду... Зачем ставить на уши весь дом?
    Глухих в доме не держим - Сара распахнула дверь.
    Перед нею стоял какой-то шпиндель  и откровенно шмыгал носом.
  - Мадам Меерович, это вы?
  - А что, меня плохо видно?- вытерев руки о фартук  она сделала  шаг вперёд.
  - Просили передать- босяк протянул два билета и стремительно спустился по лестнице.

    И так...
    Покуда Одесса настраивалась, выщипывала брови, одевала белые сандалии  и выстраивалась очередью в театральные  кассы, мадам Меерович уже имела места в первом ряду.
  - Каюта первого класса, откуда такая забота?- громко сказала Сара, чтобы соседям таки дошло.
    Сдаётся  мне  у нас появился воздыхатель.
    Правда, доченька? - Цыля покраснела и удалилась в свою комнату.
    Молодая, здоровая, в полном смысле этого слова девушка  была влюблена.
    Объектом её обожания был хозяин мясной лавки Сеничка Кац.
    Невысокого роста мужчина  с тоненькими усиками.
    Он частенько заходил к ним в аптеку.
    Долго выбирал, а потом- таки покупал леденцы  от кашля.
    Сеня был робким парнем, а Цыля имела хорошее воспитание.

    И, что вы скажете на это несчастье, дорогой читатель?
    Конечно, вы скажете - кошмар и будете полностью правы.
    Просто необходимо  что-то сделать,  амуры разметали все стрелы, у них начинаются нервы, а эти двое...
    Послушайте, может великая сила искусства  поможет двоим влюблённым?
    Давайте наберёмся терпения и понаблюдаем, что же будет дальше...

    В фойе театра не протолкнуться.
    От шляпок и бабочек рябит в глазах.
  - Ты что, молочница с Бугаёвки, прёш как паровоз - столкнувшись с дамой, сказал высокий человек в бабочке на тонкой шее.
  - А вы что, счастливчик, под ним побывали?
  - Мадам, Меерович, чтоб я так жил, не признал, простите наглеца великодушно - широкая улыбка растянулась от уха до уха обнажив прореху между зубов.
  - Фима - Фима...
  - Не имей эту вредную привычку  хамить  дамам.
  - Бывай чаще на свежем воздухе, а то, на тебе лица нет.
  - Разрешите Вас проводить до места? - он наклонился и сделал ручку крендельком.
    Потерявшаяся в фойе доченька уже сидела на месте как вкопанная.
  - Мама, где вы пропали? Сейчас  начнут.
  - Знакомьтесь,  моя дочь  Цыля – Сара с гордостью смотрела на дитя.
  - Однако какая у вас взрослая дочь.
    Очень приятно.  Фима Фельдман - пожав девушке руку пожилой лавилас откланялся.
    На сцене оркестранты вовсю настраивали инструменты.
    Выскочками  звучали скрипки, раскладывались партитуры.
    У фортепиано  перевёртмастер нервно листал страницы.
  - Не имейте эту вредную привычку быть нервным на работе - успокаивал  позёвывая аккомпаниатор.
    Прозвучал последний звонок.
   
    На сцену, гордо держа подбородок, вышел человек  взбаламутивший всю Одессу.
    Зал рукоплескал стоя.
    Притушили свет.
    В зале  рассаживались, громко прокашливались, покуда- таки не организовали мёртвую тишину.
    Появился  дирижёр.
    Заняв своё место  он внимательно осмотрел оркестр.
  - Брамс, Третья соната - со сцены торжественно объявили и быстренько, шурша  платьем, удалились.
  - Дирижёр резко взмахнул руками  как будто пытался взлететь и тут началось...

    Пианист  с такой одержимостью бил по клавишам, тряс головой, подпрыгивал на стульчике, что многие, качая головой, искренне сочувствовали  поношенному инструменту.
    И вот зазвучала скрипка...
    Мелодия плавно переливалась, кружась нежным облаком сладостных звуков.  Лилась,  взлетала вверх, на мгновение зависая  она парила под куполом заворожённого зала.
    Пальцы скрипача быстрыми, не заметными глазу  движениями, создавали новые и новые чарующие звуки.
  - Головокружение    какое-то...
  - Да , Брамс есть Брамс - сказал кто-то сзади.
    Ему перечил нервный женский голос:
  - Обыкновенная салонная музыка и не нужно ничего выдумывать.
    Неожиданно мелодия подкатила прямо к горлу. Затем обхватив талию, что было сделать  весьма сложно, стала кружить, кружить....
  - Кружите  меня, кружите - не выдержала мадам Сара.
    Голова пошла кругом, шляпку сорвало, обнажив красно - кирпичную копну волос.
  - Кружите меня, кружите...
    Шляпка упала на пол, головокружение продолжалось.
    Скрипач разрывал душу.
  - Мадам - тихо над ухом прозвучал мужской голос.
    Я имею к Вам  пару приятных слов.
    Что вы скажете на эту вещь?- он протянул  хозяйке шляпку.
  - Молодой человек, вы  правильно заметили, это таки вещь - нашлась с ответом Сара.
    В Одессе  таких  больше не делают - она с благодарностью приняла шляпку.
    Молодой человек и кому я должна сказать спасибо?
  - Сеня Кац, ваш покорный слуга - представился спаситель.
  - Сара Меерович - гордо произнесла дама.
    Будем так знакомы.
    Увидев Сеню, Цыле как будто вожжа попала под хвост.
    Она взбрыкнула как молодая кобыла.
    Под мясистой задницей  громко заскрипело сидение.
  - Доченька, мы  не на ипподроме. Прекрати делать звуки -  Сара поправила брошь и активней замахала веером.

    Маэстро выделывал на скрипке чудеса.
    Смычёк скользил по струнам с необыкновенной быстротой.
    Скрипка молила о пощаде, издавая стонущие звуки.
  - Что вытворяет, что он с нею вытворяет...
    От волнения у Сары выступили капельки пота на лбу, веер не помогал.
  - Это не выносимо...
    Слава Богу, первое отделение закончилось.
     Антракт...

    В буфете как всегда: шум, гам, давка.
  - Циля, доченька, ходи за мной. Не дай себя затоптать.
    Выручил Кац. Держа  в руках водичку  и пакет с булочками он предложил свою компанию.
  - Вы наш спаситель - кокетничали дамы.
    Пройдясь "танками прорыва" по театралам  они таки уселись за столиком. Выпили минералки.   Цыля не отказалась от булочки.
  - Уж больно они аппетитные.
  - Как вы находите концерт?- вежливо спросил Сеня.
  - Вы знаете- не ожидала... Какой прыткий музыкант.
  - А у меня до сих пор (брамсит) в ушах - засмеялась Цыля.
    Молодой человек заворожённый улыбкой девушки улыбнулся.
  - А вы, Сеня, как находите Ойстраха?
  - Его скрипичная интонация отличается исключительной чистотой.
    Трактовка – классической  ясностью и законченностью.
    Дамы переглянулись.
  - Да вы эстет...
  - Да нет, что вы я просто давно знаю Давида, мы хорошие друзья.
  - Мама, ты же знала родителей Давида?
  - Да, доченька... Фишель и Бела были прекрасной парой - царствие им небесное. С          неба они гордятся сыном. И я вам скажу - есть таки за что.
   
    Прозвенел звонок и  все заняли свои места.
  - Бетховен - громко объявил конферансье.
    Второе отделение началось с  Крейцеровой  сонаты.
    Нежные звуки  заполнили зал.
    Ойстрах  добывал из скрипки неимоверные  звуки.
    Заворожённый зал слушал с отвисшей челюстью.
    Скрипка рыдала, смеялась, уносила в небо и снова  возвращалась на грешную землю.
   
    Далее звучал Бах.
    Иоганн... я вам скажу это что-то особенное, воздушное, божественное.
    Небесная мелодия лилась прозрачным ручьём. Разливаясь она  попадала прямо в сердце.
    Сердце пыталось выпрыгнуть, ему было тесно в груди.
    Возбуждённые дамы  прослезились...
    Звуки, созданные скрипкой,  парили в небесах.   
    Зал превратился в слух  и слушал Ойстраха в оцепенении.
    Скрипач отличался безупречным выполнением авторского замысла.
    Как будто сам Бах разговаривал звуками скрипки.
    Заворожённая публика перестала дышать. Она улетела.
    Гений виртуозно создавал всё новые и новые чарующие звуки.
    Ойстрах парил на крыльях музыки.

    Скрипка затихла...
    Скрипач низко поклонился  и замер.
    Звенящая тишина накрыла публику.
    Очнувшись, зал взорвался аплодисментами.
  - Браво!  Брависсимо! - звучали восторженно голоса.
  - Браво! - кричала Пересыпь.
  - Брависсимо!- кричала Молдаванка,  Лонжеронка,  Деребасовская.
    Ликовала вся Одесса-мама.
    Гордая за своего сына она стоя аплодировала гению. Вытирая слёзы радости, стыдливо сморкалась в батистовый платочек.
  - Спасибо, Давидик! - мадам Сара послала на сцену воздушный поцелуй.
    Чтоб  Вы  сто лет жили и нас радовали.
    Цыля нежно хлопала в ладошки.
  - Браво, Давид!- не выдержала девушка.
    Браво!- она прыгала от радости.
  - Цыля, деточка моя, веди себя прилично – сдерживала  её мать.
  - Мама, мне так хорошо, я так счастлива.
    На сцену летели букеты.
    Цветы падали под ноги человеку  подарившему людям музыку.
   
    Концерт закончился.
    Одесситы  обмениваясь впечатлениями - расходились.
    Сеня Кац  вызвался проводить дам домой.
  - Да Вы оказывается  смельчак,  Сеничка  -  Цыля  нежно взяла его под руку.
  - Прекрасный вечер. Не правда ли, мадам?
  - Я таки думаю, Царь Давид приложил к нему свою руку.

    Вдыхая запах цветущих акаций  по сонному приморскому бульвару  неторопливо, держась за руки, шли двое.
    Не высокого роста мужчина и рослая, крепкая девушка.
    Они купались в лете, они были счастливы.
  - Сеня, мама благодарит Вас за предоставленные билеты.
    Услышанное  сконфузило молодого человека, ему пришлось остановиться.
    Мама приглашает Вас отужинать вместе. Мамочка приготовит Царскую рыбу.
  - Узнаю Давида. Его  работа... На секундочку задумавшись произнёс Сеня.
    Каков хитрец...
    Знаете, Цыля, я горжусь дружбой с этим великим человеком.
    Храни его Господь.
  - Сеня, мама говорит у великих людей - великие друзья, и я таки маме верю.
    Цыля нежно поцеловала своего возлюбленного.
    Сеня, ты великий человек, я безумно тебя люблю.
    Влюблённые целовались...
    Луна залилась румянцем, ей было приятно осветить путь двоим  влюблённым.

    Утром, на столе, Сеня Кац обнаружил записку:
    Надо ехать.
    Прости - не поговорили.
    Может в следующий раз...
    Крепко обнимаю.
    Ты великий человек.
    Я счастлив  быть твоим другом.
    Пусть у Вас с  Цылей  всё получится.
    Храни Вас Господь.
               
    Давид Ойстрах.